Диана Палмер - Трилби
Много позже она сидела в кресле, голова у нее кружилась, она была полностью одета, но все еще находилась во власти чувственного наслаждения.
— Это было, как будто я овладел девственницей, — сказал он удовлетворенно, стоя перед ней уже в форме. — Это было у нас, как в первый раз, когда ты нервничала, стеснялась и боялась.
Она смотрела на свои руки.
— Ты делаешь… это со своей женой?
— Я никогда ни с кем этого не делал, — ответил он спокойно. — И никогда не буду делать. Только с тобой. Я люблю тебя. Тебе это не приходило в голову?
Она подняла бледное и напряженное лицо, ее темные глаза встретились с его глазами.
— Любишь… меня?
— Люблю тебя, — подтвердил он.
— Но я… я не леди.
— Для меня ты всегда леди.
— Как ты можешь любить меня? Женщину неблагородного происхождения, — она заплакала.
Он взял ее лицо в свои ладони, улыбнулся ободряющей улыбкой, ее ранимость была неожиданной:
— Ты настоящая женщина, Селина.
Он поцеловал ее, она прильнула к нему, ее щека прижалась к его груди.
— Пожалуйста, скажи, что я у тебя единственная, даже если это неправда, — прошептала она.
— Ты для меня единственная женщина, — честно сказал он ей. — И ты будешь моей последней женщиной, — он нагнулся и нежно поцеловал ее.
— Я скоро вернусь.
Она смотрела, как он уходит, и думала о чувствах, которые испытала. Теперь дни будут тянуться очень долго, пока она снова не увидит его.
Она вспомнила о жене Дэвида, и кровь ее закипела. Нужно срочно что-то решать. Она не хотела делить его с другой женщиной. Если он действительно любит ее, а она поверила, что любит, Дэвид не должен разрываться между ними. Он не должен любить жену, решила она.
Напевая, она вернулась к своим делам.
Глава 6
С приятной отрешенностью Трилби наблюдала, как мексиканцы в красочных национальных костюмах танцевали под ритмичную волнующую мелодию. За долгие месяцы, что они провели в Аризоне, она впервые присутствовала на таком празднике. Несмотря на природную сдержанность, она увлеклась яркой атмосферой праздника.
Рядом с ней, прислонившись к кирпичной стене, стоял Торн. Он был одет буднично, Джек тоже. Трилби с матерью выделялись в толпе своими европейскими платьями. На мексиканских женщинах в основном были белые блузки и цветные юбки. У мужчин — белые юбки и яркие пончо. Трилби недовольно поморщилась. Она была одета в светло-голубое платье, отделанное белой оборкой, на ногах высокие туфли на застежках. Она в который раз поправила высокий воротник.
— Не надо нервничать, — мягко сказал Торн. — Ты выглядишь прекрасно.
— Я представления не имела, как нужно одеться. Это получилось непреднамеренно.
— Эти люди не считают нужным тратить деньги на красивые тряпки. Но они все равно счастливы.
— Да, они кажутся действительно счастливыми, — согласилась Трилби, завидуя их раскованному веселью.
Что касается людей ее круга, они всегда были сдержанны в проявлении чувств.
— А не опасно здесь находиться в связи с мексиканскими событиями?
— Совершенно не опасно, хотя некоторые из этих людей сочувствуют мятежникам, — успокоил он девушку. — Я знаком с большинством жителей этой деревни. Некоторые их родственники работают у меня.
Но это ее не успокоило. Даже сейчас ее пальцы были крепко сжаты. Торн заметил это и, слегка улыбаясь, взял ее маленькие ручки в свои.
— Расслабься, — его глаза смотрели спокойно и твердо.
— Ты всегда так напряжена, малышка, так уязвима.
— Мне… мне трудно, — запинаясь, произнесла она.
Вокруг звучала громкая музыка, заглушаемая громким смехом и разговорами развеселившихся людей. Странное ощущение охватило ее, он смотрел на нее дольше, чем этого требовали правила приличия. Ей казалось, он видит, что происходит в ее душе.
— Что с тобой? Тебе нравится здесь?
— Думаю, что да. Дома мы более сдержанны.
— Правда? Я думал, что каюны очень темпераментный народ.
— Но я не из каюнов, — ответила Трилби. — Мои родители — выходцы из Вирджинии. Они переехали в Батон Руж после Гражданской войны. С тех пор моя семья жила там.
Пожатие его руки стало более нежным и ласковым.
— Ты никогда не распускаешь волосы?
— Я… ну, я не знаю, — пробормотала она. — Вы всегда считали меня легкомысленной. И поэтому мне казалось, что если я распущу волосы, вам это не понравится…
Он поморщился.
— Я не знаю, почему Сэлли оговорила тебя, — в его глазах было сожаление. — Если бы я знал тебя немного лучше, я бы никогда не поверил ей.
— Ваш кузен относится ко мне чисто по-дружески, — ответила она. — Он был добр ко мне. И только.
Торн поднес ее ладонь к своим губам и медленно поцеловал, дрожь прошла по ее телу.
— Я буду добр к тебе, Трилби, если ты мне это позволишь. — Он ласково посмотрел на девушку. — Я искренне сожалею, что вел себя так грубо. Ни о чем в жизни я не сожалел так сильно.
Она изо всех сил сопротивлялась сладкому наслаждению, которое вызывал его взгляд. Ее тянуло к нему, несмотря на сопротивление, и ей это не нравилось. Он негодяй, он совсем не похож на Ричарда…
— Я не держу на вас зла, — медленно сказала она. — Вы меня не знали.
— Я хочу тебя узнать, — хрипло ответил он. Его глаза потемнели. В них была мудрость и спокойствие, отчего она почувствовала себя еще более неловко.
Оркестр заиграл медленную страстную мелодию. Торн потянул Трилби за руку в круг танцующих и обнял за талию.
— Потанцуй со мной, Трилби.
Они двигались в такт музыке. Он не делал ничего, что могло бы оскорбить ее, но у нее подкашивались ноги от ощущения тепла, которое излучала его сильная рука на ее талии, рука, которой он сжимал ее ладонь. Она взглянула в его глаза и не смогла отвести взгляда.
— Я уже не кажусь тебе таким дикарем, Трилби? — тихо спросил он. — Или ты не можешь забыть мексиканца, которого я привез к вам на ранчо?
Она слегка покраснела.
— Я думаю, что, в сущности, к таким вещам можно привыкнуть.
— Нужно привыкнуть, — сказала он с легкой усмешкой. — У тебя есть сила воли. Тебе только надо ее развить.
— Я думала о возвращении на родину, — вдруг сказала она.
Тело Торна напряглось.
— Почему?
— Я… Я скучаю по родине. Скучаю по Ричарду, — выпалила она, стараясь словами защитить себя от его прикосновений.
— Ты забудешь его со временем, — возразил он.
Внезапно его рука плотно обвила ее талию, он притянул ее к себе и прижался щекой к ее волосам.
— Не надо, — умоляюще прошептала Трилби, задыхаясь. Он сильно прижал ее к своей широкой груди.
Интимность этого объятия, обволакивающая теплота его сильного тела заставили ее сердце бешено забиться.
