Екатерина Каверина - Цвета счастья
Сергей похолодел от страха за Катю, пока он тут боролся со своими фанабериями, ее дважды чуть не убили.
— Ну так будут какие-нибудь распоряжения или вам это не интересно, — прервал его мысли голос Панкова.
— Не спускайте с нее глаз, не знаю как, но найдите способ, чтобы она об этом не знала, — коротко сказал Сергей.
— Все сделаем, — Панков был немногословен.
Сергей не знал, чем он сможет ей помочь, он думал только о том, чтобы скорее увидеть Катю, услышать ее голос, ощутить ее пьянящий, сладковато-чувственный аромат. Он решил лететь в Самару завтра…
Этот день был очень важным для Кати: ей предстояло рассматривать одно очень громкое дело, за которым стояли весьма известные в регионе имена и где политика, бизнес и еще Бог знает что переплелись в причудливый и опасный клубок. По такому случаю она выбрала строгий брючный костюм (по крайней мере, самый строгий из того, что у нее было): широкие черные брюки и приталенный пиджак, расшитый темно-бордовыми, почти черными розами, вставила в уши скромные бриллианты и, дополнив свой образ, темными очками в поллица, как у голливудской звезды, вышла из дома.
Катя всегда считала, что бороться со страхами можно единственным способом — идти им навстречу, вот и сейчас она решила, что хватит обходить свою машину стороной и ездить на такси, и решительно направилась к Лексусу.
Дорога до суда прошла без происшествий, очевидно, злые силы взяли выходной — подбадривая себя, иронизировала Катя. Первая половина дня тоже не принесла никаких сюрпризов, до начала громкого процесса оставалось меньше получаса. Катя, уже надев судейскую мантию, нервно ходила по кабинету, она подошла к окну и увидела, как на стоянку перед главным входом въехал сияющий Крайслер и уверенно остановился возле крыльца. Катя даже не стала дожидаться, кто выйдет из машины, почувствовав приближение процесса и поняв, что на ее голову принесло какую-то важную птицу, она заторопилась в зал заседаний.
Полтора часа полета и он уже в Самаре, еще 40 минут и он перед зданием суда, Сергей решил, что приехать к Кате на работу все же более прилично, чем заявиться, к примеру, к ней домой. О том, чтобы позвонить, договориться о встрече — не могло быть и речи, он должен был смотреть на Катю, видеть Катину реакцию на его приезд и только потом думать, как вести себя с ней, что вообще делать дальше.
— Сергей Георгиевич, здесь извещены о нашем приезде? — прервал его размышления охранник? — заезжаем к служебному входу?
— Нет-нет, никаких служебных входов, мы войдем как обычные посетители, — быстро сказал Сергей, охранник нахмурился, но возражать не стал, — Дима, иди узнай, как нам найти судью Борисовскую, — распорядился Сергей.
Через несколько минут охранник вернулся:
— Сергей Георгиевич, у нее сегодня какое-то громкое дело, заседание начнется уже через 5 минут, так что нам, наверное, придется подождать, пока оно не закончится.
— Идем, я хочу посмотреть, — коротко бросил Сергей и стал выбираться из машины.
Они вошли в здание суда, Сергей, слегка прихрамывая, и охранник, грозно возвышаясь за его спиной.
— Вы по делу «Куйбышевтанкера»? — остановила их какая-то женщина в форме, — проходите в 9 зал, — она указала на дверь в конце коридора.
Возле 9 зала стояла целая толпа: солидные адвокаты с дорогими портфелями, прокурорские работники в синих мундирах, репортеры с фотоаппаратами и микрофонами. Сергею стало неспокойно, как эта порывистая и совсем молоденькая девочка, его Катя, справится со всеми этими людьми.
Дверь распахнулась, всех пригласили войти.
Сергей с Димой слились с толпой и тоже зашли в зал, сели на предпоследний ряд. И тут Сергей, наконец, увидел ее: в черной мантии с белым воротничком, Катя сидела на возвышении в огромном кожаном кресле под гербом Российской Федерации. Идеально прямые темные волосы, кошачье-зеленые глаза за стеклами строгих очков в золотой оправе, пухлые чувственные губы — его невинная весталка, ожившее видение из жарких почти эротических снов и грустных предутренних дум. В этом официальном облачении Катя казалась совсем другим человеком: не той дерзкой девчонкой, что бережно ухаживала за ним в Мексике, не той роскошной соблазнительницей, что сначала робко, а потом смело и раскованно отдавалась ему в Москве, и все же это была она: такая разная и противоречивая, женщина, которой он, кажется, уже готов был отдать свое сердце.
В зале, наконец, установилась тишина, Катя встала и объявила на удивление сильным голосом:
— Дело рассматривает Арбитражный суд Самарской области под председательством судьи Борисовской, — в ее словах слышалась невольная гордость, и Сергей вспомнил, с каким восторгом она рассказывала ему про свою работу.
Процесс длился почти два часа, Сергей с восторгом наблюдал, как Катя умело направляла его ход, задавала вопросы, хладнокровно сталкивала лбами оппонентов и резко обрывала адвокатов, бывших почти вдвое старше ее. Ему вспомнился их разговор в Сан-Кристобале: «Наверное, вы хороший судья?» — «Самый лучший!» — теперь он убедился в этом. В душе Сергея вдобавок к страсти, которую он испытывал к Кате, восхищению ею и огромному желанию обладать этим трепетным женским телом, прибавилось еще какое-то чувство, которому он пока не мог дать название.
— Суд объявляет перерыв в судебном заседании до понедельника, — четко проговорила Катя.
Адвокаты начали складывать бумаги в свои внушительные портфели, наблюдатели потянулись к выходу, репортеры повскакивали со своих мест и бросились к ней.
— Никаких комментариев не будет! Все через пресс-службу суда, — резко заявила Катя, бросая взгляд в их сторону, и тут ее сердце оборвалось — в дальнем ряду у стены она увидела Сергея.
Этого просто не может быть, — убеждала себя Катя, собирая бумаги, — нервы, стресс, и вот она выдает желаемое за действительное. Но желаемое с улыбкой, медленно шло в ее сторону, кровь застучала в висках, колени слабо подогнулись и Катя бессильно опустилась в кресло. Она боялась поднять глаза от бумаг, с одной стороны, ей страстно хотелось, чтобы это был не плод ее больного воображения, а чтобы Сергей действительно приехал к ней. С другой, она с ужасом ожидала его разочарования, мимолетной полуулыбки при взгляде на нее в привычной обстановке, и неловкости, неизбежно следующей за встречей.
