Светлана Лубенец - Люби меня, как я тебя
– Ничего я не забыл! Иду! – Рябков вздохнул, затушил сигарету и добавил: – Страшный ты человек, Танька. Злостная шантажистка!
– Поговори еще у меня! – бросила ему через плечо Таня, уже поднимаясь вверх по лестнице. – И не забудь у своих приятелей сигаретки поотбирать, а то после геометрии у нас потом и по алгебре контрольная намечается.
Таня знала, что под лестницей теперь все будет в полном порядке, и отправилась проверять пост в гардеробе.
В гардеробе, около большого, во всю стену, зеркала вертелась Любимова, а школьные двери хлопали, и сквозь них взад-вперед сновали ребята и девчонки. Поскольку на улице уже дня два шел и тут же таял мокрый снег, пол в гардеробе был мокрым и затоптанным. Уборщица тетя Валя гоняла школьников шваброй, но это только добавляло всем веселья. Особым шиком считалось ловко перепрыгнуть через ее швабру прямо в процессе гоняния и с утробным криком: «Ки-и-и-ий-я-а-а-а!» взлететь по лестнице на второй этаж.
– Алка! Почему все туда-сюда шляются, грязь с улицы таскают? – рассвирепела ответственная дежурная, забыв на время Венькино к ней равнодушное отношение. – Вы с Антуаном зачем здесь поставлены?
– Разве ты видишь здесь Антуана? – обернулась к Тане Любимова, продолжая невозмутимо расчесывать свой золотистый хвостик.
– Не вижу. А где он?
– Во-о-от и я-а-а не ви-и-ижу… – пропела Аллочка. – Где он, не знаю, а в одиночку мне с этой безмозглой неуправляемой толпой не справиться…
– Ты даже и не пытаешься!
– И не собираюсь пытаться. Еще не хватало, чтобы меня уронили на грязный пол и втоптали в тети-Валину тряпку!
Разозленная Таня подошла к дверям и закрыла их перед самым носом рослого девятиклассника.
– Ты че! – рявкнул он. – А ну отвали! У меня после матеши законный перекур.
– Во-первых, выходить из школы на переменах запрещено, а во-вторых, тот, кому все-таки разрешили выйти, должен переобуваться! – храбро выкрикнула ему в лицо Таня.
– Че ты там пропищала? – картинно приложил к уху руку девятиклассник.
– Что слышал! – Таня решила не сдаваться и не сдвигалась с места. – Выходить из школы во время перемены запрещается!
Аллочка Любимова, моментально забыв про свои недочесанные хвостики, подошла к ним поближе. Она переводила глаза с Тани на девятиклассника и обратно. Ей было очень любопытно, чем такой интересный поединок закончится, а оказать помощь Осокиной ей даже в голову не приходило.
– Вот щас размажу тебя по этой двери, мелочь распупыренная… – очень замысловато выразился девятиклассник и занес над Таней свой довольно большой кулак.
Скорее всего, он только хотел ее попугать, но на всякий случай Таня вжала голову в плечи и зажмурилась.
– Эй, Жорик! Ты полегче! – Осокина услышала знакомый голос и отжмурилась.
Рядом с ними стоял Антуан в вечной своей позе: правая нога в огромной кроссовке вперед, левая рука в кармане джинсов, выразительно насбаривая над ним модную новую толстовку. Другой рукой он перехватил руку этого самого Жорика.
– А, Антуан! Здорово! – расплылся в улыбке Жорик и вместо того, чтобы опустить свой кулак на Таню, разжал его и поздоровался с Клюшевым за руку. – Ты понимаешь, матешу еле выдержал, расслабиться надо. Курить охота, душа горит, сил нету, а тут эта… выступает не по делу…
– Дело в том, – виновато посмотрел на него Антуан, – что мы сегодня дежурные по школе, вот ей и приходится…
– Ясно, – громоподобно шмыгнул носом Жорик. – Но мы ж с тобой кореша! Пустишь ведь? Драться ж не будем!
Антуан несколько помедлил с ответом, явно не зная, как поступить. Таня это заметила и презрительно сощурилась. Ей было интересно, чью сторону выберет Антуан. Нездоровое любопытство было написано и на кукольном личике Любимовой.
– Тань, пусти его, – подмигнул Тане Клюшев и сунул вторую руку в карман джинсов, всем своим видом показывая, что он совершенно не боится Жорика, а просит за него просто так, по дружбе, которая его с ним давно и прочно связывает.
Осокина отрицательно помотала головой. Теперь уж она будет стоять до конца. Пусть Жорик только попробует ее ударить! Заодно проверим и хваленого Антуана, этого девчачьего любимца!
– Антуан! Ты сам видишь, я хотел по-хорошему, а она нарывается, – заявил Жорик и всем телом навис над Осокиной.
Совершенно неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не раздался звонок на урок. Он спас всех, и особенно повезло Антуану.
Жорик заковыристо выругался и объявил всем присутствующим, что у него сейчас как назло треклятая физика, а он так и не успел перекурить. Потом он сказал еще пару слов, из которых все поняли, что выносить Люку в неперекуренном состоянии сорок минут подряд ему будет очень тяжело и потому на следующей перемене лучше не стоит чинить ему в дверях никаких препятствий. Жорик соколом взлетел вверх по лестнице, а Антуан облегченно вздохнул. Ему удалось не уронить окончательно свое достоинство перед одноклассницами, но Тане было довольно и того, что она видела и слышала. Она смерила Клюшева таким презрительным взглядом, что у него тут же разгорелись алым пламенем щеки. Осокина начала подниматься по лестнице, а верная Аллочка Любимова за ее спиной поспешила утешить Клюшева:
– Этот Жорка такой дурак! У нас все девочки над ним смеются. Конечно, с ним лучше не связываться, а то еще нарвешься неизвестно на что. Так и быть, мы с тобой выпустим его на следующей перемене на улицу. От греха подальше. Но уж больше никого! Все-таки мы дежурные…
Венька
А 8 Марта ребята 7-го «А», что называется, вывернулись наизнанку, чтобы девчонки их простили. Они купили подарки, пирожные и цветы, выпустили яркую веселую стенгазету и заказали школьному радио для одноклассниц песню Бритни Спирс.
На их дискотеку Венька не пошел. Хватит с него дискотек. И пирогов с яблоками он наелся на всю жизнь. Кроме того, ему не хотелось встречаться с Танькой. После случая с орхидеей и после извинений, принесенных девчонкам самим Антуаном, Осокина постоянно жгла Веньку глазами. Он не знал, куда от нее деваться, а главное, не понимал, чего ей надо. Винт по-прежнему сидел с Ирой Пермяковой, и Веньке было одиноко, как никогда.
Вместо дискотеки Венька решил доклеить Преображенскую церковь. Он почти собрал ее, остались мелочи. Сегодня он завершит отделку и отнесет церковь в школу на конкурс работ по истории Отечества. Он, Венька, трудился почти два месяца. Эта работа помогала ему жить, особенно сейчас, когда он опять остался совершенно один, даже без Винта.
Как быстро, оказывается, люди привыкают к хорошему. Давно ли Венька считал свою изолированность от класса обычным положением вещей? А теперь, когда он вкусил радость общения с Пашкой, отказаться от этого навсегда было очень трудно. Венька несколько раз подходил к телефону, чтобы набрать Пашкин номер и объясниться с ним, но не знал, что лучше сказать. Оправдываться? Венька не чувствовал за собой вины. Обвинять Пашку в том, что не предупредил? Сейчас Венька уже не был уверен, что обрадовался бы этому предупреждению. Ребята были не правы, и, возможно, Венька все равно поступил бы так, что вызвал всеобщее осуждение и неприязнь. Может, просто пригласить Винта в гости, будто ничего не случилось? А если Пашка рассмеется и бросит трубку? Что тогда? Тогда – хоть топись! Тогда Веньке и жить больше не нужно.
