Маргарет Уэй - Обретенная любовь
— Правда? — Джина почувствовала, что должна что-нибудь сказать. — Мне кажется, это еще вопрос.
Ее компаньон выглядел немного расстроенным.
— Простите меня, Джина, но я придерживаюсь иного мнения.
— Конечно! — воскликнула девушка. — Я просто шучу — не лучшая моя привычка. Расскажите мне лучше о своей жизни. Разводить скот, с моей точки зрения, — стоящее и перспективное занятие. В этом деле несложно преуспеть.
Говоря так, Джина кривила душой. «Не так уж и вредно поводить его за нос», — ехидно подумала девушка и кокетливо склонила свою хорошенькую головку с шелковистыми волосами к его плечу.
Брайан Лэнг просиял. Польщенный, он намеревался рассказать то, о чем его попросили, и подвинул свое кресло поближе к девушке.
— Не знаю, понимаешь ли ты, Джина…
Собеседник пытался заинтересовать ее избитой темой, что без мужской поддержки она не сможет справиться со всеми проблемами на ферме. Длинный монолог на эту тему прервал предвещающий ужин колокольчик. Она мысленно поблагодарила хозяина, пытавшегося избавить ее от общества Брайана.
— Ты простишь нас, Брайан, — мягко проговорил Сайрус Брандт. — Мы не можем тебе позволить на целый вечер завладеть вниманием нашего золотого сфинкса. — Он наклонился к Джине, взял ее за руку и легким движением поднял на ноги. Казалось, что он насмехается, и Джина обиделась.
Брайан Лэнг кивнул:
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Должен признаться, красота Джины сразила меня в первые же несколько минут.
— Странно, обычно такой же эффект производит на меня ее болтовня, — многозначительно заметил Сайрус Брандт.
С этими словами Сайрус увел Джину. Оглянувшись, она увидела замолкшего Брайана Лэнга, утопавшего в облаке дыма.
— По-моему, Джина, ты пребывала в состоянии транса. Что, беседа оказалась слишком заумной для тебя?
— Ее скорее выдавали за такую, — колко ответила она, не особенно раздумывая над своими словами.
Он взглянул на ее классический профиль.
— У тебя острый язычок, дорогуша. Следи за ним, не то до конца жизни так и не выйдешь замуж.
— Эта мысль меня не особенно беспокоит, — горячо возразила она.
— Сказано без особого убеждения, зато с большим жаром. — Он смеялся над ней. Радужные огоньки мелькали в уголках глаз.
— Ах вы… вы… вы! — прошептала Джина, чуть не подавившись собственным дыханием.
— Я неподражаем. — Он притянул ее к себе, не обращая внимания на попытки вырваться.
— В чем дело, Джина? — он улыбнулся. — Я что, не нравлюсь тебе?
— Спросите что-нибудь полегче, — хрипло ответила она.
Он улыбкой отреагировал на ее легкое замешательство.
— Не могу, девочка моя. Я израсходовал весь запас чепухи на Барбару. — Слова выплеснулись сами собой.
— Не заметно, чтобы вы предприняли попытку прекратить с ней беседу.
— Когда имеешь дело с женщинами, все немного сложнее. — Он посмотрел на нее, и взгляд его был нарочито кротким. — Ты разве ревнуешь?
— Нет, — быстро и презрительно ответила она.
Он мягко рассмеялся:
— Это тебе так кажется!
За столом Джина сидела между Кирой и Бобом Годдардом, который был влюблен в Киру и не скрывал этого. Посмотрев в его темное грубоватое лицо и послушав его забавные разговоры, Джина решила, что и он нравится Кире. У него были теплота и юмор наряду с деловыми качествами, сделавшими его хорошим и удачливым бизнесменом.
У Боба Годдарда не было собственной фермы. Он покупал и продавал землю через сеть своих риэлторских предприятий. Обладая отличными знаниями в области разведения скота, он сделал несколько существенных замечаний, поскольку разговор зашел о предстоящих торгах. Баухиния была одной из лучших животноводческих ферм Квинсленда, которая импортировала чистопородных овец и другой скот из США; племенное стадо Баухинии было известно по всей Австралии, его представители били все рекорды. Джина сидела и слушала; в беседе принимало участие все больше и больше народа. Джек Прентисс довольно долго излагал свои методы скрещивания пород и поднятия скотоводства, и через некоторое время Джина совершенно уверилась в своей некомпетентности. Ведь у нее не было даже толики тех знаний, которыми обладали все остальные.
Барбара села на своего конька, и даже Кира с пониманием дела что-то говорила. Сайрус Брандт, окинув взглядом весь стол, наткнулся на широко открытые глаза ничего непонимающей Джины. Ее вид позабавил его. И как гостеприимный хозяин, он тут же перевел разговор на тему о современном искусстве Австралии и о том, что же происходит в мире искусства. Джина обрадовалась, так как тема была ей очень близка и не было смысла скрывать свой интерес к ней. Сайрус Брандт, Кира и Боб Годдард — все они были коллекционерами, с огромным удовольствием слушали Джину и поддерживали разговор.
Ужин оказался превосходным. За бокалом бренди, отойдя от стола, мужчины продолжили разговоры о том, как удачнее справляться с сезонными проблемами, непогодой, стихиями.
— У мужчин всегда на первом месте бизнес, бизнес, бизнес, — с горечью заметила Барбара.
Темные глаза Киры были полны веселья.
— Ты шутишь, дорогая!
Джина улыбнулась. Кира была не только утонченно-изысканной красавицей, но еще и гурманом. Она увлекалась самим процессом приготовления блюд и их презентацией. Женщины обменивались кулинарным опытом. Кира диктовала миссис Прентисс рецепт, который та боялась забыть.
Барбара, присев на софу, пододвинулась ближе к Джине и закинула ногу на ногу.
— А она экстравагантна, правда? Я говорю про Киру. Кстати, этот цвет волос у нее не от природы. Я помню, они были черные как смоль.
Джина удивилась:
— Тогда это отличная работа. Я бы никогда не догадалась, что это неестественный цвет. — Она выдержала недовольный взгляд Барбары. — Ты не находишь?
— Сама я даже не пытаюсь бороться с матушкой природой, — проворчала Барбара и провела рукой по волнистым каштановым волосам.
— Господи, а я-то думала, что мы все как раз этим и занимаемся.
Барбара выглядела удивленной.
— А что, у тебя тоже не твой естественный цвет?
Джина рассмеялась:
— Мне жаль, но мы, кажется, не понимаем друг друга.
Барбара решила проигнорировать эту реплику:
— Интересно, как долго она останется в этот раз. Да это просто позор, это я об ее отношении к ребенку.
Перед Джиной встал выбор: взорваться или постараться сохранить самообладание. Она склонилась в пользу последнего.
— Бэкки — удивительная девочка, — специально громко сказала она, — но пережила сильный шок, который отразился на нервной системе. Она очень чувствительный, эмоциональный ребенок, но наступит день — и она заговорит.
