Лина Дорош - Весло невесты
Петрович не на шутку беспокоился, а я еще толком не проснулась, чтобы это заметить.
— В бане, — все предшествовавшие события дня стерлись из моей памяти.
Петрович ухмыльнулся и пошел варить кофе. Обрести чувство реальности мне удалось через полчаса. После второго кофе. Притащив из комнаты эскизы, я начала излагать концепт будущего интерьера. Петрович всё время моего рассказа, сам того не замечая, мурлыкал песню. В какой-то момент я прислушалась и узнала «Ой, мороз-мороз, не морозь меня…». Выбор показался странным для лета, но меня больше занимало другое.
— Петр Петрович, надо воплотить две идеи. Первая — «жизнь среди книг». Я библиотекарша по образованию, поэтому книги у меня особые чувства вызывают. Тем более, их здесь так много, что не воспользоваться этим обстоятельством было бы глупо. Вторая идея — «однажды вне времени». Чтобы именно такое ощущение возникало, когда попадаешь в квартиру.
— Еще бы он всерьез не молился, — Петрович пробормотал себе под нос.
— Что Вы сказали? — я услышала только слово «молиться».
— Ничего, смету прикидываю, — он начал разминать брови, — мысли по воплощению этих идей есть? Ты эскизы обещала сделать.
— И сделала, — я протянула ему рисунки, — могу совершенно точно сказать, чего не должно быть в квартире: кафеля — ни плитки, обоев, натяжных потолков и всякого гипсокартона.
— Но гипсокартон — это идеально ровные стены и потолок. И натяжные потолки — это тоже идеально ровно да гладко, — Петрович хотел еще что-то сказать в защиту обоев и кафельной плитки, но я ему не дала.
— Не хочу ничего идеально ровного. Петрович, вообще идеального не хочу. Оно не жизнеспособно. Вы меня понимаете? Еще электрического чайника не будет.
— Мне записывать? — Петрович попытался пошутить, но получилось неубедительно — слишком уж он был ошарашен.
— Лучше посочувствуйте, — чтобы дать ему прийти в себя вне моего взгляда, я принялась заваривать чай, — хочу, чтобы любоваться видом из окна можно было начинать сразу, как только переступаешь порог квартиры. Сейчас для этого нужно подойти к окну, если порыв полюбоваться видом накрывает тебя ночью. А днем — так вообще для этого надо выйти на балкон. Потому что днем видишь еще и окно. Кстати — об окнах.
— Окна будем менять? Пластик? — без энтузиазма, но уже и без опаски спросил ПП.
Я задумалась. Вопрос важный. Очень. Смотрю на старое окно, а пластиковое на его месте не вижу. Не в смысле, что здесь нет пластиковых окон. В проекте, который существует в единственном экземпляре в моей голове, пластика нет. Равно как и гладких новых деревянных стеклопакетов. Выход?
— Так будем или как? — Петрович сам налил себе чай.
— Нет.
ПП удивленно на меня посмотрел.
— Будем сдирать краску, а потом будем красить снова, — я посмотрела на окно, — да, так и будем делать.
— Неужели? — Петрович чуть не подавился чаем.
— Горячо?
— Слишком. Если мы говорим об одном и том же.
— Да-да. Будем красить в такой сине-серый цвет. Вот как если бы мы с Вами не встретились — в такой вот цвет.
— Если бы мы не встретились?
— Ага.
— Хороший цвет. Радостный… — Петрович мечтательно прикрыл глаза.
— Вот и я о том же. И еще зеленой патины добавим, — я перевела взгляд с окна на Петровича, который сидел возле двери, — и на двери также.
ПП посмотрел пристально и укоризненно.
— Возможно, это называется не патина. Возможно. Но у меня в голове это называется именно словом «патина». И как оно выглядит — тоже у меня в голове есть. И Вам надо изловчиться и увидеть эту патину, как она у меня есть в голове, но, не заглядывая в мою голову, — показала ПП язык, — и изобразить это всё на окнах.
— Понял. Будет патина, — Петрович что-то помечал карандашом в своем блокноте.
— Я не злоупотребляю? — только сейчас эта очевидная мысль меня посетила.
— Нет, способствуешь росту моей карьеры и благосостояния, — Петрович улыбался.
— Я Вам столько не плачу!
— А я и говорю, что ты только способствуешь, но способствуешь очень активно.
Мне показалось, что он чего-то не договаривает.
— Загадками опять заговорили?
— Хороший тренинг с тобой прохожу, жаль, что только на старости лет.
— Мне надо задуматься над каким словом?
— Ремонт.
— Это само собой, но что за тренинг — не понимаю Вас, добрейший из мудрейших.
— Тренирую свою клиентоориентированность.
— А поконкретнее?
— Пожалуйста, «как оставаться клиентоориентированным, когда клиент тебе разрушает мозг». У тебя получается превосходно.
— Зло для добрейшего. Вы разжалованы и теперь просто добрый из мудрых.
— Это тебе за патину внутри головы, — ПП подмигнул.
Я сделала глоток чая и поняла, что пытать Петровича бесполезно. Его голова слишком занята моим ремонтом.
— Квиты, — сказав, я написала это слово на салфетке, поставила под ним свою подпись и положила салфетку перед Петровичем, — а то беспокойство чуть было не поселилось в душе моей.
— Не надо, — он написал «не возражаю» и поставил свою подпись, — оно с патиной не сочетается по цвету.
Петрович ушел. Ремонт пронесся по квартире так же стремительно, как эвакуация на помойку вещей прежней хозяйки. На стены и потолок неведомые мне мастера нанесли штукатурку средневекового цвета, даже в ванной комнате и на кухне. Штукатурка выглядела грубой, будто бы стены и не обрабатывали вовсе. Окна и двери покрыли патиной. Самым удивительным получился пол. Линолеум, паркет, ковровое покрытие — никак не попадали в концепт. Поэтому полом стали страницы книги. Случайно открыла том Тургенева и поразилась красоте шрифта. Идентичные копии страниц этой редкой книги были аккуратно уложены на пол и покрыты несколькими слоями лака. Ходить дома я стала только босиком, потому как топтать книги обувью плохо совмещалось с моей, пусть пока еще примитивной, жизненной философией.
Полом список достопримечательностей не исчерпался. Ничуть не меньше поражал камин-обманка. Раму камина собрали всё из того же чудо-материала — из книг. Стопки книг каким-то волшебным образом залили в полиэтилен и получились колонны. Постепенно привыкая к чудесам, Петрович к завершению ремонта расслабился и тут получил «последний привет», в смысле испытал заключительный шок.
— Дивана не будет, — сказала я, когда мы с Петровичем устанавливали телевизор на тумбу из книг.
— Тогда зачем телевизор?
— Вы только не волнуйтесь, Петр Петрович, будет кресло-качалка, а вместо дивана я хочу поставить лестницу.
