Кэтрин Стоун - Исцеление любовью
Свою команду генерал Аманда Прентис выразила в форме вопроса:
— Что же вы стоите?
Отдав последний в этой битве за жизнь приказ, Аманда выпрямилась и, не сказав ни слова женщине, которой только что, как и ее кричащему малышу, спасла жизнь, покинула поле сражения.
Аманда сняла перчатки, марлевую маску и бросила их в стоявшее у двери ведро. Все ее движения были, как всегда, очень грациозны. Но на лице все еще оставалось напряженное, мстительное выражение. Помедлив несколько мгновений, она вышла из комнаты. Патрик последовал за ней.
— Аманда!
Она вздрогнула и обернулась.
— Патрик…
Лицо Аманды выдавало смущение.
— Скажите мне, что случилось? — спросил он, надеясь застать ее врасплох.
Аманда действительно думала о чем-то своем. И при этом было совершенно очевидно, что она хочет убежать, а не вступать в разговоры.
— Мне кажется, вы обучались профессии акушерки, — добавил Патрик.
— В прошлом я ею и была.
Патрик надеялся, что Аманда улыбнется. Но ее лицо осталось суровым, мрачным. И только золотистые волосы, казалось, светились в темноте коридора.
— Почему же вы оставили эту профессию? — продолжал допрос Патрик.
Почему я не осталась акушеркой? Потому что это стало меня мучить. Я уже не могла себя контролировать.
— Что будет с малюткой? — спросила Аманда. — Есть ли у нее шанс выжить?
— Девочка появилась на свет энергичной, активной, — ответил Патрик. — Ее ожидает долгая и прекрасная жизнь. Благодаря вам!
— Боюсь, что не долгая.
— О чем это вы?
— Что бы ни говорили, но в этой больнице пациентов лечат самыми совершенными методами. Они окружены заботой и вниманием. Причем независимо от занимаемых должностей и содержимого кошельков. Поэтому, Патрик, мать только что родившейся девчушки совершила преступление, своевременно не обратившись к нам за помощью.
— Вы думаете, что настоящая опасность для малышки только начинается?
— Да.
Но опасность подстерегала и саму Аманду. Патрик смотрел на нее с некоторым беспокойством, но пока без особой тревоги. Он не замечал почти безумного взгляда Аманды, нервного дрожания рук, пены в уголках губ.
Я очень нервничаю, Патрик! В моем состоянии есть что-то патологическое, чего ты пока не видишь.
— Вы знаете, о чем я думала, когда приняла и держала в руках эту девочку?
— Вы жалели, что она родилась! — воскликнул Патрик.
— Да! — прошептала Аманда.
Неужели вы не понимаете, что это ненормально?
Но Патрик Фалконер не понимал. Он удивленно посмотрел на нее:
— Я чувствую нечто подобное при виде ребенка, получившего травму в машине оттого, что родители плохо держали его на руках. Или когда подросток выбегает на проезжую часть улицы и шныряет между движущимися автомобилями. Но мне кажется, что подобные случаи надо стараться по возможности предотвращать, чтобы потом не стоять над потерпевшим у операционного стола со скальпелем в руках.
— Вы никогда всерьез не задумывались над тем, чтобы похитить пациента для его же пользы?
— Думал? Как знать? Так или иначе, но я вмешивался в жизнь раненого или покалеченного ребенка ла операционном столе. Конечно, это гораздо легче, чем принимать патологические роды. Хотя далеко не всегда все заканчивалось благополучно.
— И тогда дети возвращались родителям под оскорбленный хор последних.
— Да. Я не такой уж верующий в святость крови, какими подчас изображают себя наши суды. И не боюсь запачкать в ней руки, если это необходимо для спасения пациента. Бывает, что и это не помогает. Но пытаться надо! Мы можем делать многое. Но только то, что в наших силах.
— В пределах, предусмотренных законом.
— А также собственными ощущениями и здравым смыслом.
Но когда дело касается маленьких детей, Патрик, я не могу сдерживать свои эмоции.
Все же у операционного стола Аманда всегда прислушивалась к голосу рассудка. К тому же у нее было достаточно сильно развито чувство ответственности и… самосохранения. В конечном счете все это и вынудило Аманду отказаться от акушерства, когда она поняла, что подошла к психологическому пределу, за которым уже не может себя контролировать.
— Аманда!
Ей казалось, что она за свою жизнь уже натерпелась достаточно страха. И преодолела это чувство… Но на самом деле все обстояло гораздо сложнее. Просто до какого-то момента Аманда могла держать свои страхи в узде.
Но не сейчас, не здесь. Не в присутствии этого человека…
Этого мужчины.
— Я должна идти…
— Разрешите подвезти вас домой?
— О, что вы! Не надо! Спасибо!
Разве я не могу ее задержать? Успокоить?
«Нет! — внушал себе Патрик. — Нет!»
Патрик Фалконер никогда не преследовал замужних женщин.
— Я почему-то сомневаюсь, чтобы за вами приехал муж, — небрежно заметил он.
— Мой муж? О нет!.. Он сейчас за границей и вернется лишь в начале мая. — Аманда посмотрела на Патрика и улыбнулась: — Не беспокойтесь, я отлично себя чувствую.
— Но вы дрожите.
— Перед тем как ехать домой, мне неплохо было бы привести себя в порядок, — смущенно сказала она. — Вот сейчас я этим и займусь.
— Что ж, мне было очень приятно с вами повидаться, Аманда. Наконец-то наша встреча состоялась!
— Да. Спокойной ночи, Патрик.
— Спокойной ночи, Аманда.
На этом все и должно было закончиться.
Но ведь тогда Аманда пришла к нему в палату. Она хотела ему помочь… А он был с ней так груб.
И что теперь?
Теперь они увидятся в последний раз.
Прости меня, Аманда! В тот раз это был не я. Я попал в ловушку и теперь умираю. Превращаюсь в своего близнеца. Но даже близость смерти не может оправдать меня! Как и вообще ничто на свете.
Да, он увидится с ней еще раз. И тогда обязательно попросит прощения. После чего…
Прощай, Аманда!
Глава 10
Калифорния, предместье Лос-Анджелеса
«Базальтовые столбы»
Вторник, 23 апреля 1999 года
Весеннее солнце ехидно светило ему прямо в глаза.
Зачем он отправился к Аманде? Хочет обратить на себя ее внимание? Заставить оплакивать его смерть? Страдать?
Но ведь это жестоко! И к тому же очень глупо!
Ты умираешь. От перенапряжения кровь смертельным потоком хлынет в почки и мозг. Остановись! Передохни и напиши ей записку.
Но Патрик не останавливался. Он сердито, почти не жмурясь, смотрел на ухмыляющееся дневное светило, вслепую управляя машиной. И его упрямство было вознаграждено: очень скоро Патрик свернул в переулок, усаженный по обеим сторонам тенистыми пальмами. Скрывшись под их сенью от беспощадных солнечных лучей, он остановился.
Итак, он почти приехал.
