Тара Сивек - Пусть тебе будет стыдно (ЛП)
Его пальцы настолько глубоко толкаются в меня, я ощущаю его губы, прижатые к моему уху и его теплое дыхание, распределяя мои собственные соки вокруг клитора и кружа с такой нежностью, легкостью.
У меня вырывается низкий стон удовольствия, которое, словно заряд, вибрируя выстреливает во мне, и я резко еще ближе направляю свои бедра к его руке.
— Давай, Кеннеди, разреши себе кончить, — шепчет он мне на ухо.
Его палец движется все быстрее взад-вперед, подводя меня прямо к краю, и как только он начинает кружить внутри, находясь так глубоко, я отключаюсь, сжимая его, кричу, получая свое освобождение, и толпа снаружи вновь начинает аплодировать.
Тачдаун.
Этот оргазм в итоге перебил все оргазмы, которые у меня когда-либо были, не знаю из-за того ли, что его дал мне Гриффен, или это футбол соединенный с ним, возможно то и то понемногу.
— Еще, детка, — тихо говорит он мне, очередные крики и аплодисменты слышатся со двора, и он толкает второй палец внутрь меня.
Дополнительные два очка. (дополнительные два очка (после тачдауна в результате удачной попытки занести мяч в зачётную зону)
Его пальцы двигаются, продлевая мой оргазм, и у меня такое чувство, что он нескончаемый, и я не хочу, чтобы он заканчивался, продолжая всхлипывать и задыхаться, волны удовольствия продолжают накатывать одна за другой.
Я не могу вздохнуть, но мне все равно, потому что мои бедра продолжают двигаться, его пальцы кружат внутри меня, пока волны удовольствия в конечном итоге не иссякают. Гриффин нежно целует меня в губы, вытаскивая пальцы, и мои ноги наконец оставляются его талию.
Господи Иисусе! Кто же знал, что оргазм и футбол могут быть настолько удивительными? Гораздо большим людям однозначно стоит попробовать это.
Он отодвигается от меня, и я медленно приоткрываю глаза, видя, как он поправляет свой выпирающий член в джинсах.
Я не сторонница минетов, но сейчас у меня нет других мыслей, кроме как опуститься на колени и взять его член в рот.
— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, я трахну тебя у стены, — предупреждает меня Гриффин.
Также я не слишком сторонница грязных разговоров, но слава Богу я не стою, потому что колени просто подкашиваются. Я перемещаю взгляд с его промежности к лицу и понимаю, что он совершенно серьезен. Его руки сжаты в кулаки и, похоже, он еле сдерживается, чтобы не сорвать с меня полотенце и не осуществить свою угрозу.
Да, пожалуйста.
Не задумываясь ни на минуту, я тянусь рукой к своей груди и дергаю за края полотенца, которое тут же падает к моим ногам на пол.
— Упс, — шепчу я.
У Гриффина отвисает челюсть и выпуклость между ног увеличивается.
Он делает ко мне шаг, дверь в ванную резко с грохотом открывается, хлопнув с треском по противоположной стене, и появляется мой брат Бобби с выражением полного ужаса на лице. Бобби переехал к отцу после своей последней военной службы, чтобы попытаться понять, чем бы он хотел занять в жизни, между своими военными вылазками. Очевидно, в данный момент он сожалеет, что не живет где-то в другом месте.
Я ору, Бобби кричит, Гриффин наклоняется к полу, чтобы схватить мое полотенце и накинуть его на меня, пытаясь при этом, загородить меня своей широкой спиной.
— О, БОЖЕ, МОИ ГЛАЗА! Я НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ НА ЭТО! — орет, что есть мочи, Бобби закрыв лицо обеими руками, и несясь куда-то по коридору.
— БОББИ, КАКОГО ЧЕРТА? — кричу я ему вслед. — Дверь была заперта, идиот!
Закрепив полотенце на теле, чувствую, как начинаю краснеть от смущения, потому что вся эйфория предыдущего момента испарилась. Слышится громкое «Ууф!» из коридора, и я понимаю, что это голос Лорелей.
— Бобби, что ты делаешь? Убери руки от глаз.
— Замок сломался. О, Господи, замок сломался. ПОЧЕМУ, ГОСПОДИ, ПОЧЕМУ?
Лорелей видит Гриффина и меня из коридора, и ее глаза расширяются от удивления.
— Боже мой, — бормочет она.
— Помоги, — мне удается выдать только писк, я выглядываю из-за плеча Гриффина.
Голова Лорелей исчезает опять в коридоре, и я слышу, как она уговаривает Бобби, который бормочет что-то несвязное о том, что не может теперь двигать своими ногами, потому что он ослеп.
— Мне кажется, я болен, — ноет Бобби из коридора.
— Все будет хорошо, тебе необходимо просто выйти на воздух, — увещевает его Лорелей.
— Ох, ради Бога, — начинаю закипать я. — Вы не можете просто оставить все как есть и просто убраться на улицу!
— Бобби! Где, черт возьми, пиво? — слышу я крик отца и затем совершенно безошибочно узнаю его шаги, направляющиеся к нам.
Господи. Может вся эта чертова улица придет сюда, чтобы взглянуть на меня полуголую после оргазма?
— Что за черт с тобой происходит? — спрашивает мой отец, обращаясь к Бобби, Гриффин поворачивается ко мне лицом.
— Я никогда не должен был этого видеть. Очень плохо, — бормочет Бобби.
Я смотрю на широкую грудь Гриффина, не в состоянии поднять на него глаза.
— А где Кеннеди? Она уже смыла с себя мясо? Не блокируй коридор. Мне нужна ее помощь, — говорит папа.
— Кеннеди и Гриффин там... разговаривают. Они должны поговорить. Знаешь, просто поговорить. О... многом, — объясняет Лорелей моему отцу.
Здорово. Мисс Заводила Адвокат даже не может связно сформулировать свои мысли прямо сейчас.
Бобби издает рвотные позывы в коридоре, и если бы я была полностью одета то, прямо сейчас пошла бы к нему и надрала бы ему задницу.
— Черт возьми, — стонет Бобби, и я слышу, как отец дает ему подзатыльник.
— Гриффин Кроуфорд, ты лучше одень презерватив, пока разговариваешь с моей дочерью. Кеннеди, мы съели все крылышки, и Стива Хендерсона стошнило прямо в кусты. Одевайся и иди помоги мне, — кричит мой отец, выходя за дверь на улицу.
— Давай, Бобби, пойдем на свежий воздух, — уговаривает его Лорелей, таща к входной двери.
Когда входная дверь захлопывается, Гриффин начинает смеяться, я, наконец, поднимаю на него рассерженный взгляд.
— Это не смешно, — шиплю я ему.
— Довольно забавно, — смеется он. — Мы можем отменить пари и просто сообщить всем, что встречаемся?
Он с ума сошел? Один оргазм совершенно не означает, что мы встречаемся. И пари было его идеей. Я доведу это дерьмо до победного конца. Я не хожу на свидания… и не с кем не встречаюсь, особенно с тем, кто сообщает, что хочет меня на протяжении восемнадцати лет. Я не хочу с ним встречаться, я не хочу влюбляться в него, и я не хочу его открыто признавать своим глупым увлечением. Мне не нужно осложнений в своей жизни. Спасибо за прекрасный оргазм, но это все. Волна прошла!
