Кэтрин Стоун - От сердца к сердцу
Да, события в мире развивались стремительно. В Бейруте ко всему прочему набирала обороты гражданская война.
Джеффри не мог прервать командировку ни на день. Он стал практически незаменимым тележурналистом, а зрители доверяли ему, как генералу, ведущему военные действия. В некотором роде он и был незаменимым. Его уверенность в том, что зрители относятся к нему с полным доверием, что его репортажи смотрит добрая половина мира, помогали ему проникать в те места, куда другим журналистам было не попасть.
Почти полгода очередная поездка в Саутгемптон откладывалась, а затем и вовсе отменялась. И все же Джеффри наконец ехал домой. По пути он звонил Джулии отовсюду, сообщая ей: «Я уезжаю из Бейрута». Потом – «Я в Афинах». «Я уже в аэропорту Шарль де Голль. Самолет вылетает вовремя, дорогая. Увидимся через четыре часа».
Он чувствовал себя странником в пустыне, умирающим от жажды… А его Джулия была оазисом. Пройдя таможню, Джеффри оказался в ее объятиях. Они не могли говорить, да этого и не требовалось, потому что оба испытывали огромное облегчение от того, что они вновь вместе, что могут прикасаться друг к другу, а их истосковавшиеся тела вновь смогут слиться воедино…
– Господи, как же я скучал по тебе, – наконец прошептал он. – Поедем домой?
Джулия сказала бабушке, что они будут дома к обеду. Мерри была у Пейдж в Сомерсете. Еще несколько недель назад Джулия решила, что сначала им надо побыть наедине. И все же Джулия не была уверена, что делает правильно, поэтому едва не проехала мимо отеля, в котором забронировала номер. Но, припарковав машину на стоянке и вынув из сумочки ключ, Джулия увидела в глазах Джеффри такую радость, такое желание, что все ее сомнения мгновенно исчезли.
Тогда, в номере мотеля на рыбацкой верфи, Джулия раздевалась сама, одежда ее была поношенной, на ней не было бюстгальтера. Теперь ее раздевал Джеффри – он всегда делал это сам. На Джулии было дорогое льняное и шелковое белье, а ее высокая грудь пряталась в пене кружев и нежного атласа.
Руки Джеффри дрожали, когда он снимал с нее одежду, а в голове проносились строки из ее откровенных писем, в которых она описывала ему свои фантазии. Джеффри знал, как она мечтала, чтобы он вот так медленно раздевал ее, чтобы его губы нежно дотрагивались до ее шелковистой белой кожи. Долгие месяцы Джеффри грезил о том, как сделает это и еще многое другое, но…
– Ох, моя любимая Джули, – прошептал он, касаясь губами ее обнаженной груди, – ты так нужна мне.
– Джеффри… Я так хочу тебя…
– Чем собираешься сегодня заняться? – через три дня спросил Джеффри у жены после того, как Джулия, проводив Мерри в школу, вернулась к нему в постель.
Бабушки тоже не было дома – она уехала к друзьям в Истгемптон.
– Чем хочешь.
– А что бы ты стала делать, если бы меня здесь не было?
– Скучала бы по тебе.
– Что еще?
– Пересадила бы розы.
– Так давай сделаем это вместе.
Через пару часов Джулия привела его на залитый солнцем кусочек вскопанной земли и указала на шесть кустов роз.
– Думаю, им уже пора перебраться из инкубатора.
– Из инкубатора?
– Ну да, я так называю это место. Этот уголок лучше всего освещается солнцем, поэтому я посадила сюда цветы, которые что-то плохо росли. Теперь им лучше, поэтому их можно пересадить под окна.
Джеффри улыбнулся жене. Она была такой заботливой, ласковой и нежной со всеми, кого любила.
Сначала Джеффри вырыл шесть ямочек под их окнами. А потом стал осторожно выкапывать когда-то слабые, а теперь выздоровевшие кусты из плодородной земли, которую Джули прозвала инкубатором.
– Нет-нет, подожди, – остановила его Джулия, когда он стал сажать куст возле того, что давно рос под окном. Она посмотрела на металлический ярлычок на ветке. – Это Смоки. Смоки не может расти рядом с мистером Линкольном, потому что их цвета не гармонируют.
– А какие будут цвета у Смоки и мистера Линкольна? – поинтересовался Джеффри. К его удивлению, в глазах Джулии мелькнула боль. – Джули! Что с тобой?
Она лишь покачала головой.
– Скажи мне, – настаивал Джеффри. Джулия молчала, но ее мужа осенила обрадовавшая его догадка: – Ты не хочешь говорить, потому что они зацветут, когда меня не будет дома?
Подняв голову, она неуверенно кивнула, и Джеффри был готов плясать от счастья.
– Но ты кажешься такой спокойной, когда я уезжаю, – заметил он.
– Я плачу потом, Джеффри. Но ведь и ты тоже бываешь спокоен.
– Я тоже плачу, моя дорогая. – Это была правда. Другая же правда заключалась в том, что, возможно, он снова не увидит ее семь месяцев. – Давай прогуляемся после того, как пересадим эти розы, – предложил он. – Мне надо потолковать с тобой.
* * *Они брели сквозь густой лес по оленьей тропке, которая вела к отвесному берегу моря. Вокруг все пестрело яркими полевыми цветами, а вдали, возле утеса, уютно примостился небольшой коттеджик. По извилистой, бегущей вниз тропинке Джеффри провел ее к самому пляжу, засыпанному белым теплым песком. Там, глядя на лазурный горизонт, Джеффри вспомнил слова, сказанные его дедом в этом самом месте: «Всегда следуй своим мечтам, Джеффри, куда бы они тебя ни вели, и не обращай внимания на то, что говорят другие».
Сколько времени провел здесь Джеффри, мечтая о приключениях, ждавших его за линией горизонта! Ему нравились высокие волны, морские просторы; он представлял, как волны несут его за горизонт, к его мечтам.
Теперь его мечта была рядом с ним, и, заглянув в ее лавандовые глаза, Джеффри увидел, что она еще немного боится моря. Прижав Джулию крепче, Джеффри повел ее вверх по склону, подальше от могучих волн.
– Мне надо вернуться в Бейрут, дорогая, и я буду там до тех пор, пока мне не найдут замену, – проговорил он, когда, поднявшись на вершину утеса, они уселись на мягкой траве, усыпанной яркими огоньками полевых цветов. – Но я уеду ненадолго и вернусь домой, чтобы увидеть наши розы.
– Ох, Джеффри… И что тогда будешь делать?
– Полагаю, целыми днями буду тенью ходить за тобой.
– Тебе это быстро надоест.
– Не думаю. Впрочем, когда ты устанешь от того, что я постоянно болтаюсь у тебя под ногами, я, пожалуй, наймусь репортером на местное телевидение.
– Возможно, так и будет, – пролепетала Джулия. Губы ее дрожали, а глаза наполнились слезами радости.
Джеффри поцеловал ее глаза, потом губы, затем вновь вернулся к глазам. А когда поцелуев стало недостаточно, Джеффри медленно раздел ее и стал нежно ласкать совершенное тело любимой. Это было так прекрасно! Лишь весеннее солнце наблюдало за тем, как они занимаются любовью в этом океане цветов, а до их слуха долетал лишь вечный шум прибоя…
