Кэтлин Хэррис - Сбежавшая няня
Врач не мог скрыть удивления от того, что она сказала ему. Он подумал про себя: «Как это Энди возьмет девушку помощницей на свою драгоценную «Хоничайлд»! Конечно, я знаю, какая у него есть проблема – держать помощника, который сможет остаться трезвым после получения денег. Но Энди всегда сторонился женщин. Он говорил мне, что закоренелый холостяк. А врач-психиатр мог бы сказать, что Энди – женоненавистник».
– Может быть, он не думал обо мне как о женщине. Сначала он ошибочно принял меня за юношу, как и миссис Хайт. Но это только мое предположение. – Ее фраза означала, что она не знала Энди достаточно хорошо, чтобы быть его близким другом.
Если врач и удивился этому, то не показал виду.
– Сейчас самое время, чтобы какая-нибудь женщина заставила его думать только о ней, а не о барах, в которых он пропадал долгие годы.
– Мисс Ди может стать для него той самой женщиной, – по-женски рассудила экономка.
– По-моему, ни одна девушка не должна носить мужские брюки. Я могу представить себе, если бы она была одета в платье – с такой прекрасной кожей, темными волосами и открытым взглядом мисс Ди была бы очень привлекательной молодой дамой.
– Мне не дано вашего полета фантазии, но я не соглашусь с вами, миссис Хайт. Даже в мужской одежде Ди очень хороша. А если вы вдвоем заглянете в чемоданы, которые лежат внизу, держу пари, вы сможете найти там достаточно шелка и атласа, чтобы сшить такое фантастическое платье, в котором она будет выглядеть, как леди, жившая раньше в необыкновенном замке.
«Хорошо, – подумала Дебора про себя и улыбнулась, – теперь у нее есть и работа, и жилье, и даже гардероб, в котором она может разложить свои вещи, захваченные ею на «Мэйбл».
К тому же Энди, который все-таки не был женоненавистником, как ей показалось, мог бы стать ее поклонником и занять место Кима.
Но нет, сказала она себе, это будет уже слишком хорошо.
Глава четырнадцатая
Дебора проснулась от шума прибоя, омывающего песок под скалой. Сначала она не могла понять, где находится. Не было слышно звука работающего двигателя и ощущения того, что яхта идет своим курсом.
Потом Дебора вспомнила, что она больше не на борту яхты «Мэйбл», а в замке на маленьком острове, что представилось ей даже более невероятным.
На востоке показалась слабая золотистая дымка, начинало быстро светать, как это бывает в тропиках. Прокричал петух. В деревне зазвонили колокола к ранней мессе. Рассветное солнце озарило небо и отблеском отразилось в море. В лицо Деборе подул ветерок, легкий и прохладный, как ласка.
Доктор говорил, что экономка встает рано, но Дебора не слышала ни звука. Тогда она решила одеться и пойти на кухню готовить завтрак.
Дебора почти уже все приготовила – кофе, издающий сильный аромат, бекон и яйца – и накрыла маленький стол из кухонного гарнитура, когда миссис Хайт бесшумно въехала на коляске с резиновыми колесами.
– Господи, благослови, вы такая ранняя пташка, мисс Ди. Доктор еще не пришел?
Дебора сказала, что она его не видела. Услышав лязг двери, ведущей во внутренний дворик, экономка объяснила, что доктор всегда начинает свой день с прогулки по пляжу. Даже если его вызывают ночью к больному, когда кто-то из стариков умирает или новый младенец входит в этот печальный мир.
– Почему вы называете этот мир печальным? – спросила Дебора. – Новый день такой прекрасный и многообещающий.
– Так говорят и чувствуют только молодые. Когда взрослеешь, мир становится печальным, мисс Ди. Иногда я жалею, что все не кончилось тогда, когда я упала. Очень утомительно быть прикованной к креслу на колесах. Никогда больше не встать на свои ноги, никогда не выйти из дома. С таким же успехом можно быть заключенным. Хотя теперь, когда вы появились здесь, мне уже не будет так одиноко.
Ее резкие черты смягчились, когда она говорила это, и Дебора поняла, что была права, когда думала, что экономке не хватает присутствия в большом доме другой женщины.
– Вы заставляете меня чувствовать себя желанной гостьей. Вы уверены, миссис Хайт, что доктор не будет возражать, если я останусь?
– Разве он не сказал вам, как обрадовался, когда вы появились здесь: он заботился о том, где бы вы могли спать, и даже предлагал, чтобы мы достали несколько красивых платьев, которые подошли бы такой привлекательной девушке, как вы, вместо ваших брюк. Мы займемся этим позже. По крайней мере я могу шить, сидя в этом дьявольском кресле. А я довольно ловко владею иголкой, крою и переделываю вещи. Мне интересно этим заниматься. Так что вы не должны отказываться.
Дебора снова была поражена тем, что ее приняли так душевно и без лишних вопросов. Конечно, миссис Хайт, должно быть, удивилась, почему она пришла к ним только с тем, что было на ней, и с некоторыми вещами первой необходимости.
Пока они разговаривали, к ним присоединился доктор. Он выглядел еще более элегантно, чем в предыдущий вечер. У него были седые волосы, лицо сильно загорело; его серые глаза осветились радостью, когда он увидел двух женщин, устроившихся на кухне, болтающих, улыбающихся, и он заявил, что вместо того, чтобы по своей привычке идти завтракать в кабинет, посидит с ними.
– Это уже похоже на семью, – сказал он, когда Дебора налила ему кофе, принесла яйца и бекон. – А то мы жили с вами как пара старых отшельников, миссис Хайт.
– Вы правы, – согласилась экономка, – я как раз говорила мисс Ди, что теперь многое изменится. После того, как мы приведем все в порядок, я думаю, нам следует пригласить некоторых друзей познакомиться с нашей гостьей: Винтерсов – бедная Молли так несчастна с тех пор, как ее дочь вышла замуж и вернулась в Штаты, – и, возможно, Фло Пэкстон теперь-то вы уж забыли, как прежде подозревали, что она заигрывала с вами, доктор. Просто Фло нуждается в мужском внимании, ведь она была актрисой до того, как приехала сюда, мисс Ди. И, конечно, Энди.
– Не представляю, чтобы Энди пришел на этот вечер.
Красивый рот доктора скривился в усмешке.
– Я, может быть, плохо разбираюсь в людях, но не буду вам мешать, миссис Хайт, если вы пригласите друзей в таком составе. Я думаю, они понравятся вам, Ди, и вы примете их как близких друзей.
А примут ли все они ее – опять без вопросов? Деборе хотелось бы знать. Она, несомненно, чувствовала, что найдет этих людей более привлекательными, чем тех, что остались на яхте. Не найти большего сноба, чем миссис Шуберт, или человека, более жесткого, чем ее муж, или большую ревнивицу и интриганку, чем Эдит.
Она испытывала некоторое чувство жалости, когда думала о своем первом пациенте. Мистер Инглмен был всегда добр к ней. Должно быть, он не поверил, что ее обвиняют в краже драгоценностей.
