Кэти Линц - Шальные похождения
— Валяйте.
— Почему ваши друзья продолжают устраивать вам сюрпризом день рождения, если очевидно, что для вас это уже не сюрприз?
— Все просто. Они не знают, что я знаю.
— Не знают?
— Конечно. Это бы разрушило весь праздник. Им нравится устраивать для меня сюрпризом день рождения, и мне это тоже приятно.
— Но это же не сюрприз. — В тоне Рика звучало такое сверхтерпение, будто он объяснялся с двухлетней девочкой.
— Вы правы, я разыгрываю удивление.
Уже не в первый раз Рик гадал, какую часть ее поведения и в остальное время составляет игра.
— Почему вы так вцепились в эту тему? — спросила Холли.
— Потому что не вижу смысла устраивать сюрприз, если он уже не сюрприз. Это не логично.
— Поэтому мне и нравится.
— Вот как.
— А теперь пойдемте. — Она взяла его за руку. — Уже пора.
Веселье началось вполне соответствующе, с песни “Битлз” “День рождения”. Холли подобрала музыку такую же разнообразную, как и ее вкусы: пластинки фирм “Мотаун” и “Нью Эйдж”, диск группы “Темптейшн” и песни Энъи вперемешку со случайными классическими пьесами Бо Уильямса и Клода Дебюсси. Рик заметил эклектический подбор музыки, хотя и не знал каждого из композиторов.
Прошлый раз, когда он был в коттедже Холли, все его внимание поглотила она сама. Сегодня он наконец огляделся вокруг. Подбор мебели тоже отражал творческую оригинальность, которую он теперь связывал с Холли.
Мебели было немного, и ни одна вещь не походила на те, что выставляют в витринах мебельных салонов. Но каждая была сделана специально и в личной манере. Покрывало в форме звезды в темно-розовых и голубых тонах украшало спинку кушетки. На чудовищно раздутом сиденье стула лежали вышитые подушки всех очертаний и размеров. На секунду Рик даже удивился: неужели Холли делала их сама? Он как-то не мог представить, что она способна так долго высидеть на месте, чтобы вышить подушку.
Над камином, выложенным из природного камня, висел плакат, изображающий восход солнца над горами, из-за ярких цветных мазков небо пылало, будто охваченное пожаром. В плакате не было ничего утонченного. Страстный и прямой, он походил на женщину, которой принадлежал.
В каждом углу виднелись какие-то причудливые безделушки. Странные корзины, наполненные плюшевыми мишками. Оловянный чайник с засохшим цветком, вставленным в него. Потрепанная кукла опиралась на викторианскую клетку для птиц, увитую английским плющом. Большой деревянный лебедь с потертыми крыльями и с боа из перьев, накинутым ему на шею, служил упором для двери.
— Чарити, последние дни ты какая-то ужасно тихая, — сказала Холли. — С малышкой ведь уже все в порядке, правда? Ты же говорила, что доктор считает ее совершенно здоровой. И она прекрасно выглядит.
Пока Чарити помогала Холли, Гвидо возился с девочкой, развлекая ее.
— Нет, малышка меня не беспокоит, — ответила Чарити.
— Тогда что же?
— Байрон, — вздохнула Чарити.
— А что такое?
— Он опять перестал меня замечать. Разве ты не видишь, он всегда и везде старается держаться подальше от меня? Вот как сейчас — пристроился в противоположном конце комнаты.
— Нет, не могу сказать, чтобы мне это бросилось в глаза.
— Но это правда.
— Ты в самом деле думаешь о нем? — Холли увидела в глазах подруги безмолвное страдание.
— Можно и так сказать. Что-то вроде того, как ты думаешь о Рике.
— О Рике? — ошарашено повторила Холли. — Постой секунду…
— Холли, ты целый вечер глаз с него не спускаешь. Это каждый видит. Я угадала симптомы.
— Просто он все время болтается на глазах, вот и все.
— Конечно. — Тон Чарити ясно показывал, что она нисколько не поверила этому объяснению.
— Давай вернемся к тебе и Байрону…
— Лучше не будем. Мне ясно, что я его не интересую. Тут ничего не поделаешь.
— Конечно, — передразнила подругу Холли, потому что теперь пришла ее очередь не поверить.
Их разговор прервало появление торта, огромного немецкого шоколадного торта с горящими свечами, который Уит собственноручно испек по такому случаю. Кто-то выключил свет, и все стали петь: “Счастливого дня рождения! ”
Для человека, который так много переезжал, она ухитрилась собрать много безделушек, отметил Рик. А Холли в этот момент занималась тем, что увеличивала свою коллекцию, открывая подарки.
С равным удовольствием Холли рассматривала и простые рисунки, подаренные детьми ее класса, и очевидно дорогие украшения американских индейцев, раздобытые для нее Шарон и Чарити. Какую бы женщину детские каракули порадовали так же, как красивые украшения? Рик такой не встречал.
Определенно Холли принадлежала к женщинам незнакомого ему типа, из чего следует, что ее труднее обработать — не более того. И Рик был абсолютно уверен, что в конце концов добьется успеха. Холли почувствовала на себе его взгляд. Это выражение сосредоточенной задумчивости было ей уже хорошо знакомо, даже чересчур. Она поддернула вверх рукава длинного черного свитера и разгладила фалды на развевающейся юбке с черно-белым рисунком. Одна из немногих черно-белых вещей, которые Холли иногда надевала. Она считала, что белые носки с черным далматинским узором и туфли по моде бабушек помогут сделать эти два цвета не такими скучными.
Почему все-таки Рик так напряженно разглядывает ее? Считает, что она слишком эксцентрична? Неужели ее беспокоит, что он о ней думает?
— А теперь открой мой подарок, — прервал Гвидо неуместные ее мысли.
Холли развернула бумагу и обнаружила великолепную акварель — луг с полевыми цветами, — вставленную в необычную плетеную раму.
— Очень красиво, Гвидо. Просто потрясающе. — Холли крепко обняла его. — Спасибо большое.
— И говорить не о чем, девочка, — покраснев, пробормотал Гвидо.
Разглядывание подарков продолжалось. Вязаная шапочка — от Скай, новый чайник — от Байрона, набор разных сортов чая и импортное печенье — от Уита.
Когда все подарки были развернуты, Чарити принялась помогать Холли собирать бумагу.
Пели все, кроме Рика. Он стоял в стороне и наблюдал, как друзья Холли суетились возле нее, когда она задумывала желание и задувала свечи. От этой сцены что-то екнуло у него в груди. Первый раз, насколько он помнил, Рик почувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что оказался посторонним.
Обычно он предпочитал и с удовольствием играл именно роль постороннего. Иногда даже настаивал на ней. А тут на один краткий миг попытался представить, как бы он себя чувствовал, если бы входил в круг близких друзей и Холли смотрела бы на него с такой же теплотой.
