Элизабет Лоуэлл - Вспомни лето
– Прости, – напряженно сказала она. – Я веду себя очень глупо.
И отшатнулась, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Мысленно она ругала себя на чем свет стоит. Корд Эллиот – первый мужчина, пробудивший в ней чувственность, но это совсем не значит, что и он потерял от нее голову. Вполне возможно, что она пришлась ему не по вкусу.
Должно быть, опытному Корду проще иметь дело с такими же опытными женщинами. Признаться, в сексе Рейн не преуспела. Последний любовник не стесняясь сказал ей об этом.
– Рейн… – начал было Корд.
– Ты прав, конечно, – перебила она, не желая выслушивать никаких объяснений. К чему слова? Она поняла самое главное: он ее не хочет. – Я человек дисциплинированный, – сказала она. – Спасибо за великолепную экскурсию. Я возьму такси до Санта-Аниты.
– В Лос-Анджелесе мало такси.
– Тогда вызову лимузин. Их здесь полно. До свидания, Корд.
Рейн повернулась к нему спиной и торопливо пошла по дорожке. Она знала только одно: ей надо поскорее уносить отсюда ноги. Она больше не видела ослепительного света городских огней, не замечала танца теней ночных деревьев, дуновений теплого ветерка. Рейн чувствовала себя оскорбленной.
Нет, он не собирался оскорблять ее, с горечью признала она. Он был джентльменом, пока она не проигнорировала его намек.
Рейн пошла быстрее, покачиваясь на высоких каблуках. Она слышала, что Корд догоняет ее.
– Я отвезу тебя домой, – спокойно сказал он Рейн.
«Как бы не так», – подумала она со злостью.
И, сорвав с себя босоножки, понеслась вниз по тропе, уверенная, что Корд не догонит ее. Как спортсменка, она должна была бегать по пять километров. Рейн никогда не придавала значения своим успехам в беге, но могла оценить результаты тренировки.
Особенно сегодня вечером.
Сегодня вечером она бежала, чтобы освободиться от мужчины, который пренебрег ею. Оскорбленное самолюбие подстегивало желание убежать сломя голову. И пусть она слишком далеко от планетария, в темном огромном парке, сейчас все это не важно. Ей так нравится бежать!
Корд бросился следом за Рейн.
Сейчас он хотел ее как никогда.
Она бежала легко, неслышно, словно зеленое пламя в ночи. Ее локоны разметались по плечам.
Она оказалась более быстрой, чем он ожидал. И более сильной. Но Корда учили выживать в любых ситуациях.
Поэтому уже в следующий миг он схватил ее за руку, прижал к себе и сильно впился в рот, вынуждая впустить его язык. Переход от свободы к пленению произошел так быстро и так неожиданно, что Рейн даже не стала бороться с Кордом.
Независимо от того, что она думала о нем недавно, он хотел ее, и это было ясно без слов.
Она вмиг обмякла, чувствуя себя податливой глиной в его нежных руках. Теперь ее нисколько не волновало, что это – победа или поражение, захват, вторжение или сдача позиций.
Задрожав от желания, Корд привлек ее к себе и показал, как сильно он ее хочет.
– Я думала, ты не хочешь меня, – – прошептала она, когда он наконец прервал поцелуй.
Он отрывисто рассмеялся.
– Поцелуй меня. – Корд жадно пожирал глазами ее рот. – Я хочу почувствовать вкус твоего языка.
Она ответила Корду таким же неистовым поцелуем, забыв обо всем на свете. С каждой секундой в ней все сильнее бушевал голод. Скользнув руками ему под пиджак, она нащупала пуговицы рубашки. В тот миг, когда она коснулась кожи Корда, он высвободил из декольте ее груди.
У Рейн вырвался стон. Корд ласкал ее соски до тех пор, пока они не стали твердыми от возбуждения. Теряя голову от вожделения, он припал к ее шее горячими губами, интуитивно стараясь не оставить следов на нежной коже.
Но как же он хотел утолить ее плотскую жажду, а потом неистово овладеть ею! Он предвкушал ночь с Рейн, которая сгорала бы в огне собственной страсти и кричала в сладостном высвобождении…
Корд поднял ее и тесно прижал к своим пульсирующим чреслам.
Откинув голову, Рейн быстро задвигалась, отвечая на его толчки. В них обоих пела та же божественная страсть.
Она вцепилась ногтями ему в спину, спускаясь все ниже, пока не наткнулась на оружие.
От неожиданности ее словно парализовало.
– Неужели дочь Блю боится оружия? – хрипло спросил Корд. – Но если оно смущает тебя, я уберу его.
– Да нет. – Она смешалась, но быстро овладела собой. – Я забыла, кто ты. – Ее голос звучал отстранение и грустно.
Рейн снова скользнула рукой под пиджак и, пробравшись к талии, наткнулась на пейджер, прикрепленный к поясу.
– Тебе кроят одежду так, чтобы скрыть пейджер и оружие, – сказала Рейн. – А где запас патронов?
– С правой стороны.
Это открытие охладило ее. Она потерла руки, как будто пыталась их согреть.
Увидев этот жест, Корд мысленно выругался. Ему не надо было играть в эти игры с Рейн. Она выросла в неге и ненавидела его работу.
– Я – важнее, чем оружие и звуковая сигнализация, – сказал он.
– Неужели? А отец считает по-другому.
– Черт! – зарычал Корд. – Если ты мне не веришь, спроси свою мать. Она знает, кто такой Блю.
– В отличие от матери я хочу от мужчины больше, чем деньги и положение в обществе.
– Блю любит свою жену!
– Возможно, – вежливо согласилась Рейн.
– А ты так не думаешь?
Ее наигранное спокойствие испарилось.
– Смотря что ты называешь любовью, – оказала она с горечью. – Постоянно оставаться одной без всякого предупреждения, никогда не иметь возможности рассчитывать на человека, который «любит тебя»; не спать ночами и никогда не знать, вернется ли он…
– К Блю это не относится, – перебил Корд.
Рейн невесело рассмеялась.
– Охотно верю. Но любовница послала бы такого мужчину ко всем чертям.
– А дочь? – с сарказмом поинтересовался он.
– Для жены, любовницы, дочери электронная привязь означает одно и то же. Ты – на втором месте в заезде.
– Это не так.
– Черта с два! – отрезала она в отчаянии. – Я убедилась на собственной шкуре. Работа отца важная и захватывающая. Но я ведь ничего нового тебе не сказала?
– Нет. – Он сурово поджал губы. – Вчера, в ту минуту, когда сработал пейджер, я понял, что ты думаешь обо мне и о моей работе. Поэтому сегодня я попытался предостеречь тебя от ошибки: не выдавай желаемое за действительное. На самом деле ты не хочешь меня.
– Я хотела тебя.
– Мало увидеть оружие и пейджер. Наверное, я должен быть тебе благодарен. Ни один из нас не создан для случайных связей. Я, черт побери, уверен, что утром ты бы возненавидела меня. – Он нагнулся и поднял сумочку и туфли, которые она бросила, когда он поймал ее. – Обувайся.
После нескольких неудачных попыток Рейн наконец застегнула туфли дрожащими руками. В полном молчании они возвращались к машине. Никто из них не произнес ни слова до тех пор, пока Корд не припарковал машину неподалеку от мотеля.
