Мэг Кэбот - Принцесса в центре внимания
Интересно, что эта ее неприязнь только сблизила нас с ее братом. Сегодня утром прямо в лимузине Майкл сам предложил пройтись по моей домашке по алгебре, проверить уравнения.
Я была тронута его предложением. Меня охватило такое теплое чувство, когда он сказал, что все правильно… И не потому я обрадовалась, что сошлись ответы, а из-за того, что, отдавая мне листок с заданием, Майкл коснулся рукой моих пальцев. Может, Джос Ирокс – все-таки он? А?
Ой, директриса Гупта готова меня принять.
28 октября, вторник, алгебра
Похоже, что директриса Гупта сомневается в моем психическом здоровье.
– Миа, тебе действительно так не нравится учиться в школе имени Альберта Эйнштейна?
Я не хотела ее расстраивать и ответила, что очень даже нравится. На самом деле мне совершенно все равно, в какой школе учиться.
А потом директриса Гупта сказала удивительную вещь:
– Я задаю тебе этот вопрос, потому что вчера в интервью ты заявила, что в школе непопулярна.
Я не знала, к чему она клонит, так что просто сказала, пожав плечами:
– Ну, ведь так оно и есть.
– Это неправда. Каждый ученик знает, кто ты такая.
Чего это она? Вину, что ли, чувствует передо мной? Я этого не хотела, мне даже стало ее жалко, и поэтому я сказала:
– Да, но это только потому, что я принцесса. До того, как это стало известно, я была человеком-невидимкой.
На что директриса заявила:
– Это неправда, Миа.
Про себя, но не вслух, конечно, я ей крикнула:
«Да что ты понимаешь? Как ты можешь знать? Ты же по коридорам не ходишь, в классах не сидишь! Ты понятия не имеешь, что у нас происходит на самом деле».
Расстроила она меня. Живет в своем сказочном директорском мире, ничего не знает, настоящей жизни не видит…
– Может, если бы ты начала посещать какие-нибудь кружки, то почувствовала бы себя лучше.
Я аж глаза от изумления выпучила.
– Миссис Гупта, у меня же полный завал с алгеброй. Все свое свободное время я трачу на дополнительные занятия, чтобы к концу семестра выкарабкаться хотя бы на тройку.
– Ну, допустим, этого я не учла…
– Кроме того, после дополнительных занятий у меня еще уроки королевского этикета с бабушкой. Это нужно, чтобы в декабре, когда состоится мое официальное представление народу Дженовии, я не выглядела полной идиоткой, как вчера по телевизору.
– Я думаю, что слово «идиотка» резковато.
– У меня действительно нет ни минуты свободного времени, – продолжала я, расстраиваясь из-за нее все больше, – я не могу ходить ни в какие кружки.
– Комитет по созданию классного альбома собирается всего раз в неделю. Или, например, тебя могли бы принять в команду бегунов. Они все равно начинают тренироваться только с весны, может быть, к тому времени у тебя уже не будет уроков этикета.
Я молча уставилась на нее, так она меня поразила. Я? Бегать? Да я хожу-то с трудом, спотыкаясь о свои собственные гигантские ступни. Страшно представить, что будет, если я попробую побежать.
Комитет по созданию классного альбома? Я что, прямо так активно участвую в жизни класса, чтобы сочинять эти идиотские альбомы с воспоминаниями о школе? Ага, и перечитывать их потом из года в год. И детям показывать. В семейном кругу.
– Ну что ж, – сказала директриса. Она, наверное, заметила по выражению моей физиономии, что я не горю желанием воплощать ее проекты в жизнь, – я просто предложила. Я и правда думаю, что ты чувствовала бы себя гораздо комфортнее в нашей школе, если бы посещала какую-нибудь секцию. Я знаю о твоей дружбе с Лилли Московитц и иногда думаю, не может ли она… ну, оказывать на тебя негативное влияние. Эти ее телевизионные шоу довольно-таки агрессивны.
Я в шоке. Директриса Гупта, оказывается, еще дальше от реальной жизни, чем я предполагала.
– Нет, что вы! – воскликнула я. – Шоу Лилли вполне позитивное. Вы разве не видели выпуск, посвященный борьбе с расизмом в Корее? Или передачу про то, как магазины детской одежды ущемляют права полных девочек? Они не продают одежду 48-го размера, а это размер средней юной американки.
Директриса кивнула и улыбнулась:
– Я вижу, ты очень увлечена этим. Должна признаться, мне приятно. Отрадно думать, что есть что-то, чем ты так увлекаешься, Миа, несмотря на твою антипатию к спортсменам и болельщицам.
Ну вот, началось. Обязательно надо было ей…
Я сказала:
– Я вовсе не так уж не люблю их. Просто я хотела сказать, что иногда… ну, в общем, иногда кажется, будто они управляют всей школой, директор Гупта.
– Вот здесь ты точно ошибаешься, могу тебя заверить, – возразила она.
Бедная, бедная директриса!
Я все чувствовала, что должна что-то сделать, должна вывести ее из заблуждений, из этого несуществующего мира, в котором она живет.
– Гм, директор Гупта. Насчет миссис Хилл…
– А что с ней?
– Я ничего такого не имела в виду, когда сказала, что она все время сидит в учительской во время ТО. Я перепутала. Оговорилась, знаете, перед этими камерами, прожекторами. Я сама не понимала, что говорю. Я совсем не то хотела сказать про миссис Хилл, это я со страху ляпнула.
Она улыбнулась мне такой милой, приветливой улыбкой:
– Не волнуйся, Миа. Я об этом уже позаботилась.
Позаботилась?! Что бы это значило?
Я даже боюсь думать о том, что это может означать.
28 октября, вторник, ТО
Ну, по крайней мере, миссис Хилл не уволили.
Вместо этого, я думаю, ей сделали выговор или что-то подобное. И теперь миссис Хилл не покидает своего места за столом здесь, в классе.
А это означает, что мы все обязаны сидеть на своих местах и заниматься своими делами. И еще мы теперь не можем запереть Бориса в кладовке. Так что приходится слушать, как он играет на своей скрипке.
Играет Бартока.
И теперь еще нельзя разговаривать друг с другом, (так как предполагается, что каждый выполняет свое персональное задание.
Но как же они все на меня злятся!
А Лилли злится больше всех.
Оказывается, она уже давно пишет книгу про общественные группировки, которые образовались в стенах школы имени Альберта Эйнштейна. Правда! Она не хотела мне рассказывать, но Борис проболтался сегодня за ланчем. Лилли швырнула в него картошкой, а потом еще и полила его свитер кетчупом.
Я не могу поверить, что Лилли рассказывает Борису что-то, о чем не рассказывает мне. Вроде как я ее лучшая подруга. А Борис – всего лишь ее парень. Почему, интересно, такие вещи он узнает раньше меня? И вообще, ему рассказывает, а мне – нет!
– А можно я почитаю? – взмолилась я.
– Ни за что. – Лилли разозлилась на Бориса не на шутку.
Она даже не смотрела в его сторону. Он уже почти простил ее за кетчуп, хотя, наверное, ему придется отнести свитер в химчистку.
