Сара Карнаби - Под жарким солнцем Акапулько
— Вряд ли я подойду для руководящего поста в банке, — насупился Дэвид. — К тому же я прекрасно чувствую себя в своей фирме.
Артур благосклонно усмехнулся.
— Ты удивишься, но для такого поста почти не требуется предварительной подготовки, дорогой мой Дэвид. Ты умный мальчик, и достаточно войти в курс дела и немного подучиться…
— Спасибо, но нет, благодарю, — пробормотал Дэвид и замолчал до конца вечера.
По пути домой Линн выпустила пар.
— Ты не должен был так бесцеремонно отказывать моему отцу! Он хотел только хорошего.
— Возможно. — Дэвид упрямо уставился на дорогу, управляя автомобилем, подаренным им на свадьбу. — Но, во-первых, мне не понравилось, как небрежно он спросил насчет моей фирмы. А между прочим, один приятель нашептал мне, что твой отец ежемесячно наводит справки о моей службе, о нашем финансовом положении, о том, есть ли у нас прибыль…
— Папа только заботится о своих близких, — колко возразила она.
— Папа сует нос в дела своих близких, — раздраженно ответил Дэвид. — Кроме того, я не позволю усадить себя на место под звучным названием, но на котором я не смогу ничего совершить.
Она с упреком покачала головой.
— Я уверена, папа нашел именно такой пост, который соответствует твоим способностям. Он желает лишь добра.
— Отличный комплимент в отношении моих способностей. — Он сердито взглянул на нее. — Папочка предлагает мне место для придурков, а ты…
— Это место не для придурков, а…
— … а для придурочных шефов фирм по обслуживанию приемов, — перебил он.
— Ты опять говоришь за меня! — Линн еле удержалась, чтобы не ударить кулаком по приборной доске. — Почему ты не хочешь признать, что папа думает о нашем благополучии?
— Я скажу тебе, о чем думает папа! Он думает о том, что ему говорить, когда его спросят о профессии его зятя. Шеф фирмы по обслуживанию приемов! Это, видимо, звучит не очень благозвучно в папиных изысканных кругах. Зато руководящий служащий банка был бы вполне в папином вкусе, не так ли?
— Ты несправедлив и ведешь себя по-детски, Дэвид! — Она скрестила руки на груди и уставилась в ветровое стекло. — Со мной происходит то же самое, что когда-то произошло с твоей матерью. Я вышла замуж за большого ребенка!
Она попала в больное место.
— Не знаю, как вела себя тогда моя мать, но тебя, во всяком случае, полностью характеризует выражение «заносчивая дура»!
К его удивлению, Линн молчала.
— Нет ответа? — спросил через некоторое время Дэвид.
Она покачала головой.
— Очень жаль. Если цивилизованное поведение представляется тебе «заносчивым», любая дискуссия излишня.
Дэвид скрипнул зубами.
— Как раз сейчас ты ведешь себя не цивилизованно, а заносчиво! Но, пожалуйста, не будем разговаривать, если тебе это больше нравится.
И они замолчали до возвращения в квартиру, но как раз когда Дэвид решил, что пора кончать с этим ребячеством, Линн откашлялась.
— Что за детское поведение, — заметила она и унеслась в спальню.
Это была первая ночь, когда Дэвид спал в комнате для гостей.
Правда, на следующую ночь он вернулся в спальню, и парус их семейной лодки снова как будто выровнялся, но осадок остался, и с этого момента каждый из них взрывался при малейшем намеке на противоречие.
— Мне следовало бы знать, что есть люди с запоздалым развитием! — кричала Линн в пылу ссоры. — Но еще мне следовало бы знать, что нет надежды на взросление, если двадцатитрехлетний остановился на уровне пятнадцатилетнего.
— Сказала пятидесятишестилетняя матрона в теле двадцатишестилетней, — парировал он.
Это был вечер, когда жертвой пал целый сервиз.
Сервизом дело не обошлось. Ведь существовало множество других поводов, по которым можно было отлично поссориться.
— Что говорила твоя мать на нашей свадьбе о твоем отце? — попросила напомнить однажды вечером Линн подчеркнуто дружелюбным тоном. — Кажется, он был неаккуратным?
— Моя мама постоянно критиковала папу за все. Поэтому они и развелись.
— Скорее всего, не без оснований, — съехидничала Линн. — А поскольку ты его копия…
Дэвид нервно вздохнул.
— Если тебе не терпится придраться ко мне, незачем для этого вытаскивать на свет полную семейную хронику рода Бакли.
— Ну ладно, это ты неаккуратный! Неряшливый! Воплощение хаоса! — Она швыряла в него словами, словно камнями. — Так хорошо?
— Нет, совсем не хорошо! — огрызнулся он. — Во-первых, я совершенно не такой! Что касается порядка, то просто у меня несколько… широкая натура.
Линн безрадостно засмеялась.
— Эта квартира может быть прекрасно убрана. Но стоит тебе один раз пройтись, как она превращается в помойку.
Дэвид внимательно посмотрел по сторонам. Насколько он мог заметить, не сходя с места, порядок нарушали лишь пара валявшихся газет, три использованных стакана, несколько открытых журналов да две пачки чипсов.
— Здесь все в пределах нормы. Ты просто слишком педантична. Это помещение выглядит… обжитым.
— Это помещение выглядит свинарником, куда ни взглянешь, Дэвид, и это не имеет никакого отношения к педантичности.
Он упрямо скрестил на груди руки.
— Если ты хочешь жить стерильно, почему бы тебе не переехать в операционную палату ближайшей больницы? Спорю, что твои родители могли бы купить тебе личную операционную палату!
— Незачем переводить разговор на моих родителей только ради того, чтобы отвлечь от своей безалаберности. С тебя станет заявить, что ты не можешь быть аккуратнее из-за давления со стороны моих родителей.
— Сейчас, как ты верно заметила… твои родители оказывают на меня давление. Им непременно нужно, чтобы я занялся банковским делом. Чтобы производить более серьезное впечатление!
— Я не думаю, что ты годишься для банковского дела. Там как раз нужно быть очень собранным.
— Мне пора бы знать, что дело нечисто, если ты со мной соглашаешься. — Он начал собирать валяющиеся кругом газеты. — Теперь тебе лучше? Я уже больше подхожу для солидной работы в банке?
— Я думаю при следующей встрече устроить дяде Карлу большой скандал.
— В чем он провинился, разрешите спросить своему покорному слуге? — манерно осведомился Дэвид.
Линн набрала в легкие побольше воздуха.
— В том, что я с тобой познакомилась и в конце концов даже вышла за тебя замуж! — возопила она.
— Очень на тебя похоже! — не менее громко ответил Дэвид. — Ты хочешь списать на единственного нормального и разумного родственника, то есть на дядю Карла, собственную неспособность спуститься на землю с высокого коня из аристократического стойла.
