Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! (СИ) - Лари Яна

Лада застёгивает накинутую на плечи рубашку. Глазами хлопает не хуже меня. Таращимся друг на друга как филины.

— Ты такая хорошенькая! — Лезет к ней обниматься Алиска, не давая нам прийти в себя. — У Марата всегда был хороший вкус.

— Как сказать, — бурчу сквозь зубы. — Была одна осечка, офигеть какая.

— Признаюсь, я сначала слухам не поверила. Думала, младший воду мутит, — решает не замечать моего сарказма незваная гостья. — Но теперь моё сердце спокойно. Я так рада за вас, правда. Марат заслуживает только лучшего. Знаешь, после того как мы расстались, я переживала, сможет ли он… ну, ты понимаешь, полюбить кого-то снова. Я так счастлива, что он перестал убиваться.

Фантазия Алисы опережает даже мою способность удивляться.

— Ну всё. Поздравила? Шуруй. — С трудом отцепляю её от Лады и утаскиваю обратно к двери.

— Ну что ты, родной, дай посмотреть на вас.

— Ты что, бессмертная? — встаю, как обухом пришибленный. — Какой я тебе «родной»? Завязывай бухать, уже проблемы с памятью.

— А зачем плохое помнить? Что было, то прошло. Сколько можно на меня злиться? Всё, отпусти прошлое. Смотри, какая у тебя девочка хорошая. — Алиса подныривает мне под руку и продолжает дальше нести откровенную ахинею: — Ты не беспокойся, я на Марата не претендую и счастью вашему не буду мешать!

Чего-чего?!

— Знаешь что, «помеха», иди-ка ты отсюда. Не то, честное слово, выйдешь в окно!

Ситуация, конечно!..

Что ни скажи, всё против меня. С ней по-хорошему не хочется, и Лада не поймёт. А по-плохому выглядит, как будто я страдаю.

Я и страдал, хернёй. Но это в прошлом.

— Милая, если понадобится совет или захочешь просто поболтать, спроси у Марата мой номер. Он помнит, — не унимается моя бывшая.

Я решительно захлопываю за ней дверь.

— Х-х-х! — раздаётся в тишине что-то среднее между шипением и звуками срыгивания шерсти.

Шмыг, тонко чувствует людей. За всех, красавчик, высказался.

— Ты реально помнишь её номер наизусть?

Спокойный, на первый взгляд безобидный вопрос, сулящий град из слёз и прочий апокалипсис.

Так я тебе на него и ответил.

— Надеюсь, ты не собираешься звонить этой блаженной? — спрашиваю строго.

— Я уже услышала больше, чем хотелось бы.

Подойдя ближе, беру Ладу за руку.

— Послушай, всё это — просто манипуляции. Она не знает, кто ты для меня. А то бы не теряла даром время.

— А кто я для тебя, Марат?

Она замирает, будто не дышит даже, когда я нежно заправляю прядь волос ей за ухо.

— Единственная, — отвечаю, не отводя взгляда. Лада моргает и начинает тихо смеяться. — Что смешного?

— Орк умеет соблазнять.

— Он ещё и горячие бутерброды умеет готовить, — собираюсь поухаживать за своей ревнивой дамой в надежде, что это немного её успокоит.

И вроде бы всё хорошо.

Я нарезаю бекон, кручусь у плиты, она мне во всём помогает. Только задумчиво морщит лоб, когда думает, что я не вижу. Стопудово, занимается любимым женским делом: тараканов в голове подкармливает.

— Лада, — настойчиво привлекаю к себе её внимание. — У тебя есть планы на сегодня?

— Если ты о том, чтобы смотреть в потолок, то да.

— Отлично. Значит, планы отменяются. Твои вещи уже высохли, собирайся.

— Куда?

— Ты когда-нибудь ходила куда глаза глядят?

Она мотает головой, но на лице, помимо удивления, мелькает интерес.

— Ну, раз так… поехали, посмотрим, что это за зверь.

Иногда всё, что нужно — крепче держаться за руки и ни о чём не думать.

Глава 25

Глава 25

Лада

— Тебе нравится? — негромко спрашивает Марат, когда я вслед за ним выхожу из машины.

Мы остановились у небольшого посёлка на заснеженном холме. Случайное место, выбранное наугад в навигаторе.

Зима здесь не такая, как в городе, она настоящая, чистая, сказочная, словно с открытки. Она искрится и кружится, она звонким детским смехом поднимается над кронами. И рябины здесь кажутся хрустальными: ветви, ягоды — всё сверкает, переливается инеем.

Я прикрываю глаза и чувствую, как кожу щекочет лёгкий мороз. Снежинки целуют прохладой щёки и губы, суматоха влечёт туда, где шумная ребятня наперегонки скатывается на санках, оставляя позади блестящие ледяные дорожки.

— Очень нравится! — широко улыбаюсь и тяну Марата к снежной крепости, куда прибывают счастливые обладатели санок.

Следы полозьев огибают белоснежные башни и безопасным маршрутом уползают обратно на холм.

— Пошли. — Теперь уже Марат меня тянет к компании подростков, на ходу вытаскивая из кармана бумажник. — Пацаны, транспорт в аренду сдаёте?

Желающих сразу становится больше, чем необходимых нам посадочных мест. Каждый нахваливает свои сани, уверяя, что именно они самые быстрые, устойчивые и «реально топовые».

— Эти — как ракета, серьёзно! — уверенно заявляет парень в яркой шапке с помпоном, хлопая по спинке облезлых, но явно любимых санок.

— Да брось, у меня сани с настоящими советскими полозьями! — вмешивается другой, демонстративно проводя рукой по металлическим дугам. — Будешь лететь, как в детстве, дядя! На реактивной тяге.

Марат усмехается и, явно наслаждаясь торгом, задаёт каверзные вопросы:

— А управляемость? А устойчивость? А если крутой поворот?

Ребята азартно толкаются, обещая такие «крэйзи» впечатления, что я уже начинаю сомневаться — готова ли подобным эмоциональным встряскам.

— Ладно, беру вот эти, — наконец решает Марат, указывая на крепкие сани с меховой подстилкой.

— Отличный выбор, дядь, не подведут! Грузоподъёмность триста кило, можно вдвоём садиться, — радостно восклицает довольный владелец и тут же выдёргивает у Марата деньги, пока тот не передумал.

Я одновременно боюсь и предвкушаю, что нас ждёт.

— Давай, я сяду спереди. Обещаю, никакого экстрима! — Азартно блестит глазами мой сумасшедший Орк.

— Это ты так говоришь, пока мы ещё на холме. — С сомнением смотрю на то, как он усаживается и похлопывает по сиденью позади себя.

— Не дрейфь, мы с Антоном не с таких склонов спускались, жертв не было. И вообще, женщина, ты доверяешь мне?

— Нет, — фыркаю, но всё же сажусь сзади и крепко обхватываю его за талию.

— Отличный настрой! Поехали!

Не давая мне времени передумать, он отталкивается ногами.

Мы срываемся с места, скорость нарастает, ветер бьёт в лицо, шапка то и дело норовит сползти со лба. Я одной рукой её поправляю, второй мёртвой хваткой держусь за Марата и визжу как полоумная, когда под нами оказывается особенно скользкий участок.

— Класс! — ору я, но уже со смехом.

Он поворачивается, чтобы крикнуть в ответ:

— Потому что за рулём асс!

И, естественно, теряет управление.

Мы кубарем скатываемся с санок в глубокий, похожий на взбитую вату сугроб. Снег забивается в рукава и за воротник, но я смеюсь, вытирая лицо.

— Вот это ты, конечно, профи!

— Ну, обещание я сдержал — мы живы! — ухмыляется Марат, помогая мне выбраться из рыхлого плена.

— Ага, ещё и насквозь мокрые. Я же говорила, что это плохая идея.

— Лада, плохие идеи — лучшие.

— Тогда прокатимся ещё раз? — Быстро целую его в кончик носа. — Только на этот раз я спереди.

— Не вопрос.

Мы возвращаемся на холм. Не такой уж он высокий, даже не запыхались! И если честно, распробовать как следует поездку мне не удалось.

Я осматриваюсь по сторонам и замечаю ещё один спуск — длинный, крутой, уходящий через край посёлка в неведомую даль. Ветер прокатывается по нему, взметая снежную пыль, а следов — всего ничего. Настоящий экстрим!

— А в ту сторону, почему почти никто не спускается? — с любопытством спрашиваю у местных ребят.

— Так подниматься долго. Один раз спустишься, пока вернёшься уже домой пора.

— Зато там такой вираж... ух! — добавляет хозяин «ракеты», делая выразительный жест руками, будто несётся в пропасть.