Джоджо Мойес - Один плюс один
– Что ж, продай портрет, который забрала из моей квартиры в декабре.
Адвокат настаивал, что он сам виноват, раз не поменял дверные замки. Очевидно, все меняли.
– Мне было грустно, Эдуардо. Я скучала по тебе. Мне просто хотелось что-нибудь на память.
– Конечно. На память о человеке, которого ты не можешь больше видеть.
– Я сказала это в сердцах.
Она говорила «в сэрдцах». В конце их брака она постоянно была в сэрдцах. Эд потер глаза и включил поворотник, собираясь съехать на прибрежную дорогу.
– Мне просто хотелось что-нибудь на память о том времени, когда мы любилли друг друга.
– Знаешь, когда ты в следующий раз соскучишься по мне, забери, к примеру, нашу фотографию в рамке, а не лимитированное издание плаката с Мао Цзедуном за четырнадцать тысяч фунтов.
Ее голос опустился до шепота, заполнил темные уголки машины, почти невыносимо интимный.
– Неужели тебе все равно, что мне больше не к кому обратиться? – печально мурлыкнула Лара.
У Эда рефлекторно поджались яйца. И она это знала.
Эд взглянул в зеркало заднего вида.
– Почему бы тебе не обратиться к Джиму Леонардсу?
– Что?
– Его жена мне звонила. Забавно, но она не в восторге.
– Это было всего один раз! Мы всего один раз появились на людях. И кому какое дело, с кем я встречаюсь!
Эд слышал, как она рычит от ярости. Он представил, как Лара вскидывает ручку с растопыренными ухоженными пальчиками, досадуя, что приходится уламывать «самого противного мужчину на свете».
– Ты меня бросил! Мне записаться в монахини?
– Это ты меня бросила, Лара. Двадцать седьмого мая на обратном пути из Парижа. Помнишь?
– Детали! Вечно ты извращаешь мои слова своими дурацкими деталями! Именно поэтому мне пришлось уйти от тебя!
– А я думал, потому что я люблю только собственную работу и не понимаю человеческих чувств.
– Я бросила тебя, потому что у тебя крошечный член. Крошечный, КРОШЕЧНЫЙ член! Как конфетка!
– Может, как креветка?
– КРЕВЕТКА. ЛАНГУСТ. Смотря что меньше. Крошечный!
– Тогда, полагаю, козявка. А ведь я простил тебе кражу ценного лимитированного издания плаката! Могла бы польстить мне «омаром». Впрочем, тебе виднее.
Лара выругалась по-итальянски и с грохотом бросила трубку. Эд проехал несколько миль, которые после начисто стерлись из его памяти. Затем вздохнул, включил радио и сосредоточился на черной дороге впереди, которая казалась бесконечной.
Джемма позвонила, когда он сворачивал на прибрежную дорогу. Ее имя высветилось на гарнитуре, и Эд, не подумав, ответил. Похоже, его телефон звонит, только чтобы кто-нибудь на него наорал.
– Можешь не говорить. Ты очень занят.
– Я за рулем.
– И у тебя есть гарнитура. Мама спрашивает, приедешь ли ты на праздничный обед.
– Какой еще праздничный обед?
– Ну хватит, Эд. Я тебе говорила несколько месяцев назад.
– Извини. У меня нет под рукой ежедневника.
Он услышал, как она глубоко вдохнула.
– Папу должны выписать в следующий вторник. И мама готовит для него специальный домашний обед. Она хочет, чтобы мы присутствовали. Ты сказал, что сможешь приехать.
– А! Да.
– Что «да»? Да, ты помнишь? Или да, ты приедешь?
Он побарабанил пальцами по рулю:
– Не знаю.
– Слушай, папа вчера спрашивал о тебе. Я сказала, что ты замотался с одним проектом на работе. Папа такой хрупкий, Эд. Это на самом деле очень важно для него. Для них обоих.
– Джемма, я же тебе говорил…
Ее голос взорвался внутри машины.
– Да, я знаю, ты слишком занят. Ты говорил мне, что у тебя куча дел. Говорил, что забот полон рот.
– У меня действительно полно дел! Ты понятия не имеешь!
– Ну конечно, где уж мне понять! Я всего лишь глупый социальный работник, который получает гроши. Это наш папа, Эд. Человек, который пожертвовал всем, чтобы оплатить твое чертово образование! Для него ты свет в окошке. И долго отец не протянет. Тебе надо приехать и сказать ему все, что сыновья должны говорить своим умирающим отцам, ясно?
– Он не умирает.
– Откуда тебе знать? Ты два месяца к нему не приезжал!
– Слушай, я приеду. Просто мне надо…
– Почему ты вечно отмазываешься?
– Я не отмазываюсь, Джемм…
– Черта с два! Ты бизнесмен. Все зависит только от тебя. Так что ты уж постарайся. Или я, честное слово…
– Связь пропадает, Джемм. Извини, здесь очень плохой прием. Я… – Эд зашипел, изображая помехи, и нажал кнопку. Телефон заткнулся, но не раньше, чем раздался приглушенный вопль: «Говнюк!»
Эд включил радио. Попалась какая-то нудная передача о надоях молока. Он сменил канал, но музыка была грубой и визгливой и неприятно напоминала его сестру. Он попробовал станцию с классической музыкой (слишком заунывно) и местную коммерческую станцию (невыносимый диджей), прежде чем сдаться и снова выключить радио.
Зазвонил телефон. Он посмотрел на номер и не стал брать трубку. Телефон зазвонил снова. Он продолжал его игнорировать. На третий раз он вздохнул и нажал кнопку.
– Один обед, – сказала Джемма своим «рабочим» голосом, спокойным и примирительным. – Один маленький обед, Эд. Все, о чем я прошу.
Он заметил впереди полицейскую машину и взглянул на спидометр, отчасти опасаясь увидеть смятый клубок металла. Грязный «роллс-ройс» с потухшей фарой наполовину съехал на обочину под оранжевым светом натриевого фонаря. Рядом с ним стояла девочка с огромным псом на поводке. Ее голова медленно повернулась, когда Эд проезжал мимо.
– Я понимаю, что у тебя множество обязательств и твоя работа очень важна. Мы все это понимаем, мистер Большая Компьютерная Шишка. Но всего один нудный семейный обед с больным отцом и сестрой, которая ужасно много трудится на благо человечества и ужасно мало получает! Неужели я так много прошу?
– Погоди, Джемм. Тут авария.
Рядом с девочкой стоял лохматый тощий подросток, засунув руки в карманы и сгорбив плечи. Мальчик? Девочка? Полицейский что-то писал. На мгновение от него отвернулся еще один ребенок… Нет, маленькая женщина с растрепанным хвостиком. Она раздраженно вскинула руки, совсем как Лара. «Ты такой противный!»
Эд проехал еще сотню ярдов и вздрогнул. Он где-то видел эту женщину. Он старательно размышлял: в баре? В загородном комплексе? Внезапно в памяти всплыло, как она забирает у него ключи от машины, снимает с него дома очки. Как она оказалась здесь с детьми глухой ночью? Эд остановился и посмотрел в зеркало заднего вида. Компания смутно маячила вдали. Девочка сидела на темной обочине, пес возвышался рядом черной глыбой.
– Эд? С тобой все в порядке? – Голос Джеммы взорвал тишину.
После он толком не понимал, почему так поступил. Возможно, пытался отсрочить возвращение в пустой дом, где придется до рассвета сидеть и таращиться в телевизор. Возможно, его зацепила странность того, что он вполне мог стать частью подобной сцены, ведь жизнь безнадежно сошла с рельсов. Возможно, ему просто хотелось убедить себя, несмотря на множество свидетельств обратного, что он не полный говнюк.
