Алекс Д. - Целого Мира Мало
Почему меня это интересует?
И почему я до сих пор смотрю на нее, точнее на ее волосы, шелковым водопадом рассыпавшиеся по плечам. Она явно ощутила мое пристальное внимание, и подняла голову. Выражение покоя и радости стерлось с внезапно побледневшего лица. Глаза за линзами немодных очков показались мне огромными, ранимыми и беспомощными, как у испуганного кролика. Не уступающие в яркости ее волосам, голубые бездонные глаза чистого насыщенного цвета. Очки — это тоже, что и конский хвост — попытка скрыться. От кого она прячется.? Возможно, какая-то личная трагедия, только мне нет дел до ее комплексов, и разочарований, которые их вызвали. Но ее глаза мне тоже нравятся. И ресницы, длинные черные, загнутые кверху, но у меня они все равно круче. Я, вообще, идеал красоты, к которому нужно стремиться, которому нужно подражать. И я сам сделал себя. Я не боюсь своего совершенства, я умею им пользоваться. Но еще я знаю, что на эту замухрышку мое обаяние не действует, и только потому, что я не хочу ей нравится. Она для меня пустое место, с ней не нужно притворяться, изображать из себя супермачо или еще кого-то в этом роде. Я думаю, что помучить эту малышку будет очень забавно. Я еще не продумал план действий, но уже уверен, что он повергнет ее в шок. Не люблю я притворства и наигранной благодетели. Пусть смотрит на меня своими осуждающими глазами оскорбленной невинности. Меня не проведешь. И не таких видали. Все одинаковы. Ради своей выгоды готовы перешагнуть через других. Это в крови каждого и каждой. Просто нужно время и обстоятельства. Она поймет, что не многим отличается от меня. Все мы слеплены из одного теста. Идеалы, конечно, у всех разные, но итог один. Она просто еще слишком молода и мало понимает в жизни. Они и Кирилл удивительно похожи. Особенно сейчас, когда сидят рядом. Эти глаза, искренние, неподкупные, честные и пугливые, когда наталкиваются на меня. Я напрягаю их обоих, потому что во мне они видят воплощение темной стороны, а она есть в душе каждого, у кого-то более выраженная, у кого-то менее. И только лицемеры прячут истинные желания и помыслы. Сейчас мир для них окрашен во все цвета радуги, а я знаю, что жизнь — черно-серая. Розовым может быть только детство. Только Я ДАВНО ЗАБЫЛ, каким оно было у меня. Но в последнее время я становлюсь таким преступно меланхоличным, склонным к ностальгии. Я становлюсь меняюсь. Как там у Вики Ивченко…
«Непоправимая печаль
в листве опавшей.
Стареет в мире всё, как жаль!
Я стала старше….»
Удивительная штука жизнь. Кажется, еще вчера мне было двадцать, и я был голодным студентом, который даже в лютые морозы носил демисезонное залатанное на локтях пальто и красовки с протертой подошвой, в которые забивался снег. Был ли я тогда таким же ожесточенным. Может, именно бедность и лишила меня чувствительности и романтизма. Я никогда не хотел быть героем, летчиком или космонавтом, не увлекался умными книжками про мораль и не смотрел мелодрам. Мои мечты были слишком прозаичны. Хорошая еда, жилье и деньги, много денег. И еще власть. Я жаждал руководить, управлять людьми, быть в центре внимания. И у меня все получилось. А, значит, я по-своему, герой. Не проявлять слабости, не идти на поводу эмоций, научиться блокировать разум от ненужных сантиментов, не испытывать жалости и благородных порывов. Но почему же вместо безмерного счастья и довольства жизнью, я ощущаю пустоту в душе, которая с каждым днем становится шире. Неужели я что-то пропустил? Не успел натворить маленьких шалостей и глупостей, не наигрался, не побыл сумасбродным и легкомысленным. И почему именно сейчас я начинаю задумываться над этими вопросами, которые рождаются в моем холодном сердце. Неужели я начинаю сомневаться в правильности выбранного пути? Возможно, я очень близко нахожусь с логическим завершением своей бурной жизни? Разве не перед смертью рождаются подобные мысли?
И буду ли я доволен собой, находясь на краю бездны?
Если самолет внезапно потеряет управление и ринется вниз, как подстреленный голубь, о чем я буду думать в этот момент?
Боже, спаси меня. Я, похоже, лишился ума из-за страха. Но ничего скоро самолет успешно приземлиться и я снова стану нормальным успешным и невозмутимым человеком без слабостей.
— Все хорошо, Влад. Мы приземляемся. — неожиданно доносится до меня тихий голосочек новой няни Кирилла. Я слегка удивлен ее чуткостью. Или она такая проницательная или я слишком прозрачен. Но вместо благодарности я чувствую лишь раздражение. Не нужно мне ее сочувствие, ее поддержка и понимание. Для этих целей у нее есть Кирилл. Вот им пусть и занимается. Я бросаю на нее убийственный взгляд и отворачиваюсь. Пошла к черту.
* * *Перелет для Динары и Кирюши прошел успешно. Дана решила, что летать ей даже понравилось, если не считать омрачавшего ее радость надменного брюзги Влада Орлова. За время полета и потом в аэропорту он не сказал ни слова, ни ей, ни сыну. Как два бездомных навязавшихся на его голову щенка, они, едва поспевая, бежали за ним, пока он широкими шагами отмеривал путь от аэропорта до поджидающего их такси, но котором они отправились, по всей видимости, в гостиницу. Дана, впервые оказавшись в Питере, с любопытством поглядывала в окно. Кирилл дремал, положив голову ей на колени, а Влад о чем-то громко беседовал по своему сотовому телефону. Он казался уставшим и раздраженным, и Динара ловила себя на мысли, что, именно она виновна в его настроении. Она не могла понять, почему Влад так невзлюбил ее, ведь она желает и ему и Кириллу только добра. И даже потрясающая архитектура города, раскинувшегося за окном такси во всей своей красе, не трогала ее. Девушка мучительно переживала, и почти жалела, что ввязалась в эту авантюру. Но худшее было впереди. Так как Орлов не планировал брать с собой в Питер еще и Дину, то забронировал только один номер. В результате ему пришлось почти десять минут уговаривать портье найти свободный одноместный номер для няни своего сына. И когда ему это удалось, не без материального задатка, он смерив Динару убийственным взглядом, почти бросил в нее ключи.
— Кира можешь взять собой. — рявкнул он уже в лифте. — У меня триста пятнадцатый номер. Будут вопросы или пожелания, позвонишь.
Динара кротко кивнула, не поднимая глаз. Мальчик испуганно жался к ней. Из лифта они вышли первыми, а Влад поехал выше.
Облегченно вздохнув, Измайлова взяла Кирюшу за руку, и пошла по коридору, в писках нужного номера. Это были почти королевские апартаменты, по-крайней мере, ей, ни разу не бывавшей в гостиничных номерах, они показались таковыми.
Динара задумчиво оглядывалась в новой обстановке. Голова ее была занята хаотичными мыслями. Не давали покоя последние слова Лариски.
