Шейх моей сестры (СИ) - Дэй Каролина

Я пыталась не смотреть на его атлетически сложенное тело, на перекатывающиеся под смуглой кожей мышцы, на небольшую растительность на груди. Но глаза сами на мгновение окинули его тело, покрытое маленькими капельками воды.

Харам! Амина, это харам!

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно, его с девушками в храмами я увидела случайно, но сейчас…

Это перебор.

— Насмотрелась?

Он рассчитывал, что его хитрая улыбка очарует меня? Или его тело привлечет внимания? Наоборот. Ситуация меня сильно злила, и я была готова врезать Хусейну за его поведение. Полотенце в столовой это одно, его с девушками в храмами я увидела случайно, но сейчас…

Это перебор.

— Вполне.

Я развернулась и быстро пошла в дом, втаптывая пятками песок. С меня хватит. Это перебор. Для меня это слишком!

— Карим в кабинете? — спросила я его помощника, который сидел недалеко от кухни, не отрываясь от планшета. Я резко положила рядом с ним мак, почувствовав, как у меня тряслись пальцы.

— Нет, госпожа, он на цокольном этаже и очень занят…

Что? Опять? Пока я учила лекции, он снова там. Как бы я не просила Аллаха отогнать отвратительные воспоминания из головы, они вновь и вновь появлялись перед глазами.

Он больше не унизит меня.

— Госпожа, куда вы! Вам туда нельзя! Госпожа!

Мне было все равно. Я спустилась вниз, откуда когда-то убежала со страхом в глазах. Странно, что влажности почти не ощущалось, а купальня была пуста. Музыки не слышно, только стук цепей и чего-то железно-стеклянного.

— Госпожа, шейх Карим строго запретил кому-либо заходить сюда. Вы должны…

— Я хочу поговорить с мужем и…

Я открыла дверь напротив, откуда раздавались звуки железа и замерла на месте. Железяки оказались спортивными тренажерами, похожими на университетские из Лондона, вокруг воцарилась тишина, а посередине зала на турнике… Карим. В одних спортивных штанах. С обнаженным верхом и завязанными в гульку волосами.

Он стоял спиной ко мне, а в ушах заметила белые наушники. Вряд ли он слышал, как я резко открыла дверь и остановилась, глядя на перекатывающиеся на спине мышцы. На капли пота, которые катились по его смуглой коже. На о, как он напрягался и постанывал от усталости, доделывая последние подходы…

Аллах!

Двое обнаженных по пояс мужчин практически в одно время… слишком грешно для меня. Слишком.

— Амина? — он повернулся, чтобы вытереть полотенцем пот и заметил меня. Молчаливую, шокированную, грешно глядящую на его мышцы груди, покрытые небольшим количеством волос. — Ты что-то хотела?

Я едва пришла в себя и вспомнила о злости, которая обрушилась на меня после встречи с Хусейном.

— Карим, нам надо поговорить.

— Пойдем в кабинет.

Он не прикрылся, не надел кандуру, а в таком же видел поднялся на первый этаж, и я за ним. Хаким, его помощник, осуждающе посмотрел на меня, однако мне не было никакого дела до этого.

— Кстати, ты вовремя. Сейчас приедет Аиша, вы пойдете по магазинам.

Что? Вы всей семьей сговорились, чтобы довести меня до самоуничтожения и греха? Или это ещё одно из испытаний Аллаха, которые я должна была пройти?

Или в моей чаше терпения было место еще для пары капель?

— Зачем? Мне нравятся мои вещи.

— Твоя одежда не соответствует статусу жены шейха. Тебе нужно сменить гардероб на другие цвета, фактуры, ткани. Эта скука никуда не годится. Тем более сегодня к нам придут важные люди, ты должна хорошо выглядеть.

То есть он заметил «скуку» в моем гардеробе, но не замечал своего голого братца с какой-то девчонкой на пляже?

Вот и капнула последняя капля…

— Мы в доме будем жить одни?

Только сейчас Карим оторвал глаза от бумаг, которые перебирал на столе, и поднял их на меня.

— Конечно, что за вопросы? У Аиши свой дом, а Хусейн скоро уедет.

— Тогда почему у нас по дому шастают голые девушки?

— Мы в доме будем жить одни?

Только сейчас Карим оторвал глаза от бумаг, которые перебирал на столе, и поднял их на меня.

— Конечно, что за вопросы? У Аиши свой дом, а Хусейн скоро уедет.

— Тогда почему у нас по дому шастают голые девушки?

Мой резкий тон раздался эхом в голове. Ощущение, что время замедлилось, а Карим, как в замедленной съемке западного кино, поднял черные брови в удивлении.

— Ты о чем?

Аллах! Ты что не знал о похождениях брата в хамаме? И не имел к этому никакого отношения? Ох, я не поверю, милый, можешь больше не строить такое удивление в своих идеально шикарных глазах. Я не поверю ни капли. Я видела, как те девушки сидели у тебя на коленях, как ты смотрел на них, пока твоя брат…

— Твой брат развлекался с одной из них прямо на пляже. Голый. Пока я на пляже читала лекции.

— Я с этим разберусь. Готовься к приходу Аиши.

Он вновь перевел глаза на ноутбук, делая вид, что я уже ушла из кабинета. Как бы не так, мы не закончили разговор.

— Разберешься? Серьезно? Как в нашу брачную ночь?

От того, как резко Карим встал с кресла, мои веки дрогнули. Но я не собиралась отступать или отходить от темы. Я не тень шейха и не собиралась терпеть издевательства и нарушение границ моей веры. Я больше не буду терпеть харам в этом доме, если мне придется жить здесь.

Карим не спешил ответить, а его глаза резко зацепились за мои, поражая своей красотой, почти как в первую встречу. Дело не в его торсе, а в харизме, в энергетике, в аромате его тела, который я невольно вдыхала. Только сейчас я не куплюсь на эту уловку после всего, что видела в этом дворце пороков. И я уверенно продолжила:

— В следующий раз я пойду не к тебе, а в полицию за нарушение законов страны. Твоего брата арестуют, а девушку посадят в тюрьму и депортируют навсегда. Я не соглашалась на разврат в собственном доме, когда выходила замуж. Я не игрушка, я живая и я все вижу.

— Ты моя жена, а не игрушка.

— Складывается ощущение, что наоборот. Твой развратник брат тому доказательство, я не говорю о том, что вы творили в нашу брачную ночь, пока я спала, а ты…

— Тебя не касается моя личная жизнь.

— Она касается меня напрямую. Я — твоя жена.

— Жена и женщина — это разные вещи.

Что?

Я не могла подобрать слова в голове, чтобы описать недоумение от его слов. Я сжала пальцы в кулаки так сильно, что на ладонях наверняка останутся полудуги. Так сильно меня еще никто не унижал. Ни мачеха, ни однокурсники в Лондоне, даже родная сестра в стенах этого дома. Казалось, стены этого дворца хотят выудить меня отсюда и сделать все, чтобы я сломалась.

Все.

— Я хочу развод.

Глава 28

— Я хочу развод.

Слова слетели с моих губ так легко и просто, однако после этого моя грудь сжалась от легкой боли. Я готова была поклясться пророком Мохамедом, что Карим сжал мою грудную клетку голыми руками, судя по ощущениям. Но нет, он стоял передо мной, глядя своими пронзительными золотисто-карими глазами, словно я попросила стакан воды, а не развод.

— Я не дам его тебе.

— Мне не нужно твое разрешение.

— Правда? — он приблизился на шаг, опаляя меня своей энергетикой и запахом мускуса. — Если не ошибаюсь, мое слово имеет больший вес, нежели твое.

— Ты не уважаешь меня, приводишь в дом всяких одалисок, не удовлетворяешь мои потребности. Я получу развод без тебя.

В его золотисто-карих глазах зажегся огонь. И он приближался ко мне по мере того, как Карим преодолевал расстояние между нами. Все ближе и ближе. Шаг за шагом. Мой вдох, его шаг, мой выдох, его пальцы на моей талии и на лице. Наша близость неизбежна, как бы я не отходила назад и как бы меня не приперли к стенке, как жертвенного барашку. Глаза в глаза. Мои фиолетово-голубые, и его темно-карие, из которых пропал золотистый оттенок власти.