Джоанна БРЕНДОН - ТОМИТЕЛЬНЫЙ СМЕХ
– Бабушка!
Кэтрин засмеялась, получая полное удовольствие от того неудобного положения, в которое она поставила внучку.
– Ну, а теперь, если честно. Лори, – вызывала она на откровенность внучку, – скажи, разве ты не получишь удовольствия от того, что он будет в нескольких тысячах миль от дома на протяжении нескольких дней? – Ее взгляд был прямым и очень озорным.
Застенчиво улыбаясь, Лорен согласилась:
– Да, было бы прекрасно отдохнуть от него несколько дней.
– Вот и я так думаю!
Закатывая по локоть рукава голубого шелкового платья, Кэтрин решительно направилась к раковине. Но Лорен опередила ее.
– Ты у меня в гостях. – Она легонечко взяла бабушку за плечи и, любовно пожимая их, как бы играючи, оттолкнула ее от раковины. – Кш-ш! Пойди почитай что-нибудь или просто отдохни в гостиной.
– У меня будет предостаточно времени позже, чтобы, как ты выразилась, отдохнуть. А пока я могу, я хочу приносить пользу. – Она не слишком нежно толкнула Лорен локтем в бок. – А ты уходи отсюда. Прими душ, сделай маникюр, словом, все, что ты обычно делаешь в это время вечером, и оставь меня в покое, дай мне помыть посуду.
– Есть, капитан!
Лорен щеголевато отдала ей честь, а затем посторонилась, пытаясь уклониться от шлепка под зад. Но она оказалась не слишком проворной. Мягкий черный трикотаж ее брючного костюма придавал превосходную форму ее приятно, округлым ягодицам, но не мог смягчить силу шлепка. Он был весьма ощутимым.
– Поосторожнее, ты действительно сильно ударила, – проворчала Лорен, потирая место, куда пришелся шлепок; но бабушка угрызений совести не испытывала.
– Если уж ты здесь болтаешься, то так и быть, можешь помочь. Возьми полотенце и протри эти тарелки.
– У меня прекрасная идея, Грам, – сказала Лорен, ее глаза весело засверкали, но речь была сама невинность. – Действительно, почему бы мне и не протереть тарелки?
– Ах ты, озорница! – Кэтрин покачала головой в притворном отчаянии и хихикнула.
– Если я плохо воспитана, то только потому, что ты испортила меня, твое воспитание, – подзадорила ее Лорен.
Она изящно перебросила полотенце через плечо и распустила шнуровку прилегающего лифа платья, поспешно залезая внутрь, чтобы растереть талию. Шнурки были завязаны слишком туго.
– Думаю, я слишком много съела, – пожаловалась она, слегка проводя ногтями по отчетливо выделяющимся ребрам и по слабым следам шнуровки на коже.
– Слишком много? – переспросила Кэтрин, осматривая критическим взглядом стройную фигуру внучки. – Того, что ты съела, даже воробью недостаточно, чтобы не умереть с голоду, – продолжила она сердито.
Склонность Лорен к диете была старой и очень болезненной темой, которой та избегала любой ценой.
– Ты заметила, как вырос Донни? – спросила Лорен и сразу же поняла, что предоставила бабушке еще одну возможность проехаться на ее счет.
– Это потому, что он хорошо ест и пьет много молока.
– Если бы я ела, как он, то скоро стала бы настоящим Робином-Бобином. Нет уж, благодарю, – отпарировала Лорен. – Во всяком случае, с той скоростью, с какой растет мальчик, он может стать таким же высоким, как Роб. Как ты думаешь? – «Хотя он никогда не станет таким же привлекательным…», – подумала она.
Кэтрин кивнула в знак согласия. Она плеснула моющего средства в лохань для мытья посуды и пробормотала:
– Я только надеюсь, что он вырастет таким же сильным.
По спине Лорен пробежала дрожь от мрачного предчувствия. Она понимала, на что намекает бабушка.
– Расскажи мне об Элинор, Грам, – прошептала Лорен, чувствуя себя так, будто ей надо было оглянуться через плечо, чтобы убедиться, что Донни и Джилл их не услышат. Никто никогда не говорил об Элинор, и до сегодняшнего вечера у Лорен не было возможности удовлетворить свое любопытство. – Ты знала их обоих еще до женитьбы на ней Роба, не так ли?
Кэтрин утвердительно кивнула.
– Она была слабовольная, потакающая своим желаниям женщина, но она была красивой, – начала рассказывать Кэтрин. В ее голосе послышалось неодобрение. – Она привыкла все делать по-своему. Будь ее воля, она бы никогда не вышла замуж за Роберта.
Кэтрин с силой потерла пятно на стакане, затем окунула его в воду для полоскания, передала Лорен и продолжила:
– Роберт был тогда молодым идеалистом с большими надеждами. Ему нужна была такая жена, которая бы поддержала, поняла его. – Передав Лорен другой стакан, она добавила:
– Словом, такая жена, которой Элинор, разумеется, не являлась!
Да, Элинор не была такой. Лорен исполнилось тринадцать, когда родился Донни, но она помнила, как злилась Элинор из-за того, что тот родился со слабым животиком. Теперь Лорен знала, что все родители, у которых есть в доме маленькие дети, жалуются на бессонные ночи, колики у детишек, огромные расходы на уход за ребенком и на его питание, а также на отрыв от привычной жизни. Но тогда она чувствовала, что для Элинор второй ребенок был обузой.
Сострадание к Донни овладело Лорен, и на несколько минут она забыла, каким невыносимым мальчишкой был он временами.
– Вскоре после рождения мальчика Элинор начала пить и заводить любовные связи с мужчинами, с которыми знакомилась в барах, где проводила все свое время.
Кэтрин остановилась и еще долго стояла, уставившись в тарелку, которую только что вымыла.
– Бедняжки, – пробурчала Кэтрин, ее обычно приятный голос охрип от волнения. – Элинор, бывало, закроет их в спальне Джилл, оставив каждому по коробке кукурузных хлопьев и по бутылке молока. Джилл была еще слишком мала, чтобы позаботиться о себе самой, а ее оставляли одну присматривать за крошкой-братом. Бедняжка, – снова пробормотала Кэтрин себе под нос.
– И как долго это продолжалось? Лорен готова была убить Элинор за то, что та была такой бессердечной.
– Слишком долго, – проворчала бабушка. – Она была не человек, а дьявол. Пока Роберт пропадал на работе, Элинор шлялась по барам. Но когда он приходил домой, она обычно встречала его у двери, жалуясь на то, что не удалось убрать дом, постирать его вещи или же сходить в магазины, потому что дети весь день озорничали.
– И, конечно, Роб ей верил. Кэтрин кивнула:
– У него не было причины не верить. К тому времени, когда он приходил домой, было поздно, и дети уже обычно спали. Кроме того, они были слишком малы и не могли ничего возразить Элинор, что бы она ни придумала. И вот однажды Роб увидел ее, выходящей из бара с одним из любовников. Они направлялись к ее машине и были настолько пьяны, что еле шли, поддерживая друг друга. Роберт говорил, что почувствовал искушение пойти за ними следом, встретиться с ней лицом к лицу и, если потребуется, то оттащить ее домой. Но затем он передумал и решил, что будет лучше, если отправится домой к детям.
