Татьяна Тронина - Золотая женщина
– Ага.
– Ой, шебутная… ну-ка, сымай скорей! – Баба Зина помогла Вике снять через голову платье. – Аж синяя вся! Сымай, сымай…
Она накинула Вике на плечи одеяло, потом достала из шкафчика бутылку с мутным содержимым, граненый стакан.
– Пей… Согреешься!
– Не буду.
Баба Зина с укором посмотрела на Вику. Потом произнесла печально, без всякой злобы:
– Ну и дура.
Вздохнула. Потом ушла – Вика увидела, как за окном старуха развешивает на солнце мокрое платье. Потом баба Зина принесла сверток. Развернула. Вика увидела светло-голубую плотную ткань.
– Вот, купила о прошлом годе, занавески себе хотела сшить. – Старуха села напротив Вики, разложив на коленях ткань. – Но потом невестка из города уже готовые прислала. Так что бери, пользуйся…
– Мне не нужны занавески! – воскликнула Вика.
– Я говорю – ты из них платье пошить сможешь? Носить больше неча, только юбки да кофты мои старые…
Вика взяла ткань в руки, ощутила нежную податливость материала. Потом скинула с себя одеяло, подошла к зеркалу. Приложила ткань к себе.
Голубой всегда был ее, Викиным, цветом.
– Я не умею шить… – призналась Вика.
– Что, совсем? – расстроилась баба Зина.
– Нет, меня учили когда-то рукоделию… Пожалуй, строчку могу сделать на швейной машинке! У тебя есть швейная машинка, баб Зин?
– А то! – с гордостью произнесла старуха и выкатила на середину комнаты какую-то тумбочку. Сняла кожаный футляр и из глубин тумбочки ловко, словно фокусник, вынула странный агрегат, место которому было в музее. – «Зингер»! Ей цены нет…
– Да, настоящий антиквариат! – восхищенно согласилась Вика. Заглянула вниз, полюбовалась ажурной ножной педалью, кончиками пальцев прикоснулась к блестящему, отполированному маховику. – Но, баб Зин, ткань ведь надо еще раскроить… Это самое сложное!
– Ничо, раскроим! – воинственно воскликнула старуха. – Это я умею… Как-никак в шестьдесят пятом мешки кроила для колхоза!
Вика засмеялась, хотя ей сейчас меньше всего хотелось веселиться. Но происходящее напоминало театр абсурда. Изба, «Зингер» с ножным приводом, платье из занавески… Тогда скорее уж саван!
Она, Вика, словно опускалась по ступенькам вниз, в самые глубины ада. Плохо, еще хуже, совсем-совсем плохо… Ступенькам не было числа, но, странное дело, в какой-то момент этот спуск стал Вику даже веселить.
Каким будет конечный пункт? Что ждет ее там, на самом дне?.. Какие чудовища рыщут на глубине, в темном иле, дожидаясь ее прихода? Может, стоит посмотреть?
– Я поживу у тебя какое-то время? А, баб Зин? – тихо спросила Вика.
Старуха в этот момент раскладывала ткань на столе. Не поворачивая головы, она буркнула:
– А ты и так у меня живешь… Вон, гандероб тебе справляем. Не, конечно, в магазин можно сходить, к Абдурахману. Но там все китайское, по ниткам расползается… Этот Абдурахман – выжига тот еще!
– Абдурахман? – переспросила Вика. – Джинн?
– Не то слово! Тот еще джинн… – хихикнула старуха.
Вика была уверена, что у бабы Зины ничего не получится с шитьем.
Но нет – та очень ловко разрезала ткань на куски, сколола их булавками. Старуха лукавила – она не только мешки умела шить.
– Вот, глянь сюда… Здесь делаешь вытачку, вот так – понятно? А потом ведешь прямую строчку, до самого низа. Дале – рукав…
Как ни странно, но Вика поняла.
Даже больше того – разобралась и со швейной машинкой. Поначалу очень непривычно было пользоваться механическим ножным приводом, но после небольшой тренировки Вика и его освоила.
Работа так увлекла ее, что она на время забыла о том, что находится в аду, что она не живет, а только снова дожидается того момента, когда ей станет совсем плохо, – как давеча утром, и она опять побежит к озеру, топиться.
– Не, смотри, криво как – тут ты далеко заехала… Распори да сострочи заново! – командовала баба Зина.
– А по-моему, неплохо…
– Я говорю – пори! Будет потом сидеть на тебе все сикось-накось… Тебе это надо?!
– Ну ладно, ладно… – ворчала Вика.
– Ты работай, а я пока к Зорьке сбегаю – подоить ее надо. Молока хошь?
– Не-ет!!!
– Ну и дура.
– Баб Зин, хватит ругаться! А то я от тебя сбегу, честное слово! – грозилась Вика.
На следующий день она продолжила шитье, а к обеду его закончила.
Наступил торжественный час примерки.
Баба Зина торжественно села на стул посреди комнаты.
Вика переоделась в сенях, а потом вышла походкой манекенщицы, закружилась перед старым зеркалом. Платье, которое сейчас было на Вике, не шло ни в какое сравнение с тем убогим нарядом, который выдала старуха ей в первую встречу.
– Красота! Что скажешь, а, баб Зин? – в полном восторге закричала Вика. – Не хуже, чем в ателье, получилось! И точно по фигуре…
Она снова закружилась по комнате, потом замерла и продолжила тихо, с чувством:
– Как Скарлетт О’Хара… Она тоже себе платье из занавески сшила.
– Какая еще харя? – обиделась баба Зина. – Сама ж говоришь – к лицу!
Вика засмеялась. И с удивлением осознала, что уже давно не смеялась так неудержимо и с таким удовольствием.
– Подол, подол неровно! – вдруг заметила старуха. – Вон там, сзади, еще на сантиметр подогни…
И она указала на платье перебинтованным пальцем.
– А что у тебя с пальцем? – спохватилась Вика.
– Да занозила где-то… Ерунда, пройдет! – отмахнулась старуха.
– Баб Зин, ты бы другой тряпкой его перебинтовала, почище… – с досадой заметила Вика. – Бинт есть?
– Ну тебя! Как будто в первый раз… Заживет!
Вика отвернулась к зеркалу, продолжая любоваться платьем. Вещь, сделанная своими руками, обладала какой-то магической силой. Она восхищала и восхищала, восхищала и восхищала…
– Какая же красота! – снова вырвалось у Вики.
– Ты подол, подол еще маленько подшей… – беспокоилась баба Зина.
– И так хорошо! – Вика отрицающим жестом помахала ладонью перед старухой, и вдруг холодок пробежал у нее между лопаток. Она что-то опять почувствовала. Другое. Новое. И это «новое» в организме старухи представляло бо?льшую опасность, чем медленно тлеющий остаток поджелудочной.
– Дай руку, баб Зин.
– Зачем?
– Ну дай, я тебе сказала!
– Да зачем, зачем?
– Занозу твою посмотрю.
– Чего на нее смотреть? – запыхтела недовольно старуха. – Заживет, небось… Это вы, городские, неженки, а мы тута о такой ерунде и не думаем!
– Это не ерунда! – рассердилась Вика. – Покажи руку, баб Зин!
– Еще чего! – старуха и не думала подчиняться. – Ты докторша, что ли?
