Лора Брантуэйт - По воле богов
– Немного. – До нее только сейчас дошло, что можно бы и смутиться.
На ночлег решили все-таки устраиваться чуть поодаль, в лесу. Вне прямой видимости идолов. Чтобы впечатлительные барышни не страдали бессонницей и обморочными состояниями.
Ночь прошла для Луизы тяжело, гораздо тяжелее, чем предыдущая. Ей снились какие-то гигантские кротовые ходы, по которым нужно было пробираться, потому что за ней кто-то гнался, а потом этот кто-то показался, и стало ясно, что это забытые боги Майр-агенди, все шестеро, и как они только умещались в этих нешироких в общем-то норах…
Потом она выбралась на поверхность, но оказалась на капище, только идолы стали еще больше, и черный камень был не камень уже, а какая-то черная плоть с сетью огненных борозд.
Выбраться из сна, как из гигантского одеяла, никак не удавалось, и Луиза проснулась лишь утром, когда уже пели птицы и переругивались в плотном сплетении крон какие-то зверушки, наверное макаки.
Завтрак – галеты и кофе, сваренный на костре, – показался ей безвкуснее, чем был на самом деле. Тело ощущалось как восковая фигура, в которую по ошибке вдохнули жизнь, – неповоротливая, тяжелая. К тому же от непривычной нагрузки болели ноги.
Собственно, боли в мышцах мучили не только ее. Джил, кусая губы, призналась, что ей тоже не хочется шевелить нижними конечностями. Кристиан очень любезно предложил Луизе сделать массаж икр и бедер, на что она ответила столь же любезным отказом, и за этой услугой обратилась к Джил.
Жить стало немного легче. И все равно Луиза внутренне содрогнулась, когда поняла, что дальнейший путь лежит через капище. Попросить его обойти она постеснялась.
– Боюсь вас напрасно обнадежить, но очень хочу подбодрить, – громко сказал Френсис, когда все были готовы тронуться в путь. – Похоже, что мы придем на место уже сегодня.
Ответом ему было бурное и даже слегка неожиданное в среде взрослых серьезных людей ликование.
И счастливый момент наступил даже скорее, чем они предполагали. Правда, ему предшествовал подъем на густо поросший лесом холм, который вызвал в свой адрес немало проклятий. А потом Джил, шагавшая впереди Луизы, споткнулась, упала и выругалась так, что покраснел бы даже бывалый уголовник.
Луиза преодолела соблазн неудачливости – налететь на Джил и растянуться рядом с ней – и протянула ей руку:
– Осторожнее…
– Да тут торчит что-то из земли, разве я виновата?!
– А кто тебя обвиняет? – Луиза не ожидала такой бурной реакции.
– А-а-а! Все сюда! – завопила Джил, потому что пригляделась к «чему-то», что так некстати попалось ей под ноги, и поняла, что это угол тесаного камня.
Будь это золотой слиток, а не кусок песчаника, он не вызвал бы большего восторга.
Мхараджани ждал их на вершине холма. Луиза, увидев его, онемела на несколько секунд. Потому что он был великолепен, этот город.
Время не пощадило его, но и не смогло стереть с лица земли, видимо, гордые люди строили его и любили его.
Там были стены из крупных тесаных камней – кладка кое-где обвалилась, кое-где уступила место буйной, неудержимой, жадной до жизни тропической растительности, но расположение домов и стены – оплота обороны – было очевидно. Не сохранилось ни одной крыши, кроме купола над центральным зданием – очевидно дворцом, это им только предстоит узнать. Такое ощущение, что все стихии сговорились, чтобы уничтожить этот город до основания: его секли ливни, терзали ветры, рвали на части джунгли, сама земля то ли поднялась, то ли стала засасывать его в себя, и не меньше пяти футов построек ушло в почву…
Но Мхараджани стоял.
До сих пор, наперекор всему и всем, и Луизе показалось, что недаром древние боги-идолы Майр-агенди пропустили их сюда.
– Удивительно! Радиальная планировка города, только посмотрите! Нужно обязательно сверить с картой звездного неба! Интересно, на что они ориентировались? – Профессор Хаксли едва не пританцовывал от радости.
Доктор Тим и доктор Брайан откупоривали бутылку шампанского, припасенную как раз на этот случай.
Джил что-то деловито строчила в большом блокноте, как настоящий писатель или репортер из приключенческих фильмов.
Дороти восседала на своих сумках с таким видом, будто самолично открыла Америку.
Что делал Кристиан, Луиза не знала. Френсис стоял на едва выступающей из земли верхушке какой-то арки, и Луиза подумала, что он один тут смотрится по-настоящему естественно – не как персонаж пресловутых приключенческих фильмов, а как… как герой, наверное.
10
Потянулись часы и дни, которые Луизе было суждено вспоминать всю жизнь как самые напряженные и самые счастливые. Сначала обустраивали лагерь – посягать на территорию заброшенного города не рискнули, расположились чуть в стороне, но тоже наверху холма, чтобы не тратить понапрасну сил на подъем. Луизе выпало спать вместе с Дороти, и она очень радовалась, что не Кристианом. Он ведь мог бы и такое устроить…
А потом настало очень пыльное время, когда Луиза поняла, что те раскопки, на которых она бывала, учась в колледже, – это просто пикник по сравнению с настоящей работой на жаре в джунглях.
Она была рада, когда ей доставалась легкая задача, например, фотографировать. Доктор Тим занимался рисованием планов и точных карт города, до такой ответственной работы дилетантов не допускали, и Луиза искренне об этом жалела. Зато дилетантов беспрекословно допускали до копания, обрезания вездесущих лиан и корчевания мелкого кустарника…
Но когда удавалось взять инструменты и уединиться в каком-нибудь уголке, чтобы там всласть насладиться процессом исследования, – вот это было счастье! К тому же Луизе везло. Она уже нашла почти сохранившийся горшок и раскопала неизвестный предмет то ли мебели, то ли культа. На третий день пребывания в лагере профессор Хаксли всех поставил именно на эту работу. Каждому был выделен участок для расчистки и набор инструментов.
Монотонное занятие напоминало Луизе медитацию. Кстати, медитация – это именно то, что ей было сейчас нужно. Успокоить расшалившиеся в душе волны, дождаться, пока море ее сознания вновь будет зеркально-гладким и чистым, и тогда можно будет во всем разобраться: Кристиан, Френсис… Опять поцапались за завтраком, как подростки с воспаленным самолюбием. Стоп. Хватит. Не сейчас. Осторожнее, мягче…
Раздался отвратительный звук, который бывает, когда металлом царапнешь по камню. В руку отдалась гнусная вибрация. Луиза поморщилась. Ну, что такое? Пришлось отложить лопатку и взять жесткую кисть.
Песок, даже слежавшийся, часто и обильно поливаемый дождями, легко поддавался под жесткими синтетическими ворсинками.
