Эми Плам - Умри за меня
— Технически, он «ожил», — предложил Гаспар, держа тонкий палец на верху, демонстрирую свою точку зрения, — не «очнулся».
— Я вернулся к жизни, — уточнил Жюль.
— Но как? — спросила я в недоумении.
Винсент сжал мою руку, поддерживая мою смелость.
— Как ты мог вернуться к жизни, разве только ты в действительности не умер первый раз?
— О, я был мертв, здесь без вопросов. Ты не можешь выжить, когда тебя разрывает на части.
Улыбка Жюля уступила сожалению, когда он увидел, как я побледнела.
— Дайте девушке передохнуть, — сказал Амброуз. Мы вывалили на неё всё сразу.
Он посмотрел на меня.
— Это такой особый… как бы мне его назвать? Чтобы не звучало слишком похожим на Сумеречную зону, «закон мироздания», верно? Он говорит о том, что, если вы умрёте вместо кого-то, то при определённых обстоятельствах вы вернетесь к жизни. Ты был мертвым в течение трёх дней. А затем ты очнулся.
— Ожил, — поправил Гаспар.
— Очнулся, — настаивал Амброуз, — и, не считая того, что голоден, как черт, в остальном с тобой всё по-прежнему как было.
— За исключением, того, что после всего этого ты не спишь, — добавил Чарльз.
— Ты когда-нибудь слышала о синдроме расстройства сна, дружище? — спросил Амброуз, раздраженно сжимая руки.
— Кейт, — тихо сказала Шарлотта, — смерть и воскрешение очень тяжело отражается на человеческом теле. Это своеобразное выпинывание нас в другой жизненный цикл.
— Оживление, вообще-то, хороший способ определить это. Нас так оживили, что когда мы очнулись, то мы действуем больше трех недель без остановки. А после наше тело отключается, и мы спим три дня как убитые. Как спал Винсент.
— Ты хочешь сказать, что мы мертвы три дня, — начал поправлять её Чарльз.
Шарлотта прервала его.
— Мы не мертвы. Мы называем это — быть в спячке. Наше тело как бы находится в зимней спячке, но наш мозг всё еще активен. А когда наше тело просыпается, мы возвращаемся к абсолютно нормальной жизни более, чем на три недели, за исключением того, что мы не спим.
Чарльз пробормотал,
— Ага, точно.
— Ну, можно сказать, что мы дали представление о нашей истории, — вежливо сказал Гаспар.
— Ты был… в спячке вчера? — спросила я Винсента.
Он кивнул
— Три дня почти истекли, — сказал он, — Теперь со мной будет всё в порядке почти месяц.
— Что до меня, так ты не выглядишь так, что с тобой всё в порядке, — ответила я, глядя на восковую бледность его кожи.
— Должно пройти несколько часов, чтобы оправится от спячки, — сказал Винсент, слабо улыбаясь. Для человека, это как операция на открытом сердце. Тебе не можешь просто вскочить с кровати, когда проходит анестезия.
Это имело смысл. Если продолжать следовать его аналогиям с человеком, то я смогу лучше переварить этот причудливый сценарий. От того, как они спорили, становилось понятно, что им явно не привычно объяснять своё сложившиеся положение. Это была для меня возможностью всё выяснить. Я повернулась к Жюлю.
— Тебе больше ста лет.
— Мне девятнадцать, — сказал он.
— Значит, ты никогда не состаришься? — спросила я.
— О нет, мы стареем, с этим всё в порядке. Взгляни на Жан-Батиста — он умер в тридцать шесть, а сейчас ему шестьдесят! — сказал Чарльз.
— А сколько бы ему было на самом деле, если бы он… ну, ты понял, — подбирала я слова.
— Двести тридцать пять, — ответил Гаспар, без колебаний, и, глядя на остальных, продолжил, — Можно мне?
Чарльз кивнул, остальные молчали.
— Поле того, как мы оживаем, мы стареем с той же скоростью, что и все остальные. Тем не менее, когда мы умираем, в последствии оживления, мы воскрешаем в том же возрасте, в котором умерли первый раз. Жюль умер, когда ему было девятнадцать, поэтому каждый раз, он начинает с девятнадцати. Винсенту было восемнадцать, когда он умер, но пока он еще не умирал, сколько прошло? Около года? — он адресовал свой вопрос Винсенту, но я оборвала его.
— Что значит, каждый раз, когда ты умираешь? — спросила я.
Меня вновь окатила волна ледяного ужаса. Винсент крепче сжал мою руку.
— Скажем так, есть много людей, которых нужно спасти, — сказал Жюль подмигивая.
Я уставилась на него пытаясь понять, о чём он говорил. Затем мои глаза расширились.
— Человек в метро! — воскликнула я, — Ты спас ему жизнь!
Он кивнул.
— Но как — я хочу сказать — вырвалось у меня, не в состоянии сформулировать мысль, потому что мой разум одновременно накрыло дюжиной.
Я вспомнила ныряние Винсента за девушкой и Шарлотту, которая меня спасла от смерти под камнями.
— Ты погиб кого-то спасая и вы продолжаете делать это и после смерти, — сказала я наконец.
Может я констатирую очевидное, о у меня в голове всё наконец встало на свои места.
— Это смысл нашего бытия, — сказал Винсент. Мы обязаны нашим существованием, благодаря этой миссии.
Я уставилась на него. Я даже не знала, как реагировать. Я была опустошена.
— Я думаю, пора заканчивать это собрание вопросов и ответов, — сказал Винсент другим, — У Кейт, уже перегрузка от избытка информации. И я слишком устал, чтобы продолжать.
— Ты не можешь рассказывать ей, — начал Гаспар.
— Гаспар! — крикнул Винсент, и от изнеможения закрыл глаза.
— Я… клянусь, что больше ничего не скажу Кейт… ничего важного… без согласования с вами. Вот вам крест.
Винсент начертил Х на груди и пристально посмотрел на парней.
— Ну, тогда, — сказал Амброуз, вставая, — теперь когда мы закончили с запугиванием человека — я здесь говорю о Кейти-Лу — он подошел и ласково потрепал меня по плечу — время пожрать, — и он вышел из комнаты.
Когда остальные ушли, Шарлотта мягко дотронулась до моей руки.
— Пойдем, позавтракаешь с нами. Тебе вероятно в любом случае не разрешат сразу уйти, — она глянула на Винсента.
— Который сейчас час? — спросила я, понимая, что не имела представления сколько я проспала.
Шарлотта посмотрела на свои часы.
— Почти семь.
— Семь утра? — спросила я, удивившись что смогла заснуть в этом доме при таких обстоятельствах. Спасибо, но я останусь и поговорю с Винсентом.
— Ты должна поесть, — сказал Винсент мягко. В любом случае Жан-Батист будет штурмовать эту дверь через несколько секунд, как только Гаспар ему всё доложит.
— Позволь мне остаться с тобой до тех пор, — попросила я.
— Я приду, когда Жан-Батист выпнет меня, — сказала я Шарлотте.
— Лады, — сказала она с многозначительной улыбкой, и закрыла за собой дверь.
