Даниэла Стил - Алмазный браслет
– Да уж… Выходит, вы шагнули на минное поле.
– Истинная правда! Бет говорит, Бекки нарочно все подстроила. Двадцать лет подходящего момента ждала. Три бутылки дешевого белого – и я пустил псу под хвост двадцать лет брака с самой хорошей и порядочной женщиной на свете.
– Почему же вы не хотите полететь в Вермонт и поговорить с ней? Я могу выплатить вам аванс. Я все равно собиралась это сделать. – Даже не будучи посвященной в детали семейной жизни Лайама, Саша поняла, что деньги ему нужны позарез.
– Поздно уже, – откровенно ответил Лайам. – Она уже сошлась со своим давним кавалером, он ухаживал за Бет еще в школе. Грозится расписаться, как только развод оформим. У него в прошлом году умерла жена и оставила его с четырьмя детьми на руках. Деньги у него есть, он владеет отелем на горнолыжном курорте. И готов содержать Бет с детьми. Наверное, это лучше, чем быть женой шального художника. Похоже, и она так думает, – обреченно добавил Лайам.
– Какой же вы шальной художник, Лайам? – искренне удивилась Саша. Конечно, здравомыслящим человеком Лайама назвать было трудно, но Саша надеялась, что работа и успех смогут изменить его жизненные установки. Если они вообще у Лайама были. Во что Саше было действительно сложно поверить, так это в то, что такой интересный мужчина за всю свою взрослую жизнь был близок всего с одной женщиной – собственной женой. Если не считать этот идиотский эпизод с ее сестрой-двойняшкой. Глядя на Лайама, можно было предположить, что его постоянно окружает целый хоровод девиц и он щедро дарит им свое внимание. Такое впечатление у Саши сложилось и со слов Ксавье, когда сын рассказывал ей о своих с Лайамом похождениях. Но оказалось, что в жизни Лайам не очень похож на Лайама из рассказов Ксавье. Да, он дурашливый, легкомысленный, но искренний и добрый.
– Иногда я шальной художник и есть, – ответил Лайам. – А иногда мне так хочется снова стать ребенком! Но от этого ведь никому не хуже?
– Это как сказать… Разве не на вас лежит вина за то, что Бет оставила вас?! А ваши дети! Разве они не пострадали? Да и вы сами… Да, конечно, и на вашей невестке вина лежит.
– Ей ни до кого нет дела, кроме себя.
– Не стоит жалеть себя и искать оправданий. – Саша решила не щадить Лайама. Она задумалась и вдруг заметила, что Лайам за ней наблюдает.
– А что же вы, Саша, о себе ничего не рассказываете? Послушать Ксавье, так вы просто ангел во плоти. Он от вас без ума. Редкий случай, чтобы взрослый парень так относился к матери. Но сейчас, поговорив с вами, я его понимаю. Ему повезло, что у него такая преданная мать. – Лайам, видимо, вспомнил свою мать, которую он потерял так рано.
– Я его тоже очень люблю. Он замечательный! И сестра его тоже. Я очень счастливая женщина. – Саша улыбнулась.
– Ну, не такая уж счастливая. Ведь вы совсем недавно потеряли мужа? – сочувственно сказал Лайам.
– Да, – как можно спокойнее ответила Саша, но на глаза ее мгновенно навернулись слезы. Ей стало неловко. Ее горе не должно быть явным, Саша не хотела нагружать Лайама своими проблемами и не рассчитывала на его сочувствие. – Пятнадцать месяцев прошло. Мы были женаты двадцать пять лет. – У нее Артур тоже был единственным мужчиной. Это их по-своему роднило, как и ранняя потеря матерей, и неизбежные в таких случаях детские страдания.
– Это, наверное, ужасно – потерять в одночасье любимого человека, – проговорил он, заботливо заглядывая ей в глаза.
– Да. Сейчас стало полегче, но иногда накатывает такая тоска… – Лайам понимающе кивнул. Свою жену он тоже потерял, правда, по собственной глупости, а у Саши мужа отняла судьба. – Но надо жить! Вариантов нет! Слава богу, что у меня есть мое дело. Работа выручает.
– Но картины – не человек, они не утешат, не согреют, с ними не обнимешься, не поговоришь, правда? И у вас с тех пор никого не было? – Это была откровенная дерзость, но Саша решила ответить. Она не хотела, чтобы он видел, насколько она беззащитна и одинока. Раз она взялась представлять его интересы, надо, чтобы он считал ее сильной и уверенной. Так ей, во всяком случае, казалось. И потом, ей почему-то хотелось, чтобы оценили ее искренность.
– Нет, никого. А у вас? – Ей в самом деле было любопытно. Он столько ей рассказал о своей родне и семейной жизни, что между ними установилась некая близость – гораздо большая, чем Саша ожидала и тем более – чем ей бы хотелось. У нее еще не было случая, чтобы она чувствовала личный интерес к какому-то своему подопечному, и не в ее правилах было демонстрировать свои слабости. Но за ужином почему бы и не поговорить по душам?! Два одиноких человека, еще в детстве пережившие боль большой утраты и в результате лишившиеся детства, а теперь, уже взрослыми, потерявшие тех, кого любили. Честно говоря, желание доверить постороннему человеку свою боль, раскрыть душу возникло у Саши впервые. Но пусть этим все и ограничится. Она не собиралась поддаваться возникшей симпатии. Она волевой и сознательный человек. И Лайаму она не даст повода к сближению, пусть он не думает, что должен проявлять к ней сочувствие, какое-то особенное внимание. Это только помешает их деловым отношениям.
– Я встречался с двумя женщинами, – ответил наконец Лайам. – Ксавье меня знакомил. – Он улыбнулся. Странно было думать, что мать его приятеля теперь еще и его наперсница. – Но ничего не вышло… Девчонки были такие молоденькие, им бы только веселиться. А я тогда еще не пережил расставания с Бет. Это было летом, вскоре после ее отъезда. И я с тех пор не возобновлял попыток. Теперь, когда Бет собралась замуж, дело другое. Но пока мне не встретилась та, которая была бы мне нужна. Большинство женщин, готовых стать подругами художников, особы весьма оригинальные. – Он был серьезен и сразу стал как-то взрослее. – А вы? Вы чего ждете от спутника жизни?
– Я не хочу пополнять ряды женщин, охотящихся за мужьями. Бегать в моем возрасте на свидания, по-моему, неприлично.
– Если встречаться с тем, кто вам дорог, вовсе нет, – возразил Лайам, но Саша покачала головой.
– Я уже свое отбегала. И тот, кто был мне дорог, умер. С меня довольно!
– Глупости! – горячо возразил Лайам. – Вам рано ставить на себе крест. Тем более что вы так хороши собой. Рискну спросить, Саша, сколько вам лет? – Учитывая возраст Ксавье, Лайам мог дать ей не больше сорока пяти. Или сорока трех, если она рано вышла замуж.
– Сорок восемь. Достаточно, чтобы сойти с дистанции. У меня было двадцать пять лет безмятежного счастья. Согласитесь, это немало!
– А может быть еще пятьдесят. Или вы хотите всю жизнь прожить в одиночестве? – Эта мысль показалась Лайаму нелепой. Но не Саше. Она смирилась с одиночеством, которое считала неизбежным для себя.
