Айра Уайз - Ущемленная гордость
– Нико, это…
«Уже не смешно», – собиралась сказать она, но Николо взял ее за руки, привлек к себе и обвил ими свою шею. Его горящие глаза были скрыты за пушистыми ресницами, когда он начал торопливо расстегивать пуговицы на ее блузке.
У Дайаны бешено колотилось сердце, от радостного предчувствия или от обыкновенного страха – она не знала. Но она не отстранилась от Николо. Когда он снял с нее блузку, Дайана слегка прогнулась, подставляя Николо заключенную в кружевной бюстгальтер грудь и как бы приглашая его дотронуться до упругих полушарий. И когда Николо сделал это, у Дайаны остановилось дыхание. Вопреки ее ожиданиям прикосновение не было чувственным. Николо просто необходимо было дотронуться до нее.
– Зачем? – прошептала Дайана.
– Ты нужна мне, – ответил Николо и жадно набросился на ее губы.
После этого ничто уже не имело значения. Они торопливо сорвали с себя остатки одежды, и их горячие тела соединились в пьянящем вихре нестерпимого желания.
Кровать стояла рядом, и, когда они, не разжимая объятий, опустились на мягкий матрац, на них пахнуло свежестью накрахмаленных простыней. И этот запах почему-то вызвал у Дайаны ощущение домашнего уюта и закономерности происходящего.
Время шло, но они, объединенные бьющей через край страстью, забыли, что их ждет дорога. А может, нарочно решили забыть об этом. Торопливый ненасытный плотский голод гнал их по другой, более привлекательной дороге. Сливаясь в поцелуе, они задыхались, ошеломленные своей потребностью друг в друге, и обнимались с какой-то пронзительной тоской.
Они занимались любовью всю вторую половину дня, ненадолго засыпали, чтобы, проснувшись, снова отдаться во власть страсти с тем же неистовым жаром.
– Нико, почему все это происходит здесь? -спросила Дайана, обведя глазами комнату.
– Ты изводишь меня своими «почему», -проворчал он, проводя губами по ее шее.
– Это потому, что ты постоянно преподносишь мне сюрпризы.
– Я думал, на этот раз все понятно без слов. Ты настолько красива, что я не могу спокойно смотреть на тебя, – низким, проникновенным голосом сказал он. – И меня так сильно тянет к тебе, что я не могу выдержать даже небольшой отрезок времени, чтобы не остановиться посредине пути и не заняться с тобой…
Николо жарко и проникновенно поцеловал ее, и у Дайаны отпала всякая необходимость задавать вопросы. Однако она понимала, что, несмотря на его лестные слова, главная причина, по которой они очутились здесь, в этой постели, заключалась в другом.
Чем-то за обедом в деревенском кафе она случайно выдала себя, и Николо понял, что ей не хватало его прошлой ночью. Дайана хотела бы знать, какие струны в нем задела, потому что тогда, возможно, стала бы понимать его гораздо лучше.
Наконец с большой неохотой они решили, что им пора отправляться в путь, чтобы успеть прибыть на виллу до наступления темноты. Дайана отправилась принимать душ, который находился в конце коридора. Когда она вернулась, Николо стоял у небольшого столика, на котором лежал деревянный поднос с горой бутербродов, кувшином и стаканами.
– О, владелец гостиницы не забыл про нас, – весело заметила Дайана.
– У нас не было настоящего обеда, – сказал Николо, наполняя стаканы ледяным морсом. – Поэтому я подумал, что нам не повредит немного подкрепиться перед дорогой. Угощайся. Здесь, правда, только сыр и ветчина, – добавил он, передавая ей стакан.
– Спасибо.
Николо ушел в душ, и Дайана с любопытством оглядела номер. То, что имело неясные, загадочные очертания в полутемной комнате, теперь, когда Николо поднял жалюзи, вызывало у нее интерес. Стены, окрашенные в бледно-зеленый цвет, несли на себе печать времен, на дощатом полу лежали толстые самодельные коврики. Кровать была из тех громоздких сооружений, на которые нельзя сесть, не приподнявшись на носках. По обе стороны от изголовья находились тумбочки, на которых стояли настольные лампы. На аукционе старинных вещей за них дали бы немалую сумму.
Во мне сейчас говорит искусствовед, подумала Дайана и усмехнулась. Ей нравилось, что лампы стояли именно там, где им и положено стоять, а вопрос, сколько за них могут выложить на аукционе, был для нее сейчас далеко не главным.
Ей вообще нравилась эта комната, и Дайана понимала почему. Комната навсегда останется в ее памяти как место, где она наконец разобралась со своими чувствами и обрела покой. Дайана любила Николо и хотела быть с ним, независимо оттого, что он использовал ее в прошлом и продолжал это делать в настоящем.
И если Николо не сможет снова полюбить ее, теперь она, по крайней мере, знала, что он хотел ее, хотел страстно. С этим она могла жить, могла на этом что-то строить.
Из душа вернулся Николо, сел на стул и, взяв с подноса бутерброд, оглядел комнату.
– Не дворец, конечно, – с легкой иронией заметил он.
– Зато очень мило. Я люблю такие маленькие, уютные местечки.
– Больше пятизвездочной роскоши с кондиционером? – поддразнил ее Николо.
Дайана кивнула, с ее лица не сходила улыбка.
– У этой комнаты есть душа, – пояснила она. – Темные шкафы хранят секреты. Комната может поведать о том, что случилось здесь много лет назад. К примеру, эти стулья. Кто были те люди, которые сидели на них первыми? Или, скажем, кто пролил чернила на этот стол? Может, женщина, которая писала прощальное письмо своему тайному возлюбленному? Поскольку ее глаза застилали слезы, она случайно опрокинула чернильницу… Или это был мужчина? Работа над новым романом настолько захватила его, что он нечаянно пролил чернила.
– Все это могло легко произойти и в первоклассном, современном отеле, – возразил Николо, восхищенный ее талантом сочинять истории.
Дайана покачала головой.
– Если кто-то прольет чернила в номере одного из твоих отелей, испорченный стол тотчас заменят на новый. В этом нет души, Нико, – задумчиво сказала она. – Совсем нет.
– Значит, тебе нравятся только старые вещи, предпочтительно с изъянами. – Он улыбнулся. – Я правильно тебя понял?
– Мне нравятся некоторые старые вещи, имеющие иногда какие-нибудь изъяны, – уточнила Дайана. – Я люблю и новые вещи, если они могут поведать мне что-то. Для меня главное, чтобы это было интересно.
– Ну что ж, думаю, что могу обещать тебе интересное там, куда мы едем.
Дайана вздрогнула и, импульсивно схватив его за руку, попросила:
– Не надо, Нико. Не порть этот день.
Николо коротко вздохнул и нежно поцеловал Дайану, как бы извиняясь за свое настроение, но, когда она попыталась продлить поцелуй, отстранился и сказал:
– Нам действительно пора ехать.
Дайана поняла, что время почти совершенной гармонии истекло.
