Джэсмин Крейг - В плену мое сердце
– Я интересовался у хозяев, в чем заключается этот секрет, но они не выдали его. Вероятно, все дело в том, что фасад здания обращен на юг.
С этими словами Лайам достал из багажника их сумки и направился к входу.
– Здесь подают только завтраки, так что отметимся, что мы прибыли, и куда-нибудь съездим. Мне хочется навестить свой старый университетский кампус – он расположен тут неподалеку. Мне кажется, что вам он тоже понравится.
Эми быстро распаковала свои вещи и наспех приняла душ, чтобы освежиться после дороги. Она прихватила с собой нарядов больше, чем требовалось, отчасти из-за того, что ей приятно было видеть в шкафу много новой и красивой одежды, ждущей своей очереди. Выбрав небесно голубую юбку и белую блузку с низким вырезом, она поправила макияж и собрала на макушке волосы в свободный узел.
В ее номере находилось старомодное высокое зеркало в резной раме, и когда Эми увидела в нем свое отражение, то застыла, заметив возбужденный блеск в собственных глазах, который вовсе не следовало видеть Лайаму Кейну.
Пошарив в сумке, она нашла темные очки и с облегчением надела их, радуясь, что яркий солнечный свет дает ей удобный повод скрыть глаза, выдававшие ее состояние. Она как раз закончила сборы, нанесла капельку духов за уши и на запястья, когда раздался стук в дверь.
Когда она открыла, Лайам прищурил глаза, но догадаться, о чем он думает, было невозможно.
– Готовы? – поинтересовался он. – Как вы устроились? Номер вам понравился?
Эми молча кивнула, боясь, что, если заговорит, голос выдаст ее так же, как и глаза.
Его волосы были влажными после душа, он переоделся в темно-зеленую трикотажную рубашку, не потрудившись застегнуть пуговицы. Сжимая ручку сумочки, она обнаружила, что у нее вспотели ладони. Она украдкой вытерла их, злясь на себя за то, что не в состоянии владеть собой. Боже, ее реакция на Лайама Кейна становится все более нелепой с каждой минутой! Ведь перед ней тот же самый мужчина, с которым она работала день за днем на протяжении пяти недель. К тому же это ее злейший враг!
Она повернулась лицом к Лайаму и постаралась придать лицу беззаботное выражение.
– Пошли! – весело сказала она.
Поначалу они говорили мало. Лайам был странно молчалив, когда они сели в машину, не подшучивал над ней, как делал это обычно, его губы были угрюмо сжаты.
– Не желаете остановиться и перекусить? – спросил он, когда они проехали минут двадцать.
– Не особенно. Я достаточно плотно поела перед отлетом, да и в самолете мы завтракали. А вы проголодались?
– Я могу не есть до вечера.
Они некоторое время ехали молча, наконец, Лайам сказал:
– Вот мы и прибыли. Мне почему-то казалось, что Йель вам должен понравиться.
Она повернулась к нему и с недоверием переспросила:
– Йельский университет? Так вы его имели в виду, говоря, что свозите меня в свой старый кампус? Значит, вы добились тогда права на бесплатное обучение в Йеле?
Он пожал плечами, забавляясь ее удивлением.
– Я ведь вам говорил, что в Сити-колледже работало несколько приличных профессоров. Они сумели совершить чудо – пробудили во мне интерес к знаниям. Пожалуй, именно благодаря им я понял, что получить место центрового в баскетбольной команде профессионалов и обниматься каждый вечер с новой девочкой еще не самое главное в жизни.
– Вы собирались стать профессиональным баскетболистом? – спросила она, ухватившись за возможность узнать амбиции юного Лайама Кейна.
– Милая Эми, любой мальчишка, живший со мной по соседству, мечтал стать профессиональным баскетболистом. И некому было нам объяснить, что найдется тысяча более простых способов, чем баскетбол, чтобы выбраться из Южного Бронкса.
– Я и не знала, что в Южном Бронксе еще живут люди. Думала, что там сплошные развалины.
– Там сохранилось несколько кварталов, где можно жить, – сухо ответил Лайам. – Конечно, смотря что понимать под словами «можно жить».
Он поставил машину на стоянку и открыл дверцу.
– Давайте немного прогуляемся, – предложил он, резко меняя тему разговора. – Грех не пройтись, когда такая прекрасная погода.
Университетский городок занимал красивый зеленый массив в центре Нью-Хейвена. Пока они прогуливались, Эми старалась представить, как поразил этот чистый, уютный городок в Новой Англии, с его красивыми готическими зданиями, парня, чья жизнь до этого прошла в исписанных граффити городских трущобах. По сравнению с лишениями, выпавшими на долю Лайама, тяготы собственного детства внезапно показались ей вполне разумными ограничениями, на которые родители шли ради ее же собственного блага.
– И сколько лет уже существует Йель? – поинтересовалась Эми, чтобы начать хоть какой-то разговор и разрядить возрастающее между ним и напряжение. – Кажется, он был основан еще задолго до революции.
– Он основан в 1701 году как академическая школа, – ответил Лайам, словно цитировал запомнившуюся фразу из путеводителя. – Университетская библиотека до сих пор одна из крупнейших в стране и считается одной из лучших. Пожалуй, с ней может соперничать лишь Гарвард. Музей Естественной истории тоже пользуется широкой известностью.
Чувствуя, что Лайам погрузился в воспоминания, в которых ей совершенно не было места, она немного отстала от него и наслаждалась прогулкой. Ей приходилось сдержать свой порыв и не поддаться искушению взять его за руку и бродить по университетскому городку, как опьяневшая от первой любви восемнадцатилетняя девчонка.
В памяти всплывали невольные сравнения. Можно сказать, что она уже испытала с Джеффом Купером так называемые радости первой любви, и у нее не возникало ни малейшего желания повторять их с кем-то еще, и уж меньше всего с человеком, сломавшим ее жизнь.
– А что это за готическая башня?
– Это сторожевая башня, – прежним тоном экскурсовода ответил Лайам. – Один из наиболее известных образцов лжеготической архитектуры на Восточном побережье.
Они остановились около аккуратно подстриженной лужайки, и он неожиданно предложил:
– Не возражаете, если мы тут немного посидим? – спросил он.
Эми кивнула, и он опустился на газон, сорвал травинку и задумчиво пожевал ее.
– Я не был здесь десять лет, – сказал Лайам, сорвал еще одну травинку и растер ее между пальцами. – Тут я встретил Джеки, свою жену.
Рука Эми замерла над желтым одуванчиком, который она собиралась сорвать.
– А ваша… а Джеки училась вместе с вами?
Последовало долгое молчание, и Эми даже пожалела, что задала этот вопрос.
– Нет, – ответил он наконец. – Джеки закончила актерский факультет. Она получила место в английском Королевском шекспировском обществе, но отказалась от него ради меня.
