Татьяна Туринская - Побочный эффект
– Намеки? Грязные??? Впрочем, грязные – да, но не намеки! Я привыкла говорить правду в глаза, не скрываясь, я ненавижу ложь во всех ее проявлениях, и никто не смеет обвинять меня в намеках! Я не могу смотреть, как твоя жена сидит рядом с тобой рука об руку, словно ничего не случилось, сидит как порядочная женщина и делает вид, что она не понимает, в чем ее обвиняют. Я презираю ее за ту ложь, которую она внесла в дом, в нашу семью. Да-да, нашу! Я всегда ощущала себя частичкой вашей семьи, полноправным ее членом. А потому не потерплю подлости и предательства в нашей семье!
Сергей с трудом проглотил возникший вдруг комок в горле и в третий раз задал все тот же вопрос:
– Ты о чем?!!
Ларочка, словно очень давно ожидала удобного момента, ловко выхватила из лежавшей рядом сумочки фотографию:
– Вот о чем! Вот о чем!!! Вот! – торжественно вручила фото главе семьи. – Я все надеялась, что у нее проснется совесть и она сама расскажет тебе обо всем. Но мои надежды не могли оправдаться. Потому что та, что все эти годы скрывалась за маской порядочного человека, оказалась последней дрянью и подлой обманщицей! Маришка, девочка моя дорогая, прости, что вся эта грязь выплыла при тебе, но ты уже взрослая девочка, даже паспорт имеешь, а я не смогла сдержаться, не смогла смотреть в ее лживые глаза. И вы простите, Вероника Николаевна, я не хотела сделать вам больно. И ты, Сергей, не держи на меня зла. Обижайся и злись на предательницу, а не на вестника, принесшего в дом дурные новости. Я только хотела помочь тебе избежать лживых признаний и обещаний…
Речь ее была выспренно-фальшивой, приготовленной загодя, привычно зазубренной, как урок по физике. Никто ни на минуту не поверил в ее искренность, но с такой болью заиграли желваки на лице Сергея, такое отчаянье отразилось на его лице, что все за столом, еще не видя фотографии, поняли – это страшный компромат, подтверждающий каждое сказанное Ларочкой слово.
В сердцах швырнув фотографию на стол, Сергей метнул в сторону Ирины взгляд разъяренного раненного льва, и вышел из гостиной. Фото воткнулось углом в заливное, несколько раз покачнулось, но устояло, больше того, заливное сыграло для него роль подставки. И теперь фотография, словно в рамке, стояла посреди стола и любой мог любоваться изображением.
А любоваться было чем. Снимок вышел мастерский, высокохудожественный. Балкон ресторана «Домашняя кухня» был на нем похож, скорее, на романтическую беседку, подсвеченную извне ослепительными фонарями, отраженными в стекле балкона. Чугунные колонны, расплетенные вверху причудливыми зимними безлистными ветвями, словно издеваясь над Сергеем, создавали впечатление ореола из оленьих развесистых рогов. Под ними двое в весьма недвусмысленной позе: его руки у нее на груди, как будто бы придерживают лацканы пиджака, но почему на груди?! Мужчина и женщина на снимке не целовались, но близость и выражение их лиц говорили лучше любого поцелуя: да, они не целовались, но между ними было гораздо больше общего и запретного, чем обычный поцелуй! Пожалуй, даже фото полуобнаженных или вовсе обнаженных людей выглядело бы более невинно, нежели это изображение двоих, пожирающих друг друга глазами, готовых отдаться друг другу прямо здесь и сейчас, в этой прозрачной беседке, простреленной резкими лучами фонарей, в присутствии миллионов свидетелей-снежинок… Это, казалось бы, абсолютно невинное фото, было настолько насыщено, пропитано эротикой, что она, эта чрезмерная эротика, словно бы даже капала с фотографии, острым соусом растекаясь прямо по заливному. И ни один зритель никогда в жизни не поверил бы, что на снимке – двое посторонних людей, разгоряченных быстрым танцем и соединенных на пару мгновений разве что пиджаком. Фотография была столь красноречива, что даже Ирина усомнилась в собственной верности мужу.
* * *– Да-да, представьте себе – я сама усомнилась в том, что между нами ничего не было… Знаете, если бы эта фотография попала на какой-нибудь фотоконкурс, она непременно выиграла бы главный приз. Даже нет, она собрала бы море главных призов всех мировых фотоконкурсов! Ларочка, конечно, распоследняя дрянь и мерзавка, но снимок у нее вышел замечательный. Не каждый признанный мастер сумел бы сделать хотя бы бледную его копию. В этом снимке уместился целый несуществующий роман! Чтобы поверить в то, что у этих людей давние и страстные отношения, зрителю не нужны были ни дополнительные доказательства, ни богатая фантазия. У нее получилось слишком красноречивое фото.
Ирина замолчала, погрузившись в воспоминания о крахе. Спутница терпеливо ждала продолжения. Зачем торопить? Когда человек не готов рассказывать дальше, он лишь замкнется в себе от неосторожных расспросов. А продолжение все равно будет – уж если человек сказал «А», «Б» обычно не заставляет себя долго ждать.
* * *Никакие уверения в верности результатов не принесли. Сергей наотрез отказался ей верить.
– Молчи! Не смей мне лгать! Я видел это фото собственными глазами! Или, скажешь, это фотомонтаж? Скажи, скажи, что это фотомонтаж, скажи, я поверю. Скажи! Это монтаж или это было на самом деле?
Ах, как Ирине хотелось спрятаться за спасительной ложью. Так хотелось крикнуть:
– Да, да, конечно, фотомонтаж, дорогой! Разве это может быть правдой?
Но нет, ложь, даже если это ложь во спасение, неприемлема. Не могла она лгать, глядя в его полные надежды глаза.
– Нет, это не монтаж, – она с трудом выдавила из себя признание. – Но это все равно неправда. Не верь ей, слышишь, не верь! Я просто выпила слишком много шампанского…
– А. Так это шампанское во всем виновато? Ну конечно…
– Да нет, не шампанское. Я, я сама виновата, только ведь ничего не было! Выслушай меня – ничего не было, ничего! И быть не могло, ведь он совсем мальчишка! А я не Пугачева, меня дети не интересуют! Он меня даже не поцеловал, он только набросил на меня пиджак, и все! Пиджак, понимаешь? Или пиджак – это уже измена?
В глазах Сергея засветилась надежда. Совсем слабенько, едва заметным огоньком, но это была надежда, надежда на спасение от предательства. Может, и правда – один только пиджак, и все? А Лариска, известная своею подлостью, выхватив мгновенье из вечности, выдает за измену один несчастный пиджак?
Но Ларочка знала, что, не будь ее рядом, вся афера может лопнуть, а потому стояла у самой двери, подслушивая каждое слово сквозь неплотно прикрытую дверь. И тут же встряла в разговор супругов, лишь только почувствовала, что Сергей готов поверить жене:
– Пиджак, говоришь? Честная, говоришь? А что ж ты, такая честная, без мужа по застольям шляешься?
Ирина гневно глянула на мерзавку и рявкнула:
