Элла Джеймс - Гензель
Включаю воду, чтобы она наполняла ванну, и пока жду, когда вода будет теплой и приятной для тела, я сажаю ее на кожаный пуфик. Она разводит ноги в стороны, и я аккуратно освежаю ее киску теплым, влажным полотенцем.
— Спасибо тебе, — шепотом говорит она и сдвигает ноги.
— Спасибо тебе.
Я мог бы позволить ей дойти до ванны самой, но только потому, что я хочу по-другому, я доношу ее. Я опускаю ее в теплую воду до уровня груди и немного перегибаюсь через край ванны, так я могу купать ее.
Я теряюсь в догадках, что это, что так отличает ее от остальных саб.
— Мне нужно, чтобы ты подчинялась мне, — я смотрю пристально в ее глаза, пока нежно провожу губкой по ее груди. — Тебе придется довериться мне. Я не обижу тебя.
Я могу сказать наверняка, она мне врет о том, что ей не причинили боль. Я не уверен, хочет ли она полностью подчиниться мне — не сейчас. Но у меня такое ощущение, если даже она доверится мне, то это будет сложной борьбой для нее.
Я смотрю на ее соблазнительный рот и глаза, и все остальное, что я могу видеть под маской, и внезапно я понимаю, что мог бы снять ее и помыть ей волосы.
Нежными касаниями прохожусь влажной губкой по ее рукам и плечам, затем я скольжу рукой к низу ее живота, сжимаю губку в воде, пузырьки поднимаются вверх, приветствуя меня, скрывая ее шелковистую плоть от моего взгляда. Это делает меня опять невероятно твердым.
Она смотрит на меня украдкой, и ленивая маленькая улыбка Леа играет на ее губах.
— Пойдем ко мне? пожалуйста?
— Ты имеешь в виду, пожалуйста, Мастер?
— Пожалуйста, Мастер.
Черт! Это хреновая идея, но я чувствую слабость; то, как она смотрит на меня… как если бы она умаляла меня своими глазами. Из-за этого мой член становится ненасытным.
Я перешагиваю через край ванны и опускаюсь в воду. Я сажусь напротив нее и располагаю ее между моими ногами, как если бы я хотел ее обнять… Вместо этого я легко убираю ее влажные волосы с плеч, смотрю на ее скрытое за маской лицо.
Что в ней такого, почему она мне так напоминает Леа? Часть меня хочет сорвать ее маску и посмотреть на ее лицо. Но если я это сделаю, мне придется отпустить ее. Единственное, что заставляет меня чувствовать комфортно со своими сабами, что они претворяются Леа.
Мою грудь разрывает от нестерпимой боли, желая, чтобы иллюзия стала реальностью.
Как будто понимая, о чем я думаю, она поднимает руки из воды, в ее руках влажное полотенце. Она прикасается жесткой материей ко мне и проводит вниз по моей груди, затем опускается ниже, двигаясь мягко и аккуратно, и следом опускается еще ниже, проводя ею по моей дорожке.
— Что ты делаешь? — я задыхаюсь.
Она поднимает на меня глаза, я могу видеть ее смущение.
— Я мою тебя. Как ты мыл меня, — ее губы приподнимаются в улыбке. — Конечно, ты считаешь себя чистым. Но я могу гарантировать тебе, ты очень, очень грязный мужчина.
— Черт, отдай сюда! — я выхватываю полотенце из ее руки, но она забирается ко мне на колени, и я чувствую ее влажность, и то, как ее клитор трется о мои бедра.
В моей голове звенит звоночек, предупреждая меня.
Она начинает бороться со мной за полотенце, смеясь, как будто играет со мной.
Кто, черт возьми, она такая?
Разве это имеет значение?
Выхватив полотенце из моей руки, она берет его в руку и опускает между моих ног.
От того, как махровая ткань трется о мою промежность, потрясающие ощущения. Невероятно хорошо. Болезненно… и теперь мой член опять готов для нее.
Ее рука обхватывает меня, и мой член настолько напряжен, что от желания покалывает яйца.
— Тебе приятно, — говорит она мне, сжимая свою маленькую ладошку в кулачок вокруг моей головки, поглаживая внутреннюю часть моего бедра свободной рукой.
Ее глаза — какого хрена с ее глазами? Они… пылают. Они необычные. Такое ощущение, что они горят, охваченные огнем за маской. Напряженно. Эротично. Но тут что еще. Что-то мягкое и незнакомое.
Как будто ей действительно важно доставить мне удовольствие. В чем нет никакого долбаного смысла.
Я издаю стон, прежде чем с большим усилием убираю ее руку от члена. Она начинает кончиками пальцев вести верх по моей дорожке волос, затем ее ладонь скользит вниз по моему бедру. Мой пульс учащается. Я не говорил ей, как и когда делать это, но мне нравится. Я совсем потерял контроль, но… удовольствие от того, что творят ее маленькие ручки со мной, заставляет меня закрыть крепко глаза.
Я прижимаюсь своей израненной спиной к стенке ванны, настолько сильно и жестко, что могу ощутить, как искорки боли кружатся в моих глазах. Затем я резким движением сбрасываю ее руку с моего бедра и удерживаю между нами.
— Я решил, что это будет хорошо, но это совсем не так, — издеваюсь я над ней.
Это было хорошо.
Но хорошо — это плохо.
Я ненавижу себя. Я не заслуживаю этого.
Ее краткий кивок только подтверждает то, что я уже знаю.
— Ты не подходишь мне.
— Я не…
— Проваливай из ванной!
Ее голубые глаза расширяются. Наполняются слезами.
— Прости, — еле слышно шепчет она. Девчонка погружается опять в воду, прикрывая грудь руками. — Мне следовало сделать, как ты мне сказал, и позволить тебе быть главным. Ты можешь сейчас быть главным, — поспешно говорит она. — Я просто хотела… — она обнимает себя руками. — Я просто хотела… сделать что-нибудь приятное для тебя.
— Приятное? — говорю я издеваясь. — Детка, ты нашла не того парня для «твоего приятно». Ты — моя ошибка. У тебя нет задатков сабмиссива, ты совершенно не слушаешься. Да, это было забавно ненадолго попробовать что-то другое, но давай не будем лгать. Это не сработает. Я не хочу этого.
Я поднимаюсь, и водопад маленьких пузырьков покрывает мое тело. Я перешагиваю через край ванны и со злостью хватаю дрожащими руками полотенце.
— Пошла отсюда, — раздраженно кричу я.
Она поднимается на ноги. Клянусь господом, я вижу, как дрожат ее губы.
— Прости меня за эту вольность, — говорит она мне, пока я оборачиваю вокруг нее полотенце. — Если ты позволишь мне остаться, я никогда не буду пытаться отнять у тебя власть, как сейчас.
Я качаю головой. Сжимаю руку в кулак и повторяю беспокойно это действие; затем я указываю ей на дверь.
— Пошла прочь! — кричу я ей, когда она поворачивается и смотрит на меня, я добавляю: — И забери свое дерьмо вместе с собой!
Она замирает в нерешительности в течение долгих минут. Я вижу, как слезинки срываются с ее глаз и исчезают за маской.
— Иди, кому сказал, — я рычу, делая по направлению к ней небольшой шаг.
