Бет Хендерсон - Любовное наваждение
— Придется держать ухо востро, — сказала Джэн.
Поцеловав ее в кончик носа, Дуг открыл дверцу машины.
Джэн тут же пожалела о том, что выбрала ресторан, находившийся так далеко от ее дома. Впрочем, на дорогах в это время было почти пусто, и они быстро добрались до места.
Но судьба снова обернулась против них.
Едва Дуг повернул на улицу, на которой жила Джэн, девушка заметила черный седан, припаркованный в конце дорожки, ведущей к ее дому. Джэн без труда узнала женщину, ожидавшую ее на пороге запертого дома, хотя сидящий рядом мужчина был ей незнаком. Парочка сидела на качелях, медленно раскачиваясь.
Джэн давно не видела свою тетушку Беатрис, но тут же поняла, кто перед ней. Наверное, потому, что мать предупредила ее о предстоящем визите. К тому же между ними всегда существовало едва уловимое сходство. Беатрис исполнилось недавно пятьдесят, и Джэнел от души надеялась, что в этом возрасте будет выглядеть так же хорошо, как она.
У обоих были темные волосы и голубые глаза. Обе были высокими и гибкими. Правда, кудряшки Джэн унаследовала от матери. Черные волосы Беа были лишь слегка волнистыми, и она предпочитала короткую стрижку.
В последний раз, когда девушка видела тетю Беа, губы ее были крепко сжаты, а лицо напоминало холодную маску на похоронах дяди Саймона. Беа прожила всю жизнь на побегушках у богатого дядюшки. Она была его экономкой, его сиделкой, его секретарем. И Беа всегда надеялась, что такое самоотречение поможет ей сделать что-нибудь для ближайших родственников. Ведь брат и его дочь никогда не были в состоянии позаботиться о себе сами, особенно когда для этого требовалось лебезить перед дядюшкой Саймоном. А это была единственная возможность добраться до его банковского счета. Остальные члены клана Ингрэмов всегда готовы были воспользоваться любой возможностью. Беа всегда старалась оттеснить их и заставить отца Джэн наладить отношения с дядей. Но из этого ничего не выходило.
«Пусть остальные пресмыкаются перед Саймоном, если им это нравится, — говорил отец. — Я не хочу получать от Саймона милостыню. Увольте!»
Но, конечно же, Беа не собиралась оставлять его в покое. Она твердо намеревалась проследить, чтобы брат не остался ни с чем, когда раскроются наконец двери сокровищницы Саймона.
Сейчас Джэн заметила на лице тетушки улыбку, словно той приятно было видеть племянницу.
Что же касается Джэнел, она не испытывала по этому поводу ни малейшего энтузиазма.
— Тетя Беа! — воскликнула она, вылезая из машины и беспомощно глядя на Дугласа в надежде, что он поймет: она понятия не имела, что кто-то ждет ее дома. — Что вы здесь делаете?
Беатрис встала с качелей. Она была в трауре, и ее черный костюм и нитка жемчуга выглядели немного нелепо в этот теплый летний вечер.
— Мы с Уолтером проезжали через эти места и решили навестить тебя, — сказала Беа, обнимая племянницу. Слегка коснувшись щекой ее щеки, тетушка отступила на шаг.
Вежливое приветственное объятие.
— Не думаю, чтобы вы были знакомы с Уолтером, — сказала она. — Он был адвокатом дяди Саймона.
Мужчина средних лет, широко улыбаясь, протянул Джэнел руку.
— Мы с вашей тетушкой дружим уже много лет, — сообщил он.
Джэн представила своим гостям Дуга и пригласила всех в дом. Когда все четверо уселись в гостиной перед кружками дымящегося кофе, Джэнел продолжала гадать о причинах визита тетушки Беа.
Беатрис и Уолтер уселись на разных концах дивана. Пока Джэн делала кофе, Дуг освободил и подвинул к столу два стула, и сейчас, примостившись на одном из них, девушка пыталась найти тему для общего разговора.
— На похоронах я не смогла подойти к вам, чтобы сказать, как жаль мне дядю Саймона, — с мрачным видом солгала она. Джэн плохо переносила похороны. Она появилась на поминках по дядюшке ровно настолько, насколько требовали приличия, и поспешила обратно в Ричмонд. Но если бы она не упомянула сейчас о похоронах, Беа наверняка приписала бы это ее дурным манерам. И гнев тетушки обрушился бы на родителей Джэнел. Она давно поняла: неважно, сколько тебе лет. Если родителям не нравится что-то из того, что ты делаешь, они заставят тебя почувствовать себя пятилетней малышкой, которой запретили смотреть любимую передачу.
— Жаль, что ты уехала так поспешно, — сказала Беатрис. — Тебе бы стоило остаться и поприсутствовать, когда оглашали последнюю волю Саймона.
Завещание вскрыли две недели назад, и Джэнел не поехала на церемонию, потому что считала, что ей нечего там делать. Она вовсе не чувствовала себя виноватой, но прекрасно понимала, что подобное объяснение не покажется убедительным тете Беа.
— Это выглядело некрасиво, учитывая то, как Саймон распределил наследство, — продолжала Беатрис. — Но теперь уже ничего не исправишь.
Она многозначительно посмотрела на адвоката.
— Не думаю, что Саймон расстроился бы по этому поводу, — усмехнулся Уолтер. — Что ты помнишь о нем, Джэнел? — Глаза адвоката задиристо сверкнули. Джэнел усомнилась в том, что он оплакивает смерть Саймона Ингрэма так же безутешно, как Беатрис. — Теперь можно сказать об этом честно.
Джэн посмотрела на Дуга и со вздохом закатила глаза, надеясь, что Беа не видит выражения ее лица.
— Честно? — переспросила Джэнел. — Если честно, я не любила его.
Беатрис тут же помрачнела.
— Но я также совсем не знала этого человека, — поспешила добавить Джэн. — Я всего лишь играла с ним один раз в слова. И он жутко жульничал.
Лицо Уолтера расплылось в улыбке.
— Я знаю об этой игре, — сказал он. — Ты побила старика его же оружием.
Джэн стало вдруг немного не по себе.
— Да, — сказала она. — Я помню. Я тоже сжульничала.
Уолтер рассмеялся.
— Саймон не забыл эту игру и тебя, Джэнел, до конца своей жизни.
Боже правый! И что же сделал Саймон Ингрэм? Наложил на нее проклятие? Вполне возможно. Ведь она нашла на пороге собственного дома тетю Беа, а это, если верить отцу, было хуже любого проклятия.
Беатрис рассказала Дугу, как Джэнел придумала слово, чтобы выиграть у Саймона.
— Я понятия не имею, что это было за слово и что оно должно было означать — Саймон всегда придумывал значения для изобретенных им слов. Помню только, что Джэн получила за него чудовищное количество очков.
— Девяносто три, — промямлила Джэн.
Дуга позабавило, что она помнит точную цифру, Джэнел же смущалась с каждой секундой все больше и больше.
— Да уж, — сказала она. — Если бы такое слово было в словаре, его занесли бы в книгу рекордов Гиннеса.
— Придется запомнить, что с тобой опасно садиться играть в слова, — пошутил Дуг. — А этот ваш мистер Ингрэм, судя по всему, был человеком с характером, — сказал он, обернувшись к Беа и Уолтеру.
