Вера Копейко - Снежное дыхание любви
Мария Андреевна улыбнулась.
— Какая ты бесчувственная, Нина.
— Вы правы, Мария Андреевна. Я согласен, — подал голос Антон.
— Ты согласен, что я бесчувственная? — Нина отложила вилку. — Правда?
— Я о том, что это на самом деле больно — сидеть, когда в тебя что-то впилось.
— Дробь в него впилась, вот что.
— И дробь, конечно.
Нина заметила, что губы Антона слегка скривились.
— Ох, — Мария Андреевна вскочила со стула. — Звонит телефон. Я думаю, это папа. — Она ушла в прихожую.
— Как я понимаю Кирюшку, — снова сказал Антон.
— Послушай, Антон, а что, тебе тоже попадало?
— Никогда. Даже солью в чужом саду.
— Ты лазил по садам?
— Не прилетало, потому что не лазил.
— Тогда про что ты говоришь? Откуда ты знаешь?
— Опыт, Нина. Только опыт. — Он наконец привстал и пошарил по стулу. — Вот. Кто-то подложил мне… кость.
Нина уставилась на кость, которую показал Антон.
— Ох, это же Филькина любимая игрушка.
— Понимаю. И его любимый стул. Наверняка он положил кость, чтобы никто не занял его место.
Нина засмеялась.
Мария Андреевна вернулась.
— Это с работы, — сказала она. — Не папа. Над чем так весело смеетесь?
— Да над Филькиной выходкой. Он такой собственник, что даже уезжая в ссылку, застолбил свой стул, — сказала Нина.
— Филька в ссылке? За что? Где? — удивился Антон. Он говорил, но не забывал откусывать пирожок, причем с большим аппетитом.
— Он поехал к бабушке. В общем-то она его хозяйка. Соскучилась по нему.
— А он нет, — Антон громко вздохнул. — Что же ему так не нравится в бабушке?
— Там никто его не тренирует, — сказала Нина. — Знаете, — она посмотрела на Антона, потом на мать, — он очень талантливый. Я думаю, может… — Нина на секунду умолкла и прикусила нижнюю губу, словно решая, правильно ли то, что хочет сказать.
— Что же ты думаешь? — Мария Андреевна сама так делала, поэтому ждала от дочери какого-то важного признания.
Антон с интересом наблюдал за дочерью и матерью.
— Я думаю, может быть, лучше на эти деньги, что принес Антон… — Нина набрала побольше воздуха и сказала: — Устроить питомник для собак. Натаскивать их на трюфели. Я узнавала, нет ни одного такого питомника…
— Ага, купить кусочек леса, да? — сказал Антон. — Хорошая мысль.
— Нина, о чем ты говоришь! — Мария Андреевна порозовела. — Мы столько времени думали, искали вариант, как привести в порядок твое лицо… Мы…
— Мама, да мое лицо в порядке, — Нина махнула рукой. Потом замерла, сощурилась, медленно повернулась к Антону и спросила: — Правда, Антон?
В ее голосе было столько игры, что он рассмеялся.
— Какая она у вас кокетливая, Мария Андреевна.
Нинина мать недоуменно пожала плечами.
— Она никогда такой не была…
Антон улыбнулся.
— Правда, Нина, у тебя замечательное лицо. Но я сторонник последовательных действий. Когда ты садишься в машину, а я тебя спрашиваю, куда отвезти — в университет или домой, ты по дороге никогда не меняешь решение.
— Так вы, Антон, ее возите? — Мария Андреевна, не мигая, смотрела на Антона.
— Да, когда могу — вожу, — спокойно сказал он. За столом вдруг стало тихо. — Я очень хорошо отношусь к вашей дочери, Мария Андреевна. Не беспокойтесь. Я взрослый человек.
— Я тоже, мама, — сказала Нина. — Я взрослая.
— Я… рада, — тихо сказала Мария Андреевна. — Если это так.
— Мама, по-моему, пора вспомнить о торте! — Нина с блестящими глазами вскочила со стула.
— Не так шустро, — остановил ее Антон. — Еще столько вкусных пирожков. Мария Андреевна, никогда таких не ел.
— А разве ваша мама не печет вам с отцом пироги? — в этом вопросе было сразу три: есть ли у Антона мать, отец, кто ведет хозяйство.
Антон услышал все три вопроса и ответил тоже одним:
— Мама иногда приносит нам с отцом пирожки из супермаркета, разогревает в микроволновке. — Потом подумал и ответил еще на один, не заданный, но волнующий каждую мать вопрос. — Но чаще всего я сам покупаю и разогреваю, потому что больше некому. Мои родители постоянно в экспедициях.
— А они… геологи? — предположила Мария Андреевна.
— Нет, биологи. Они изучают морских котиков на Командорских островах.
— Как интересно, должно быть, — заметила она с облегчением.
Потом они пили чай с тортом, болтали ни о чем, как все вкусно поевшие люди.
Антон незаметно осматривал комнату, ему нравилось безыскусное убранство. Никакого евроремонта с гирляндами офисных лампочек на потолке. Аккуратность, стильность, гармония, уют. Гостиная, показалось ему, похожа на Нину и на ее маму.
Понравилось ему и то, как Нина взяла конверт с деньгами, отдала его матери. А та просто положила на журнальный столик.
Он посмотрел на часы.
— Мне жаль, но я должен вернуть машину Валерию Сергеевичу ровно через час.
— Может быть, еще чаю? — спросила Мария Андреевна.
— В другой раз, если вы не против.
— Да что вы, приходите.
— Конечно, — поддержала Нина, — мы с мамой испечем другой торт.
— Согласен. Я люблю торты. Очень. — Он встал из-за стола. — Ты проводишь меня, Нина? — спросил он в прихожей. — До машины?
Она быстро сбросила туфли, надела ботинки, куртку.
— Мама, я скоро.
Мария Андреевна помахала им рукой.
— Все в порядке? — спросила Нина, когда они в лифте поехали вниз.
— Н-нет, не все, — Антон хмуро свел брови.
— Нет? А что не так? — Нина открыла рот. Антон быстро наклонился и поцеловал. — Вот теперь — все.
Нина покраснела.
— Ты что-о…
— Все просто замечательно, у тебя прекрасная мама, теплый дом… — говорил Антон.
— Я забыла тебе сказать, — спохватилась Нина. — Маме пришел ответ от доктора из Туниса.
— Они готовы тебя принять? — быстро спросил он.
— Да я не про это. Он написал, что трюфели растут и у них. Песчаные…
Антон засмеялся.
— Растут, значит, да? Ну тогда мне придется поехать с тобой вместе. Кто же тебя станет ловить в реке, если меня там не будет?
— Может, Филю прихватим? У бабушки есть клетка для перевозки собак.
— Я думаю, он не согласится. В Африке для него слишком жарко, — сказал Антон. — Поэтому поедем вдвоем.
Они вышли из подъезда, Нина осталась на ступеньках, смотрела, как Антон садится в машину. Потом зажглись фары, осветили снег. В полосу света попал мальчишка, который вел собаку на поводке. Нина узнала его. Этот тот, которого она поколотила в начале осени. А теперь ей хотелось обнять и его тоже…
Антон уехал, она стояла и смотрела, пока не погасли красные угольки задних фонарей.
