Маргарита Южина - Супружеский ошейник
– Ну вот, мам, собственно, и все… Ключи я тебе отдала, открывать-закрывать научила, а теперь… можешь сама попробовать поторговать. А я…
– А ты давай букеты делай, – тут же распорядилась мать. – Надо, чтобы у нас свободного места от цветов не было, а у тебя еще вот здесь дыра. Крути давай.
– Мам, дай я хоть Сеню выведу. Парень сидит весь день в темнушке.
– Хорошо, – позволила маменька. – Выведи, а заодно зайди к соседям, посмотри, как у них. Надо, чтобы у нас лучше было.
Варя не торопилась к соседям. Сначала она спокойно погуляла с собакой. Хотя… как спокойно… ей все же запала фраза соседки Любы, что за аренду она платит слишком дорого. И дело было даже не в том, что ей жалко денег, но Георгий… Она же думала, что нравится ему. Ну да, он и сам ей говорил, что скоро станут жить вместе. Тогда чего ж он не снизил цену? Все же не чужая ему… А с другой стороны – ну, подумаешь, приятная девушка… Разве из-за этого стоит отказываться от денег? И ведь ему известно, что деньги у нее есть, поэтому… А может, он просто забыл? Ну, назначил цену, когда они только познакомились, а потом они уже стали не просто знакомыми, а цена… цена так и осталась. И с чего она вообще взяла, что он возьмет у нее эти деньги за аренду? Нет, ну в самом деле, еще не пришло время платежа, а придет, Георгий и откажется! Ведь сразу же видно, как он к ней относится! Да он в этот павильон души больше вложил, чем она. И учит ее, и переживает. Нет, надо определенно выкинуть всякую чернуху из головы и думать только о хорошем. Вот, например, о новой соседке. Ведь какая открытая душа – взяла, сама пришла, познакомилась, научила. Где это она говорила, ее павильон?
У соседки было чему поучиться. У нее стояли такие красивые букеты, что просто невозможно было оторвать глаз. Розы дышали свежестью, лилии поражали королевским величием, белые хризантемы возвышались над вазоном снежным сугробом, а еще были орхидеи, ирисы, всевозможные веточки, кустики, листики… И Люба все рассказывала, подсказывала, открывала маленькие секретики.
Варя с Сеней задержались у соседей надолго, а когда пришли, увидели интересную картину – маменька священнодействовала, вернее – торговала.
В середине павильона стоял высокий, неуверенный мужичок, и вокруг него акулой нарезала круги новый продавец – Варина мать.
– Я все же хочу взять вот этот горшечный цветочек, – робко говорил мужчина, показывая на яркую и свежую примулу. – Мне его, пожалуйста. Я жене хочу…
Видимо, продавец его выбора не одобряла, потому что сурово интересовалась:
– А с чего именно этот? Чем вам розочки не по душе? Абсолютно свежий продукт. Красненькие. Глядите какие! На те не глядите, те еще постоят… Гляньте! Цвет любви и страсти! Невероятно роскошный цвет. Никаких – «вот этот вот»! Только розы! – командовала женщина, а потом и вовсе собрала все красные розы в кулак и принялась тыкать ими чуть ли не в нос покупателю.
– Я не хочу эти, – отчаянно гнул свое несчастный мужичок. – Мне вон тот цветочек больше по душе!
– Эх, да что б ты понимал! – горько вздохнула женщина и ухнула цветы обратно в вазон.
От такого обращения листики на розочках, которые и без того держались на честном слове, дружно покинули стебли, и из вазона теперь только торчали головки роз на корявых стебельках.
– Это… это что? – растерялся мужчина.
– Я ж тебе объясняла – розы!
– А чего это с ними? Вы же говорили, что они свежий продукт! Вы же… а они. Они ж все опали! Какой же свежий! Они ж все вон… лысые! Опали же! Как же так?
– Да обыкновенно! – спокойно пожала плечами продавец. – Ты на улицу смотрел? Поздняя осень! Вот они и… скинули листья. Ну совсем ничего народ не понимает!
– Не-ет, я все же хочу вон тот. Дайте мне тот горшочек.
– То есть розы ты все-таки брать не будешь? – на всякий случай уточнила женщина.
После этой фразы мужчина и вовсе перешел на визг.
– Да я вообще у вас ничего не буду брать! Выпустите меня!
– Ку-уда? – заревела женщина-акула. – А цветочек купить?
Мужчина метнулся к дверям, но там стояла Варя с Сеней. Сенатор, решив поддержать торговлю, а может, еще по какой причине, показал клыки и тихо зарычал.
– Мародеры! – закричал мужчина и, схватив горшочек с примулой, прижал его к груди. – Я вот этот вот… я беру! Только выпустите!
– Мужчина, – мягко улыбнулась ему Варя. – Не волнуйтесь вы так. Вы сделали прекрасный выбор. Ваша жена будет просто счастлива. И… и не надо так волноваться. Вас никто не держит. А собачка… собачка просто отреагировала на ваш вой. На крик, я имела в виду. Не бойтесь. Это абсолютно дружелюбный пес.
– А я… – медленно успокаивался покупатель. – Я вашего пса и не боюсь. Я вот эту!
Когда покупатель вышел, Варя хотела было сделать матери выговор, но та накинулась на нее первая.
– Какой черт тебя принес? Прямо всю торговлю испоганила, – недовольно высказывала она. – Вот на кой фиг он эту примулу забрал? Она бы еще постояла! А вот розочки – все, сдохли! А так бы продали, и никакого убытку. Вот все же мало я тебя ремнем в детстве-то!
– Мама! Да что ты говоришь! Он же бы их до дому не донес эти розы.
– Он бы не донес? Да плохо ты о людях думаешь. Он же эти розы-то, поди-ка, первый раз в жизни купил. Небось зашился и купил. А раньше пил, как слон! На эти розочки он бы дышать боялся! Утречком каждую бы самолично в воде с хлоркой промывал, чтобы она стояла бы еще до серебряной свадьбы! А ты! Это хорошо еще, что Сенечка его задержал, а то б сорвался! Мой хороший мальчик, иди, баба тебя поцелует!
И все же Варя чувствовала себя спокойно. Мать беспокоилась о павильоне, как о своем собственном, а это главное. Она наделала букетов, записала, какие цветы завтра следует купить, и, в общем-то, домой отправилась вместе с матерью – уже в двенадцатом часу.
– Ты завтра, Варвара, не выходи, – строго выговаривала ей матушка. – Ничего плохого тут не будет. И выручка поднимется. Я, чай, недаром в буфете три года отработала. И еще б работала, кабы наша зава не проворовалась. Так что… Отдыхай.
– Я тебе только завтра цветы привезу.
– Это да… а то уж на этих смертников даже бывшие алкаши не зарятся.
Варя подходила к дому с широченной улыбкой. Она, оказывается, так переживала из-за ссоры с мамой. А теперь… теперь так легко на душе было!
– Сеня, ты погоди, мама тебя еще раскармливать начнет, – говорила она Сенатору, который тоже бежал рядом с чувством исполненного долга. – Будешь у нас вторым Иванушкой!
– Варя! – Возле подъезда сидел Георгий. – Варя, погоди…
– Георгий? А ты что тут делаешь? – весело спросила Варя.
– А ты, я смотрю, не слишком грустила из-за ссоры, – даже немного обиделся Георгий.
– Я грустила. Правда-правда! – прищурилась Варя и обняла любимого за шею. – И скучала.
