Элла Фельдбуш - Найти в себе силы
— У той, что недавно с избиениями поступила?
— Ой, Тань, если б только с избиениями! Господи, какое варварство, это ж надо такое с девочкой сделать! Ну не хочет тебя баба, чего лезь-то?
— И как только земля такого подонка носит…
— И не одного, похоже. Их несколько было.
— А где ее нашли?
— Женя сказал, за кольцевой, в районе Ленинградки. Так на обочине и бросили. Подружка «скорую» вызвала. Говорит, сама от этих извергов еле ноги унесла. Но она-то легко отделалась! А этой бедняжке по полной досталось.
— Петрович осмотрел уже?
— Осмотрел. Стандартный набор: сотрясение, ребра сломаны, множественные ушибы, по лицу хорошенько прошлись. А уж по-женски…
Сообразив наконец, что бить ее больше не будут, Ляля приоткрыла глаза и повернула голову. Сквозь мутную пелену она различила длинный, слабо освещенный коридор. Вдоль стен стояли кровати. В углу приткнулся столик, на нем горела лампочка сестринского поста. Неподалеку на диване сидели две женщины в белых халатах: действительно, одна пожилая, другая помоложе. Ляля попыталась повернуться на бок, но тут же об этом пожалела. Боль, до поры до времени притихшая, пронзила с новой силой. К тому же оказалось, что рядом стоит капельница, от которой к Лялиной руке тянется прозрачная трубка. Девушка безучастно наблюдала, как текут по ней капли раствора. Рука была покрыта синяками. И если бы только рука… Лялю знобило, она попыталась закутаться в одеяло. И обнаружила, что сердобольные сестры натянули на ее изуродованное тело больничную рубаху. Ляля вдруг словно увидела себя со стороны: бледную, избитую, распластанную на больничной койке. Ей захотелось закрыть глаза и никогда их больше не открывать. Но лежать так дальше было невозможно…
— Из…из…ните. — Ляля наконец решилась заговорить, но пересохший язык прилип к небу. Никто, кроме нее самой, девушку не услышал. — Изви…те… где я? — Она предприняла вторую попытку.
— Очухалась! — улыбнулась пожилая медсестра и подошла к Ляле. — Как мы себя чувствуем?
— Нор… Нормально. — И Ляля попыталась улыбнуться в ответ. Лицо немедленно сковала тупая боль. Казалось, оно увеличилось в размерах, словно на Лялю надели свинцовую маску. Но говорить было уже легче. — Простите, а где Света? Она цела?
— Подруга твоя, что ли? У нее ничего серьезного, — постаралась успокоить Лялю сестра. — Так, сотрясение легкое да нос чуть-чуть подпортили. Она домой попросилась, врач и отпустил. Все равно мест мало, легких тут не держат.
— А сколько времени, не скажете?
— Скажу, милая. — Женщина посмотрела на часы. — Почти три. Тебя часа два назад привезли.
Вот тебе и «буду дома не позже двенадцати». Представив, как сейчас сходят с ума мама с папой, Ляля на секунду позабыла обо всех своих несчастьях. Она попыталась приподняться на кровати.
— Мне домой надо позвонить! Родители волнуются…
— Голубушка, тебе сейчас вставать нельзя. Света твоя им все наверняка рассказала. Приедут уже вот-вот, не бойся. Ну, если нет — завтра с утра позвонишь. Давай я тебе снотворного вколю. Ты спи. Тебе силы нужны. — Сестра уже набирала лекарство из ампулы.
После укола Ляля минут десять лежала наедине со своими мыслями. Она была уверена, что заснуть не удастся: произошедшее ярко вспыхнуло в памяти. Вот Сява ехидно улыбается, тянет ее за собой по коридору «кое-что показать». Спальня, тумбочка, бутылка в руках. Ненавистные поцелуи, жаркое дыхание, сползающая с плеч кофточка. А потом — удар, разлетевшиеся осколки, крик Сявы. И дальше — появление Кирилла и бесконечная боль, отчаяние, унижение… Но даже эти страшные мысли потихоньку ушли. Незаметно для себя Ляля уснула. Этой ночью снов она не видела.
Утром Лялю разбудили во время обхода. Пустынный коридор наполнился людьми в белых халатах. Врачи и больные шумели, суетились. Капельницы рядом не оказалось, и обрадованная Ляля попыталась сесть. Но стоило ей чуть-чуть приподняться, как острая боль отдалась в ягодицах и промежности. Она легла, решив, что ей лучше поберечь силы. «Где же папа с мамой? Знают ли они? И если не знают, как им все объяснить? Папа с ума сойдет».
— Так, что у нас здесь? — Строгая женщина, с волосами, тщательно убранными под шапочку, заглянула в медкарту. В даме с первого взгляда можно было угадать главврача. — Соколова Людмила Евгеньевна, многочисленные ушибы, так-так-так. — Дальше она стала читать про себя. — Все ясно. Родители уже знают? — Врач с серыми глазам словно читала Лялины мысли.
— Нет… Наверное… Не знаю.
— Знали бы, уже бы приехали. Так, сначала звони родителям, потом сдаешь анализы и идешь по врачам. Я с родными поговорю, решим насчет судмедэксперта. Анна Павловна объяснит, куда идти. — Врач махнула головой в сторону пожилой медсестры, стоявшей рядом. — Все понятно? — Было видно, что ее ждет еще не один десяток больных.
— Да, — кивнула Ляля.
— Ах да, и после всего зайдешь в кабинет психолога, — уже уходя, добавила врач.
Телефон находился на столе у медсестер. Ляля с трудом заставила себя сползти с кровати. Все тело ныло, идти было тяжело. Спасали длинная рубаха, явно не по размеру, и объемный халат: в такой одежде ноги можно было расставить пошире. Ляля то и дело прислонялась к стенам, чтобы отдышаться. Ее поразило количество коек. Палаты были забиты под завязку, и «лишних» больных вывозили прямо в коридор. Кто-то лежал в гипсе, кому-то ставили капельницу или делали укол. Почти у самых дверей отделения Ляля увидела лежащего на каталке подростка. Он тихонько стонал, его умоляющий взгляд зацепился за Лялю. Не выдержав, она отвернулась, а сестры куда-то повезли паренька…
Ляля подумала, что этого взгляда не забудет никогда. И тут же вспомнила о предстоящем разговоре с родителями. Сердце бешено колотилось, девушка рухнула на стул перед телефоном. Что им сказать? Как смягчить шок? И возможно ли это? Как скажешь папе, что его единственную дочь избили, а потом… Тянуть нельзя, а нужные слова никак на ум не приходят. Так ни на что и не решившись, Ляля подняла трубку и набрала номер. Чуть не сразу на другом конце провода раздался мамин голос:
— Алло?
— Мамочка, это я, — начала Ляля.
— Доченька! Боже мой! — У мамы вырвался вздох облегчения. Ляля поняла, что та дежурила у телефона всю ночь. — Где ты? Мы с отцом уже все морги обзвонили!
— Мама, я в больнице, только не волнуйся…
— Что случилось? — Голос Аллы Николаевны задрожал.
— А… А вы не знаете? Светка вам не… — Ляля оборвала себя на полуслове. Конечно, Света ничего не сказала. Не факт, что сама Ляля смогла бы рассказать о таком.
— Мы Свете обзвонились. Там трубку никто не берет. Всю ночь — ни ее нет дома, ни мамы. Так что стряслось?
