Ребекка Яррос - Крайние меры (ЛП)
Улыбка не дрогнула. Жесть!
– Думаю, ты не понимаешь, что мы хотим сделать...
– Так что это, черт возьми?
– Они хотя написать об убийстве, Эмбер. Написать о том, почему наши солдаты служат и становятся жертвой людей, которых они защищают.
Что... Боже. – Мой отец не жертва. Он был на войне.
– Мы просто хотим дать тебе возможность, поделится чувствами. – Миссис Картрайт пересекла комнату и уставилась на стену позади дяди Майка.
Я ужаснулась от того, что он предложил, - извлечь прибыль с папиной смерти.
Горечь наполнила мой рот.
– Вы в своем уме? – Кричала я, в то время, как миссис Картрайт вешала на доску Гаса визитки Вест-Пойнта. – Уберите. Это. С. Его. Стены.
– Мы думали, что это будет хорошей памятью.
Дядя Майк показал на армейскую рубашку с логотипом Вест-Пойнта.
Ее слова в какой то момент показались мне совершенно разумными.
– Папа учился в Вендербильте, а не в академии, – прошипела я сквозь стиснутые зубы.
Я боялась дать полную волю моему характеру.
– Гас не хочет идти в Вест-Пойнт, и не пойдет.
– Пойми, Эмбер, Гас должен гордиться военным наследием своей семьи.
– Также, он будет нарасхват, когда увидят это интервью. Кто знает, может быть в один прекрасный день, он станет военным.
Во мне что-то сломалось. Смерть отца, измена Райли, предательство Кайлы что-то изменили во мне.
Они не будут использовать Гаса.
– Убирайтесь!
– Эмбер...
– ВОН!
Я оттолкнула их и сорвала визитку Вест-Пойнта.
– Ни интервью, ни рассказа, ни Вест-Пойнт! Нам ничего не нужно!
Потом я схватила рубашку и разорвала её.
– Теперь убирайтесь!
Безусловно, миссис Картрайт вышла недовольная. А я все толкала и толкала их к выходу.
– Вон! Убирайтесь! – Это конечно не моя манера, но в этом случае это все, что я могу сделать.
Они зашли на кухню: мама сидела за столом с чашкой кофе в руках, бабушка стояла словно на страже с самым острым взглядом, который я когда либо видела.
– Эмбер, – начал дядя Майк, подходя ко мне, но я вытянула между нами руки.
– Нет! Как вы смеете говорить об этом! Вы вдалбливаете идею об армии в голову Гаса! Вест-Пойнт. Вы не получите ни интервью, ни Гаса, ни Вест-Пойнт! Почему вы не попросили... Нет! Наша семья достаточно натерпелась из-за армии. – Мой голос сорвался.
Я никак не могла справиться с изображениями, которые всплыли в моей голове.
Гас в форме. Похороны брата под американским флагом.
Я бросила рубашку в раковину и открыла ящик, где мама хранила свечи до торта. Мгновеньем позже я подожгла рубашку Вест-Пойнта.
– Эмбер! Что ты делаешь? – Дядя Майк сделал шаг вперед, но ему хватило предупреждения в моих глазах, чтобы остановиться.
– Вы не понимаете что делаете, одевая Гаса на показ, да еще и в военную форму.
Пламя в раковине было в самом разгаре, когда капитан Уилсон вошел с двумя другими солдатами.
– Теперь идите к черту из нашего дома!
– Эмбер? – Послышался тихий голос Гаса, сквозь мой яростный крик.
Я посмотрела на диван, где сидел он сидел с парнем, карие глаза которого были направлены на меня.
Тут сигнализации завопила, чувствуя опасность пожара, так как пламя достигло крана. Кажется, в тот момент я была более опасной, чем огонь.
Мое сердце почти выпрыгивало у меня из груди, щеки пылали как горящая рубашка, которую я уничтожила.
Капитан Уилсон помог команде операторов уйти.
– Не беспокойтесь, Роуз предупреждена. Что касается этой семьи, они не подписали ни одного релиза, поэтому вы не можете использовать все, что вы слышали или снимали.
– Джун, надеюсь ты передумаешь, – сказал дядя Майк и положил руку на плечо мамы.
– Даже и не думай, Майк
Вау. Наконец-то появилось мамино привычное упрямство. Какое облегченье!
– Пожалуйста...
Бабушка поднялась со своего места.
– Сэр, думаю, моя дочь ясно дала вам понять, что вам пора уйти. Пожалуйста, не пользуйтесь ее гостеприимством, заставляя просить дважды.
Дядя Майк еще раз умоляюще посмотрел на маму. Она подала бровями сигнал, который утверждал, что она не будет жалеть его. Я обрадовалась тому, что она все еще умеет сопротивляться.
Чтобы не совершить ещё какую-нибудь глупость я вышла на крыльцо. Передо мною открылся прекрасный вид на горы, но все что я видела - это было пламя. Облокотившись на деревянные перила, я позволила прохладному воздуху охладить мой пыл.
Дверь за мной открылась, и я съёжилась от своего подозрения.
– Эй, ты в порядке? – Спросил Джош.
Я чувствовала, что он наблюдает за мною.
– Я предупреждала тебя об этом. Тебе не нужно было приходить.
Он прислонился к перилам рядом со мной.
– Это нормально, так реагировать на это.
– Реакция – это норма. Но я не хочу, чтобы ты видел это. – Я сделала глубокий вдох, чтобы не сказать еще какую-нибудь глупость.
Холодный воздух обжигал мои легкие, но я чувствовала себя хорошо.
– А я не против.
Я подняла голову, чтобы поймать его взгляд.
– Разве ты не понимаешь? Я против, Джош! Вот почему я попросила тебя держаться от меня подальше, пока я не разберусь с этим дерьмом!
Глубокий вдох. Я должна прекратить кричать, иначе он подумает, что я – псих. И на меня напал приступ смеха.
– Слушай, я никогда не кричала. А теперь это все, что я делаю.
Он протянул руку и провёл по моей спине, отчего я дернулась. Ненавижу твой запах!
– Ты не должен быть здесь. Ты не должен видеть меня такой. Ты не можешь все время спасать меня.
Он скрестил руки на груди и сказал:
– Ради всего святого, Эмбер! Ты заботишься обо всем этом доме! Кто-то же должен заботиться о тебе. Я не могу просто смотреть на твои старания и ничего не делать.
– Прекрати наблюдать за мной! Я велела тебе не приезжать сюда. Я просила держаться подальше от меня! Ты тренируешь Гаса, сидишь со мной за одной партой... Ты... везде! – Я не могу позволить ему видеть это.
Но он присутствовал, когда я поджигала рубашку в раковине.
Черт. Черт. Черт.
– Дисэмбер.
– Уходи.
Ему не нужно было повторять это дважды. Он вздохнул, покачал головой и ушел.
Единственный звук, который я услышала – это хлопок закрывающейся двери. Я вновь прислонилась к перилам. Но дверь снова открылась, и я чуть не закричала от отчаяния.
– Это я попросил его приехать, – сказал Гас, положа голову на перила; он смотрел на меня доверчивым взглядом.
– Зачем? Как?
– У меня есть его номер, – он казался намного взрослее, чем сейчас. – Мама плакала.
