Кэтрин Андерсон - На веки вечные
Подбородок Мередит слегка поднялся.
— В этом нет необходимости.
Поддерживая Сэмми на одной руке, Хит взял Мередит под локоть. И когда они проходили зал ожидания, невольно почувствовал, как костяшка ткнулась ему в ладонь.
— Внимание, ступеньки, — предупредил Хит, открывая дверь на улицу. — Вас еще немного покачивает.
— Врач мне что-то вколол. — Мередит зевнула и посмотрела на Сэмми. — Я не хотела. Разве можно клевать носом, когда надо смотреть за малышкой?
«Да уж, напичкали под завязку», — подумал шериф, тем не менее ощущая, что настороженность Мередит не исчезла.
— Я побуду у вас, пока Сэмми не ляжет спать.
Сонливость моментально исчезла, и Мередит метнула на Хита тревожный взгляд.
— Это совершенно не нужно. Я прекрасно справлюсь сама.
Как бы не так! Хит побудет с ней, пока не кончится действие болеутоляющего.
— Послушайте, это моя вина, что вы порезались. И теперь я обязан вам помогать.
У машины Хит отпустил ее локоть и с проворством, выработанным за годы сопровождения арестованных, выудил из кармана ключи и открыл дверцу. Однако на этот раз посадил Мередит не назад, а на переднее сиденье и подал ей на колени Сэмми. Но прежде чем захлопнуть дверцу, не удержался и еще раз провел ладонью по волосам девочки.
В глазах Мередит появился испуг. Она явно не хотела, чтобы его дружба с Сэмми имела продолжение.
Хит мрачно обошел джип, а когда сел за руль, увидел, что Мередит отодвинулась к самой дверце — еще один вполне понятный сигнал. Он чертыхнулся про себя и выехал с запруженной автомобилями больничной стоянки.
Влившись в поток машин, Хит оценивающе посмотрел на пассажирку и по своей полицейской привычке решил не ходить вокруг да около.
— Сэмми описалась в больнице.
— Я почувствовала, — едва заметно улыбнулась Мередит. И, помолчав, спросила: — Сэмми причинила вам много беспокойства?
— Смотря что понимать под беспокойством. Здорово перепугалась. Видимо, она решила, что я стану бить ее, и заплакала.
Хит свернул на боковую улицу и, стоя перед светофором, ждал объяснений. Никаких. Мередит, закрыв глаза, прижималась щекой к голове дочери.
— Кто-то издевался над ребенком, — наконец проговорил шериф. — Даже не трудитесь это отрицать.
Мередит по-прежнему молчала. Только стала еще бледнее. Ресницы затрепетали над огромными, как у Сэмми, глазами, только не голубыми, а темными.
— Дети всегда расстраиваются, когда не успевают в туалет. Вы просто не поняли, в чем дело.
Хит был раздосадован.
— Она не просто расстроилась. Она пришла в ужас.
— Вы незнакомец, а Сэмми стесняется чужих. К тому же учтите: для четырехлетней девочки намочить штаны — дело серьезное.
Хита охватило отчаяние. Он чувствовал — нет, черт побери, знал, — что мать и дочь остро нуждались в помощи. И поспорил бы на последние деньги, что Мередит находилась в бегах. Как ни крути, это единственное разумное объяснение. Неужели трудно понять, что если за ней гоняется муж, Хит может ее защитить? Слава Богу, он все-таки окружной шериф. Даже если суд принял решение в пользу мужа, шериф Мастерс сумеет попортить ему кровь и не задумываясь воспользуется старыми связями. А странная соседка — что она намерена делать, если в один прекрасный день негодяй объявится на пороге ее дома?
От этой мысли у него вспотели ладони.
— Мередит…
Ее напряженная поза и каменное выражение лица, казалось, вопили: не вмешивайся! А по опыту он уже знал: напористость не помогла ему с Сэмми, не поможет и с ее матерью.
Если Хит стремился к доверию Мередит, надо его завоевывать.
Мередит ощутила, что не может открыть глаза. Но это продолжалось лишь несколько секунд. Она очнулась, и все ее чувства были вновь до предела обострены, когда шериф выключил зажигание, открыл дверцу и выпрыгнул из автомобиля.
— С больной рукой вам всю неделю будет нужна помощь.
— Да нет, я сама…
Он обошел машину, открыл дверцу со стороны Мередит и взял на руки девочку.
— А как быть с картошкой, которую вы начали резать? Уже половина седьмого. Сэмми проснется и захочет есть.
— Можно сделать гамбургеры. С этим я справлюсь.
— Вам нельзя готовить и мыть посуду.
— Надену резиновые перчатки.
— Но врач предупредил, что рука должна быть в покое.
— В перчатках постараюсь как можно меньше се тревожить и буду очень аккуратна.
— Но перчатки нужно сначала натянуть, а вода всегда просачивается внутрь.
— Уверена, кое-что я все-таки делать могу.
— Ладно, позвоню в больницу, проконсультируюсь, — усмехнулся Хит.
Мередит так и подмывало его ударить, Она прекрасно знала, что ответит врач. Он даже рекомендовал ей какую-то особенную повязку, но она отказалась, узнав, что это будет стоить сорок пять долларов. Если распухнет, сделает сама из полотенца.
— Незачем беспокоить доктора.
Хит снова усмехнулся и, держа Сэмми одной рукой, взял Мередит за локоть.
— Спускайтесь осторожно. Здесь довольно высоко. Не знаю, что вам там вкатили, но, видимо, штука сильная. Глядя на вас, у меня у самого кружится голова.
Мередит испытывала странное чувство и, коснувшись ногами земли, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за дверцу. Хит обнял ее за плечи.
— Вы в порядке?
— Да. Только вот ноги не слушаются.
Хит вел ее и бормотал что-то невнятное, а Мередит внезапно поймала себя на том, что в поисках опоры прижимается к мужчине. Мозг послал предостерегающий сигнал.
— Извините, меня качает.
— Ничего, я вас поддержу.
Если бы проблема была только в этом! Хит поддерживал бы ее всю свою жизнь. Мередит чувствовала, что ее плечи зажаты, словно в тисках.
— Пойдемте к задней двери. Не забыли, что переднее крыльцо разобрано?
Мередит почудилось, что ее плешивый газон колышется от ветра. Она покачнулась, потом споткнулась и наверняка бы упала, если бы не Хит. У забора он выпустил ее, но только для того, чтобы оттянуть провисшую проволоку.
— Осторожно, дорогая. Не бойтесь, сейчас приведу вас домой.
Дорогая! Этот человек, как и ее отец, не скупился на ласковые слова. И тем не менее его обращение звучало искренне. А обнимавшая ее рука была такой сильной, такой горячей… Будто Мередит не знала, что мужская сила всегда оборачивалась против нее.
Уже в доме Мередит запнулась о прибитую к полу дощечку. Хит снова удержал ее от падения. Повернувшись, он пристально посмотрел на нее и увидел в ее глазах благодарность. Его лицо завораживало. Четкие, точеные черты, смуглая кожа. И контрастом на этом фоне — светлые кудряшки Сэмми, склонившей головку ему на плечо. В уголках глаз, которые, казалось, все время меняли цвет, смешливые морщинки. Вот теперь глаза были почти синими, как грозовые тучи.
