Солнце мое 2 (СИ) - Войлошников Владимир

— Так. Давай посмотрим. О, кстати! Саша-то машину почём взял?

— Тыщ за семь, кажись.

Долларов, понятно. Ездил менять их аж в Москву. Даже с учётом оплаты перелёта получилось сильно выгоднее, чем тут к перекупам идти. В банках почему-то по-прежнему меняли только какие-то смешные суммы, а у барыг цена выросла аж до пятнадцати тысяч рублей за один бакс. Пользуются, мерзавцы, тем, что у людей выбора особо нет. Маленькую сумму обменивать не полетишь же. А в Москве можно было купить по шесть, а если повезёт — даже и по пять тысяч. Так что Саша летал. Насколько я знаю, чтоб нужную сумму набрать, немного и в долги залез (в рублях, правда, что не так страшно) — из расчёта, что продаст «Ниву», как только японка приедет, и отдаст.

— Тут вот даже подешевле предлагают. Есть за пять, за шесть…

Я заглянула в объявления.

— М-м! Так год какой! А у Саши она довольно молодая, девяносто третьего. С какого-то аукциона, я не совсем поняла. Оценка, сказали, на пять с минусом.

— О! Ну это тогда даже дёшево! — удивился папа.

— Перегонщик хороший знакомый, много лет в одной конторе работали. За доставку мало взял.

— Ну, тогда ясно. Ну, что, я-то хотел… — он перелистнул страницу. — Да вот, смотри.

Я села ближе, чтоб всё время не перевешиваться через стол.

— Ну! Недвижимость! Откуда у меня такие деньжищи⁈

— Погоди, посмотрим…

Мы перечитали всю колонку местами довольно бестолковых объявлений и из тех, где продавцы всё-таки догадались написать желаемую сумму продажи, сделали вывод, что на сегодняшний момент цена удивительным образом устаканилась ровненько на планке миллион за квадратный метр.

— И что я куплю за пять миллионов? — фыркнула я.

— Пять-не пять, а если дело веселей пойдёт, маленькое что-нибудь можно взять. Вот, смотри: «Малосемейка, пер. Пограничный-1, 14 кв.м., с/у, плита».

— Четырнадцать квадратов? — поразилась я.

— Так малосемейка же. Зато это не в секции комната, где на всех один туалет, а свой санузел отдельный.

— Куда они там его втиснули?

— Хочешь — позвони. Съездим, посмотрим.

— Да ну, чё ездить-то без денег.

— Ну, положим, десятку-то недостающую я б тебе дал. За пару месяцев отдашь.

— А плита, интересно, чё такое?

— Ну, видимо, отдельной кухни нет, просто в комнате плита стоит.

— Прико-о-ольно.

— Зато сдавать хорошо. Одинокому человеку или даже паре. Сейчас с области приезжих сколько, работать в город едут. На дорогое жильё денег у людей особо нет.

— Ну… Давай посмотрим.

— Так звони. Телефон вон, договаривайся.

В итоге мы неожиданно договорились поехать смотреть как бы… кхм… квартиру.

Хозяйка готова была показать прям вот сейчас — ну, в течение часа-полутора, а вечером нет. Я сперва даже расстроилась. Но тут папа, который рядом сидел и слушал, махнул:

— Соглашайся. Сейчас подмена придёт, сразу сгоняем, да я на берег поеду.

Я удивилась, но в трубку сказала, чтоб нас ждали.

— Продавца наняли?

— Да Антонина, сестра твоя, согласилась подработать.

Я не поняла:

— Какая сестра?

— Двоюродная, с Хабаровска.

— Она приехала, что ли?

— Ага. Учиться здесь хочет. Пока время есть — согласилась. Она уж раза три тут приходила, так что знает уж всё.

— А-а…

Тоня была младше меня на год и не видела я её лет с пяти, как раз с того дня, когда они на Дальний Восток уезжали.

И тут она как раз пришла.

— Тонечка, привет! Я — Ольга, помнишь меня?

— Очень смутно, — честно засмеялась она.

— Блин, знала бы, я б хоть тортик купила. Ну, ничё. Нам сейчас убегать надо, но я мимо всё равно буду проноситься, заскочу, потреплемся.

— Ну, давай!

ХАТКА

Запрыгнули мы в папин «паджерик», понеслись. Город я, вот честно, знаю плохо и сперва думала, что переулок Пограничный — это где-то чуть ли не во Втором Иркутске (лютая окраина), но оказалось — довольно близко к центру, но пешком от остановки далеко: от Баргузина — вниз, вниз, почти до самой Ангары. Точнее, до так называемой Верхней набережной, имеющей сейчас совершенно заброшенный вид, более напоминающий длинный, заросший бурьянами пустырь вдоль реки. Когда-то, наверное, дом выглядел нарядно и даже претенциозно — широкие стеклянные рекреации (в которых классно смотрелся бы зимний сад), уступами спускающиеся к воде секции — по силуэту здание напоминало многопалубный корабль. Но сейчас… Мало того, что его сто лет не ремонтировали, так ещё стёкла в галерее (или что это?) частью выбиты, частью вынуты и заменены на фанеру, а сквозь оставшиеся проглядывают груды хлама.

Внутри оказалось примерно также. Широкие чуть не пятиметровые коридоры загажены, в кой-каких углах виднелись признаки ночёвки бомжей и кучки использованных шприцев.

— Чёт как-то тут страшненько, — поёжилась я.

Папа оглянулся, покивал:

— Согласен. Ну, раз уж приехали, давай посмотрим — что за хатка?

Хозяйка, дама довольно нервная, продемонстрировала нам апартаменты. Оказывается, по документам это была мини-секция на две комнаты: четырнадцать и восемнадцать квадратных метров, стоящих бок о бок. Между комнатами и общим коридором первоначально был втиснут закуток без окон: прихожая, из которой налево шёл крохотный совмещённый санузел, направо — небольшая тёмная общая кухня. Соседи сговорились и разделили этот вход пополам, вместо кухни поставили второй санузел, а плиты заволокли в комнаты. Получилось две раздельных квартирки. Всё это, естественно, без согласований. Плюс к тому, если коридорчик выглядел посвежее просто в силу того, что был недавно только разгорожен, сама комната оказалась убита просто до невозможности. Сколько ещё в ремонт вваливать придётся?

Зато имелся балкон! Застеклённый даже. С почерневшими, перекошенными рамами.

Посмотрели мы, откланялись.

— Уступлю за тринадцать! — вслед нам крикнула хозяйка.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я. — Мы подумаем. Если что — позвоним.

Вышли, сели в машину.

— Честно говоря, ужас какой-то, — сказала я.

— Да-а-а уж, — согласился папа. — Но, во всяком случае, теперь ты знаешь, что такие маленькие квартирки бывают. Если есть желание — придержи пока деньги. Я кой-кого поспрашиваю. Вдруг да присмотрим тебе что-нибудь.

— Ну, давай, — согласилась я. — Тут хотя бы рубли пристроить можно, в долларах не просят.

— Да, это плюс.

— Только не в таком бомжатнике.

— Поэтому и говорю: не торопись. Поищем приличный вариант. И если вдруг что-то будут предлагать или сама объявление увидишь — без меня не смотри.

— Договорились.

В общем, кроме тех полумиллионов, которые я на прожитие отложила, всё остальное я складывала в кубышку. Думаю, с пятисот тыщ мы с голоду не помрём? Бабушкина пенсия же ещё, да Вовка периодически покупает что-нибудь, не говоря уже о том, что весь низ стенки забит крупами и консервами. Да и зелень с дачи пошла!

В общем, живы будем.

Поэтому я с чистой совестью сложила все «запасные» деньги в конвертик. Вместе с последними детскими кружками семь мильёнов четыреста получилось. Половину той страшненькой халупки можно купить.

ПСИХОЛОГИЯ ОТНОШЕНИЙ ПО НАУКЕ

Папа подвёз меня до дома — я поднималась по подъезду с мыслью, что хоть пообедаю нормально, а то со всеми этими проблемами ношусь как Савраска. Но бабушка встретила меня сообщением:

— Анька твоя чёт три раза звонила.

— А что случилось?

— Не знаю, не сказала.

Я бросилась скорее названивать.

— Ну наконец-то! — возрадовалась трубка Аниным голосом. — Ты где весь день была?

— К папе бегала, — не внедряясь в подробности ответила я. — Что случилось, Ань?

— Да я сессию сдала. Заходи, пока я на реколлекции не уехала.

— Опять?

— Да-а, мы в этом году с Димой вместе едем. Он специально отпуск взял.

Вот, умеют же люди как-то по-правильному всё сделать, а? Как положено, с ухаживаниями, чтоб замуж по-честному, в белом… Не то что я, сплошные случайные импульсы.