Мой дикий (СИ) - Истомина Аня

– Война, рыжуль… – он делает паузу, словно решая, стоит ли рассказывать больше. – Я пришел к тебе потому, что был уверен, что за мной никто не следит. И не подумает искать у тебя.

– Тебя ищут? – от волнения ежусь и обхватываю себя руками.

– Отслеживают, не появлюсь ли где. Боятся, что выжил. Потому что, когда я оклемаюсь, им будет пиздец. Они это знают. Уверен, что сейчас все мои карты, звонки, местоположение телефона и хаты палят.

– А куда же ты пойдешь? – не могу удержаться от вопроса, который сам срывается с языка.

– Не знаю пока, – Рэм смотрит мне в глаза. – Не волнуйся, рыжуль. Сейчас я приду в себя, всех нагну и вернусь.

Звучит обнадеживающе. Только очень туманно. Это все может длиться очень долго. А еще… он ведь может и не вернуться…

Смотрю, как Рэм с силой трет осунувшееся лицо. Рана, что бы он ни говорил, явно дает о себе знать.

– Ты пришел сюда, потому что доверяешь мне? – спрашиваю тихо и чувствую, как дрожат мои колени.

– Да, – коротко отвечает он. – Наверное, тебе единственной сейчас. Ты просто золото, рыжуль. Спасибо за теплый прием.

В груди вновь начинает теплиться надежда на то, что он и рад бы остаться, но не хочет рисковать нами.

Вздрагиваю от того, как резко Рэм разворачивается. Он молча идет в коридор.

– Постой, – встаю и иду следом. – Но, если тебе некуда идти, нельзя пользоваться картами, то… как ты собираешься жить эти дни?

– Разберусь, – вдруг рычит Рэм, не оборачиваясь, и упрямо мотает головой. Кажется, его злит наш разговор. – Вас я не собираюсь стеснять, Алиса.

Замираю. Не понимаю, почему он разозлился. И с чего решил, что мешает нам.

Рэм натягивает кроссовки, куртку и, будто через силу, оборачивается ко мне. Не глядя в глаза, притягивает к себе в объятия, крепко обнимает, целует в макушку и тут же отпускает.

Я даже не успеваю обнять его в ответ. Он просто отворачивается к двери и молча щелкает замком, а меня будто ошпаривает кипятком.

Не могу его отпустить. Не сейчас. Не так.

Делаю шаг вперед, обхватываю Рэма за талию и прижимаюсь к его спине всем телом. Он замирает, а я вся дрожу, но руки не разжимаю.

– Пожалуйста, не уходи, – шепчу, зарываясь лицом в его куртку. Я чувствую его запах, слышу, как его дыхание сбивается. Он молчит, но я знаю, что он слышит меня.

29. Алиса

Горячие ладони накрывают мои руки, а потом… разжимают мои объятия.

Рэм разворачивается ко мне. В его блестящих глазах – буря эмоций. Я вижу, что он злится. И в то же время смотрит на меня как-то особенно.

– Ты не понимаешь, Алиса, – он пытается говорить спокойно, но я осознаю, что на самом деле едва сдерживается. – Я не смогу сейчас дать тебе уверенности в завтрашнем дне.

– Я понимаю, что ты бандит, но… – шепчу одними губами, чтобы не услышала Злата. Чувствую, как подбородок начинает дрожать и втягиваю носом воздух со всей силы, чтобы не заплакать. Но это не помогает и слезы срываются с ресниц.

– Не понимаешь! – рычит Рэм и тут же притягивает меня к себе в объятия, сжимая так, что я задыхаюсь от нехватки воздуха. – Я сейчас – полный НОЛЬ. Пока я мертв, у меня нет НИХУЯ. И я не собираюсь сидеть на шее у бабы с детьми. Вот это уясни. Дело не в тебе, Алис. Я сейчас все налажу и вернусь. Мне нужно время.

– Так ты… из-за этого уходишь? – поднимаю на него взгляд. Моргает мне утвердительно. – Останься, пожалуйста. Ты так поддержал меня. Помогал. Почему ты думаешь, что сам не достоин поддержки, когда она тебе очень нужна?

Рэм молча смотрит на меня, не разжимая объятий. Продолжаю, хватаясь за его молчание как за маленькую спасительную соломинку:

– Это ведь не слабость, Рэм… Готовиться к войне гораздо легче, когда ты накормлен борщом и котлетами. Когда ты не думаешь о том, где проснешься завтра. Почему я не могу отплатить тебе за твою доброту?..

Он молчит.

– Поддерживать друг друга – это нормально. – продолжаю тише, не понимая, имеют ли мои слова хоть какой-то вес. – Я еще никогда не чувствовала себя такой защищенной… Ну, хочешь, я тебе патроны подавать буду?

Слышу смешок и поднимаю глаза. Рэм смотрит на меня с теплотой. Вижу, как черты его красивого лица смягчаются.

Робко улыбаюсь в ответ и с замиранием сердца жду его вердикт.

Вместо ответа Рэм подхватывает меня здоровой рукой под ягодицы и сажает себе на талию так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Ждет.

Касаюсь ладонью колючей щеки и прикасаюсь губами к его губам. Целую медленно. Аккуратно. Он отвечает мне неторопливо. А когда отстраняется – улыбается.

– Весомые аргументы. – шепчет тихо и усмехается, пристально глядя в глаза.

– Останешься? – закусываю губу.

– Останусь, – выдыхает Рэм расслабленно. – Но, до тех пор, пока это для вас безопасно.

Быстро киваю, готовая согласиться сейчас на любые условия.

– Но есть нюанс. – добавляет он, щурясь.

Замираю и чувствую, как сердце снова сжимается. Рэм опускает меня на пол и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь.

– Какой? – уточняю, не дождавшись продолжения.

– Я за домострой. И носить яйца между ног – моя прерогатива. Если ты готова отдать мне тамагавк и роль главы семьи – я весь твой.

Главы… семьи?

Смотрю на него огромными от удивления глазами. Он собрался жить с нами, как с семьей, а не просто остался перекантоваться?

Медленно киваю.

– Сколько у тебя на карте денег? – тут же уточняет он деловито.

– Ну, тысяч двадцать, – пожимаю плечами.

– Хуево, – кивает он задумчиво. – Ладно. Дай мне карту, я за сигаретами схожу. Вернусь к обеду. Потом можно будет погулять всем вместе.

– Мне в восемь вечера на работу, – тянусь к сумке, что стоит на комоде, и вытаскиваю карту из кошелька.

– Успеем. Петрову позвони, пусть Злате место готовит. Как скажет привозить – сразу отвезем. Понятно? – ловко крутанув пластик между пальцами, Рэм убирает его в карман куртки и тянется к двери.

Киваю, офигевая от такого быстрого переключения на роль главы. Это мне что, прямо уже сейчас нужно ему тамагавк отдавать?

– Вот и молодец, – подмигивает мне он и уходит.

– Мааам, – слышится робкое из-за двери зала.

Оборачиваюсь и вижу, что Злата смотрит на меня огромными влажными глазами.

– Что случилось? – срываюсь к ней тут же.

– Рэм у нас останется, да? – всхлипывет она.

Подслушивала, значит…

– Да, солнышко, не переживай. Он останется. – присаживаюсь рядом с ней на корточки и глажу по щеке, вытирая мокрую от слез кожу.

Злата кивает и бросается мне на шею.

– Давай приготовим ему вкусный обед? – предлагает она. А я только “за”. – Ой, еще же Забаву нужно будет обрадовать!

Вздыхаю. Боюсь, Забава уже обрадовалась до невозможности. А теперь вообще просто с ума сойдет от счастья. Но… она уже взрослая и очень самостоятельная. Вот-вот выпорхнет из гнезда, а мне еще поднимать младшую. В то же время, обесценивать чувства старшей дочери я тоже не могу. Все, что она говорит, правда.

С тех пор, как ей исполнилось десять, ей вынужденно пришлось стать не просто старшей сестрой, но и взрослой.

Чтобы свести концы с концами, она безропотно помогала мне сидеть со Златой, пока я была на сменах. И всегда стойко принимала все тяготы и лишения. Сама делала уроки. Сама окончила школу с золотой медалью. И вообще, была золотым ребенком, достойным самого лучшего. И я старалась дать ей все, что могла.

Только все равно, всегда на первом месте стояло здоровье младшей и для Забавы оставалось не так-то уж много ресурсов. Наверное, я плохая мать… Но как я могла поступить, когда на одной чаше весов стояло здоровье человека, а на другой – поездка с классом в Питер?

Несмотря на это, даже если у нас с ней и возникали какие-то конфликты, и она высказывала мне претензии, то на их отношениях со Златой это никак не сказывалось. Забава всегда оставалась для нее любимой старшей сестрой. И возиться вместе они могли бесконечно.