Татьяна Булатова - Три женщины одного мужчины
Нет, не права была Тамара Прокофьевна Швейцер. Недооценила способности Киры Вильской, женщины пусть не очень-то и образованной, но весьма сообразительной.
– Вот и давайте, – внешне миролюбиво предложила Кира Павловна, а Женька, услышав материнскую интонацию, напрягся, проклиная на чем свет стоит отцовскую любознательность.
– Вы из какой семьи? – приступила к допросу Тамара Прокофьевна.
– Я из служащих, – хитро ответила Кира Павловна, умолчав о родителях, будто была круглой сиротой. – А вы? А Николай Робертович?
Тамара Прокофьевна опешила, ибо мысленно отчего-то присвоила себе единоличное право задавать вопросы за этим столом, а тут, получается, эта Вильская перехватила инициативу.
– Николай Робертович лишился родителей много лет назад. В этом смысле наша Женечка всегда была обделена вниманием. У всех – бабушки, дедушки, а у нас – никого, – с печалью в голосе гнула свою линию в разговоре Тамара Прокофьевна, умолчав о том, что со своими родителями, равно как и с остальными родственниками, она разругалась в пух и прах и отказала им от дома. А все потому, что эти простые люди неодобрительно отозвались о том, как она относится к собственному мужу.
«Будешь ты мне еще указывать!» – кричала тогда Тамара на мать и от возмущения готова была броситься на нее с кулаками. «Зачем же ты так, доченька? – растерянно переспрашивала ее та и снова и снова повторяла: – Разве ж так себя с мамкой ведут? Грех это. С тебя же спросится, что Колю обидела и меня обидела. Разве ж так можно?»
«А зачем ты лезешь в мою жизнь?! – бесновалась молодая Тамара. – Какое твое дело?!»
Точно так же она попробовала прикрикнуть и на младших сестер. Но те себя в обиду не дали и быстро поставили на место, указав, где бог, а где порог. Больше ни их, ни мать с отцом Тамара не навещала, не смогла простить, хотя и прощать-то было нечего. Обычное дело.
И вот теперь Женька, такая же упертая, как и она сама, показала ей дулю: перечеркнула все ее планы, обесценила все старания. Единственная дочь – за рыжего без пяти минут инженеришку!
– Тамара Прокофьевна, – обратился к ней Женька. – А хотите я вам сыграю?
– Не надо, – автоматически отказалась Женечкина мать. – Я не люблю самодеятельность.
– А я люблю! – хлопнула по столу Кира Павловна и потянулась к невестке: – Давай, Жень, сыграй. А мы с мамой твоей послушаем.
– Пусть лучше Женька споет. – Жене хотелось представить жениха в выгодном свете.
– Не надо, – снова отказалась Тамара Прокофьевна.
– Да он очень хорошо поет, – вступилась за сына Кира Павловна. – Вам понравится.
– Мне не понравится, – совсем уж бестактно бросила Тамара Прокофьевна, и Женечка сникла.
– Не хотите, как хотите, – рассмеялся молодой Вильский. – А мы все равно с Желтой споем.
И спели. Да так, что проходившие под швейцеровским балконом соседи останавливались и задирали головы, ошибочно предполагая, что в гостях у суровой Тамары Прокофьевны ни много ни мало сам Муслим Магомаев и Майя Кристалинская.
– Хватит, – попыталась остановить выступление хозяйка, – а то люди еще подумают – свадьба.
– Так у нас почти свадьба! – рассмеялся Женька и предложил спеть «Медведей». – Давай, Желтая! А я буду аккомпанировать.
– Женечка поет, – безошибочно определил, кому принадлежит красивый голос, Николай Андреевич, поддерживающий под руку слегка пошатывающегося свата.
– Значит, не бросила. Так и поет? – чуть не прослезился Николай Робертович и остановился под собственным балконом. – Чудо, а не девочка, – поделился он с новообретенным товарищем и икнул: напомнила о себе газировка, которой они запивали в «Томочкином ресторане» «Север» те самые сто грамм, которые должны были ускорить процесс схождения «человека с человеком».
– Не могу с вами не согласиться, – подтвердил правоту высказанного предположения старший Вильский, почувствовавший, как повело его после принятого на тридцатиградусной жаре. – Мне кажется, нам пора.
– Мне тоже так кажется, – быстро согласился маленький Швейцер и стянул с себя парусиновую шляпу, чтобы вытереть вспотевшую под ней лысину. – Пойдем, Коля, – взял Николай Робертович Вильского под руку и повел в подъезд.
И обычно церемонный при первом знакомстве Николай Андреевич с готовностью пошел за товарищем, не обратив внимания на это панибратское обращение.
Пока поднимались на третий этаж, взмокший от духоты Швейцер останавливался после каждого пролета и обмахивался своей парусиновой шляпой.
– Сердце шалит, – поделился он шепотом с Вильским и похлопал себя по левой стороне груди. – Врачи рекомендуют Кисловодск.
– Так поезжайте, – посоветовал Николай Андреевич, встревоженный рвущимся из груди дыханием Женечкиного отца. – Есть такая возможность?
– Есть-есть, – с готовностью замахал шляпой Николай Робертович, – но не могу. Должность, знаете ли, не позволяет. Вот пустим ее, красавицу (это он о ГЭС), и поеду. А то, знаете ли, бухгалтерия – дело такое. Здесь контроль нужен.
– Нужен, – еле заметно подтолкнул Швейцера Вильский, и они преодолели очередной пролет. – Но все равно настоятельно рекомендую – в Кисловодск.
– А я рекомендую, – послышался сверху голос самой Тамары Прокофьевны, – кое-кому вернуться к гостям и вспомнить об обязанностях хозяина дома.
– Уже идем, – заторопился Николай Робертович и беззвучно показал своему спутнику, как покатится с плеч его буйная головушка.
– Не сердитесь, дорогая Тамара Прокофьевна, – правильно понял свою роль Вильский и взял вину на себя. – Не смог усидеть в квартире. Когда еще придется увидеть Долинскую ГЭС. Профессиональное, так сказать, любопытство. Инженерная мысль! Строительная мощь.
– Коля! – выглянула из-за плеча высокой Тамары Прокофьевны низенькая Кира Павловна и безошибочно определила, что ее супруг уже немного навеселе, но, в отличие от хозяйки квартиры, пришла от этого в прекрасное расположение духа. – Вы слышали, как дети пели?
– Слышали, милая Кира Павловна, – залепетал Николай Робертович и многократно поцеловал жене Вильского маленькую ручку с рубиновым перстнем на коротком указательном пальце.
– Ой, что вы! – смутилась Кира Павловна, но в целом таким обращением осталась довольна.
– Ничего-ничего, – продолжал лепетать Швейцер и, пристроив парусиновую шляпу на вешалку, повел гостью к столу.
– Папа! – бросилась к нему Женечка и подпрыгнула от нетерпения. – Ну где ты был? Мне тут Женька в очередной раз предложение делал…
– Угу, – встряла Тамара Прокофьевна. – Было такое дело.
