Джиджи Грэйзер - Мужеедка
Они все мечтали его носить.
Они все мечтали, чтобы им было куда его носить.
— Эй! Чую сговор! Ты знаешь что-то такое, чего мы не знаем? — накинулась Сьюзи на Грэйви. Затем повернулась к Клариссе: — Ты беременна?
Кларисса промолчала с самым загадочным видом. Она была удивлена и польщена безоговорочной верой в нее Грэйви; осталось лишь не подвести подругу.
— Я выиграю! — заявила Поло. — Грэйви, платье будет моим! Оно принадлежало мне с того самого дня, когда я чуть не украла его у тебя из шкафа.
— Ладно. — Сьюзи взяла себя в руки. — По крайней мере, согласно разделу четвертому второй поправки к конституции Звездной Палаты, Саймон Инглэнд отныне абсолютно свободен. Думаю, я им займусь.
Кларисса улыбнулась, стирая свои очень дорогостоящие зубы в очень дорогостоящую пыль.
— Благословляю, — сказала она.
Надраивая и без того чистые полы из «испанской мозаики» в ванной (уговорила отца сделать ей такой подарок на день рождения и с тех пор, что ни день, на нем поскальзывалась), Кларисса предавалась мечтам о наиболее подходящей смерти для изменщицы Сьюзи, змеи подколодной, втершейся в доверие Звездной Палаты. Глянув на ванну, подумала об утоплении. Затем решила, что водная смерть для предательницы слишком милосердна. Хотелось бы чего-нибудь более эффектного.
Взяв лист бумаги, Кларисса уселась на холодный пол и набросала варианты:
1. Пожар. Сжечь дом Сьюзи. Спички. Канистра с бензином. Придется поднимать тяжести.
2. Автомобильная авария. Перерезать тормозной шланг в машине Сьюзи. Себе на заметку: выяснить, что такое тормозной шланг.
3. Повешение. Убедить Сьюзи накинуть петлю себе на шею, перебросить свободный конец через балку, затем спрыгнуть со стула. Где взять балку?
Кларисса вздохнула. Вдохновение, этот капризный, насмешливый призрак, бежал от нее.
Встав с пола, она пошла в спальню, но сперва изорвала в клочья и выбросила в мусор памятку «Как убить Сьюзи». Если она что-то и вынесла из многократного просмотра «Клуба миллиардеров» (клуб безграмотных идиотов!), так это «уничтожь любую бумажку со словом «убийство»».
Затем она зажгла три свечки с ароматом пачулей (ее ароматерапевт утверждал, что этот запах бодрит и успокаивает), расставила их вокруг себя, уселась по-турецки, положила руки на колени, закрыла глаза. И стала ждать. Ждать.
Кларисса обратилась к медитации по настоянию матери, заядлой курильщицы и маньячки аэробики, даже записалась на курсы специально для женщин, которым некуда девать время и деньги, — почему бы и не потратить их на «духовность»? На первом занятии ей преподали мантру (сразу же позабытую) и молитву для чтения в начале и в конце медитации (так и не выученную). Учитель, «духовный наставник», с лицом, похожим на перезрелый помидор, и энтузиазмом дрессированного тюленя, был разочарован ее успехами: Кларисса проспала все три занятия напролет.
Не сложилось у Клариссы с духовностью — как и со всем прочим, что требовало продолжительных усилий.
Однако изредка Кларисса все же испытывала потребность в путешествии за железную стену застарелых обид — юношеского гнева, детских разочарований, младенческих огорчений — к самым глубинам души, где не было никакого обмана, никаких предвзятых суждений, никаких масок.
Попасть туда было непросто.
Вместо ответов перед ней вырастал лес вопросов, расцветал на благодатной почве ее бессознательного разума, тянулся к ней жадными лапами-ветвями. Духовный наставник учил, что ей следует не обращать внимания на этот «умственный треп», а позволить мантре заглушить все помехи… Не вышло. Кларисса открыла глаза. Вопросы победили. «Когда, черт побери, придумают надежное средство для удаления волос раз и навсегда?» А еще: «Почему у мужиков не бывает целлюлита?» И наконец: «Неужели она, Кларисса Алъперт, до сих пор влюблена в Саймона Инглэнда?»
Любовь с Саймоном всплыла в памяти. Кларисса вспомнила первый миг первого дня их знакомства. Он только-только прибыл из Лондона, только-только пришел в школу, только-только (извините за повтор) прикоснулся к культуре Беверли-Хиллз. Услышав акцент, Кларисса с подружками нарекли его Инглэндом, и фамилия его была забыта всеми, в том числе и самим Саймоном. Уже тогда Саймон одевался совершенно бесстрашно. Не в том смысле, что он был на гребне волны, нет. Саймон ходил в школу в костюмах. Классных костюмах — кашемировых, доставшихся ему от деда и отца, международного эксперта-юриста, и подогнанных по его узкобедрому, стройному телу. Были у него и собственные костюмы — в тонкую полоску, от Хьюго Босс, и серебристо-голубой от Армани, — купленные на подработки диджея. Но сразил Клариссу наповал и заставил потребовать свидания белый льняной костюм с пестрой рубашкой — прямо с Эбби-роуд, Лондон, год выпуска 1972, не позже.
Случалось, Саймон являлся даже в шелковом аскотском галстуке и с тросточкой: у него была целая коллекция старинных тросточек.
По особым случаям он надевал пелерину.
Кларисса издала горький вздох.
Сможет ли она когда-нибудь полюбить Аарона, будущего отца своих детей, как Саймона? Она не любила так сильно никого на свете, с того самого дня, как он сказал ей «прощай»… с того дня, когда она окончательно уверилась в давнем своем подозрении — что она, Кларисса, Королева Обозримого Мира, недостойна быть любимой.
Психотерапевт Маноло утверждала, что корни всех ее проблем кроются в отношениях с отцом.
— Пф-ф, — отреагировала тогда Кларисса.
— Послушай, — предупредила Маноло, — ты обречена на бессмысленные, мимолетные связи, пока не примиришься со своим отцом.
— Примириться? То есть мне нужно будет общаться с мистером Страшилой?
Кларисса любила отца больше всех, включая и мать, вплоть до своего двенадцатилетия, когда впервые вывела для себя Жизненные Правила.
Она их тут же и записала.
«Жизненные правила, — писала Кларисса, — составленные Клариссой Альперт, в возрасте 12 лет (то есть сегодня)».
Отец забыл о ее дне рождения и вместо празднования отправился с любовницей кататься на яхте. Он забыл, что еще женат на Клариссиной матери. Он также забыл, что яхта принадлежит банку.
«Не показывай своих чувств».
Она слышала, как мать орала на отца по телефону, а потом швырнула трубку. Подружки Клариссы тоже все слышали. Одна из них затем усадила Клариссу и выложила очевидное: ее отец обманщик.
«Ни от кого ничего не жди».
Весь остаток дня мать провела с прорезанной на лице улыбкой. Не подслушай Кларисса телефонный разговор — в жизни не догадалась бы, как она несчастна.
