Айрис Джоансен - Приручить единорога (Странное предложение)
— Что ты имеешь в виду? Я не понимаю…
Сэнтин пробормотал невнятное, нетерпеливое проклятье и снова прижал ее голову к своей груди.
— Ради Бога, Жанна, не надо на меня так смотреть! Все должно быть по-другому… Проклятье, я никогда не испытывал ничего подобного. Ну, скажи, чего ты от меня хочешь?! — выкрикнул он с яростью и болью в голосе. — Хочешь, я разорю, уничтожу этого ублюдка Уотермена, чтобы навсегда отбить у него охоту делать своей дуре-жене такие идиотские подарки? Да я их обоих по миру пущу, если тебе станет от этого легче.
— Что? — Жанна выпрямилась и даже слегка оттолкнула Сэнтина, который все крепче прижимал ее к своей груди. — Ты этого не сделаешь, ведь правда?
Сэнтин улыбнулся такой мрачной улыбкой, что Жанна снова похолодела.
— Еще как сделаю, — сказал он решительно и опустил ей на плечи свои сильные руки. Он сжимал ее очень бережно, словно боялся сломать, а во взгляде его было нечто такое, отчего Жанна затрепетала.
— Мне плевать, что будет с Уотерменом. Если ты этого хочешь, я уничтожу его без малейшего колебания. Ну, что скажешь? Сделать мне это?
— Нет, конечно, нет! — воскликнула Жанна, потрясенно глядя на него. — Если я скажу «да», — пояснила она, когда на лице Сэнтина отразилось непонимание, — то я буду ничем не лучше их. Я буду виновата в чьем-то несчастье, а я этого не хочу…
Она прикусила губу.
— А почему ты хочешь сделать это для меня?
— Будь я проклят, если я знаю, — отозвался Сэнтин, слегка встряхивая ее плечи в такт своим словам. — Должно быть, я просто потерял голову, когда увидел тебя вчера. Почему мне не все равно, когда ты плачешь при виде шубы из меха какого-то паршивого тигра? Почему я чувствую твою боль как свою? Не знаю… Я, во всяком случае, не могу подобрать этому никакого объяснения. Я не хочу чувствовать ничего подобного. Я не хочу сострадать никому, пусть это даже будет заплаканная идеалистка с лучистыми карими глазами, которая не очерствела душой и которая плачет при виде чужой боли.
Жанна со страхом взглянула на его угрюмое и мрачное лицо и инстинктивно отодвинулась. Вернее, попыталась отодвинуться, потому что его руки тут же властно стиснули ее плечи.
— Нет, не двигайся, — сказал Сэнтин неожиданно низким, глухим голосом. — Я не причиню тебе вреда, маленькая голубка. Просто я никогда ни к кому не испытывал такой нежности. Для меня это совершенно новое и незнакомое ощущение. Иди-ка сюда…
Он привлек ее к себе, и Жанна подчинилась, чувствуя странную обреченность. Руки Сэнтина осторожно скользили вверх и вниз по ее узкой спине, и в этих монотонных движениях было что-то гипнотическое, успокаивающее, и вся ее первоначальная неловкость куда-то испарилась.
— Ты выглядишь такой хрупкой, такой слабой, — шепнул Сэнтин ей на ухо. — И в то же время я чувствую, как от тебя исходит какая-то непонятная сила. И тепло. Я чувствую его своими ладонями…
Его руки поднялись к затылку Жанны, скользнули по мягким бугоркам позвонков и стали осторожно разминать ее ноющие сухожилия и затекшие мышцы, и Жанна почувствовала, как по всему ее телу разливается странный жар, который постепенно становится все сильнее и сильнее. Сильные пальцы Сэнтина все крепче овладевали ее кожей, но Жанна только плотнее приникла к нему, упиваясь этим незнакомым и вместе с тем чувственным ощущением.
— Моя… — чуть слышно прошептал Сэнтин и крепче прижал ее к себе. — Почему мне кажется, что ты принадлежишь мне? Я хотел только утешить тебя, но стоило мне прикоснуться к тебе, как мне тут же захотелось сорвать с тебя одежду и насладиться твоим гибким, податливым телом…
Рука Сэнтина отпустила ее шею и, скользнув к плечу, прикрытому желтым джерси платья, обнажила его решительным и быстрым движением.
Этот жест заставил Жанну мгновенно очнуться от пленительного наваждения, в которое она понемногу погружалась. Встрепенувшись, она попыталась вырваться из его объятий.
— Нет, не надо… — в смятении прошептала Жанна, несильно упираясь обеими руками в его грудь. — Я не принадлежу тебе. Я вообще никому не принадлежу. Отпусти меня, пожалуйста!
— Ш-ш-ш!.. — ласково сказал Сэнтин, легко касаясь губами тонкой и чувствительной кожи чуть ниже ее правой ключицы, и Жанна вздрогнула, почувствовав, как напряглась плоть и как запылала кожа от одного только дразнящего прикосновения его горячего быстрого языка. — Разве ты не видишь, что я не в состоянии отпустить тебя? Я и сам не в восторге от того, что со мной творится, но беспокоиться об этом сейчас уже поздно. Боюсь, для меня все было кончено, когда я впервые увидел, как ты идешь здесь через двор.
— Вчера вечером ты даже не мог сказать с уверенностью, нравлюсь я тебе или нет, — слабо защищалась Жанна, с замиранием сердца прислушиваясь к тому, как губы Сэнтина подбираются к ямочке на ее шее. Сердце Жанны колотилось так сильно, что он наверняка ощущал под кожей тонкую ниточку ее неровного пульса.
— Ты мне понравилась, еще как! — ответил Сэнтин напряженным шепотом, и его губы мучительно медленно поползли вверх по ее напрягшейся, как струна, шее. Жанна ощутила на щеке его горячее дыхание, а в следующую секунду он несильно сжал зубами мочку ее уха.
— Я смотрел, как ты сидишь передо мной на этой маленькой скамеечке и глядишь на меня большими и серьезными глазами, и думал только о том, как мне хочется увидеть тебя обнаженной в моей постели, и чтобы ты протягивала ко мне руки и умоляла меня о любви. За всю свою жизнь я никого не хотел так сильно, как тебя.
Жанна поперхнулась воздухом и некоторое время не могла отдышаться. Низ живота разламывался от странной тупой боли. Каждое слово, произнесенное его бархатистым, чуточку хриплым баритоном, превращало ее кровь в жаркий огонь, который разливался по жилам и стекал вниз, туда, где пульсировала раскаленная лава.
— Но ты же не… взял меня, — прошептала Жанна, стараясь справиться с головокружением.
— Ты напугала меня, — признался Сэнтин, губы которого оказались уже в какой-нибудь паре дюймов от ее рта. — Я боялся, что не смогу контролировать себя, если дам волю своим чувствам. Я оттолкнул тебя только для того, чтобы доказать себе, что я могу это сделать. — Его язык медленно продвигался по ее нижней губе. — Приоткрой свой ротик, Жанна. Я хочу знать, какая ты на вкус.
Жанна послушно приоткрыла рот, и его умелый язык с жадностью проник в это кораллово-красное устьице, чтобы коснуться матово блестящих зубов и попробовать на вкус мягкие и горячие своды неба. Пальцы Сэнтина ритмично и сильно сжимали ее спину, а губы все пили и пили из волшебного источника, который она щедро и безоглядно отдала ему.
Потом она услышала, как в груди Сэнтина родился гортанный, звериный стон, и почувствовала, как его мускулы окаменели в невероятном напряжении.
