Любовь во тьме (ЛП) - Хара Кай

- Черный”, - добавила она. - Мы должны найти тебе что-нибудь черное”.

Итак, у нас было.

Более цветастое, менее облегающее черное платье.

Как только мы оказались дома, я бросила сумку с покупками в своей спальне и побежала прямо в ванную. Я сняла с себя всю одежду и встала перед зеркалом, где корила себя и свое тело за все его грехи.

Слезы тихо текли по моему лицу, когда я проклинала свои неразвитые руки, свой дряблый живот и свои трогательные бедра. Я схватила самые мягкие части себя между сжимающими пальцами, дергая и причиняя себе боль, как будто могла оторвать их от себя одной лишь силой воли.

Я даже не пыталась заставить себя блевать. Питаемая моей ненавистью к себе, она вырвалась из меня сама по себе, заставив меня отвернуться от зеркала и упасть на колени, схватившись за унитаз.

Это было легко, и облегчение пришло мгновенно и шокирующе. Я сбросила тяжесть со своего тела и почувствовала себя физически и эмоционально легче, мгновенный эффект был подобен приливу наркотика. Глядя вниз на эту отвратительную кучу наполовину пережеванной пищи, ощущая запах кислоты, от которого меня почти угрожало снова стошнить, я почувствовала, что очистила себя от омертвевших тканей, которые она увидела и захотела убрать, когда посмотрела на меня.

Я пристрастилась к этому чувству, к возможности контролировать это так же, как я контролировала любую другую часть своей жизни. Видеть, как убывают цифры на шкале. За то, что одежда становится свободнее на моих бедрах. За то, что я чувствую, как ее взгляд становится мягче по мере того, как я становлюсь меньше.

Я чувствовала себя победительницей , как будто нашла способ выиграть эту новообретенную войну против своего тела. Я занималась спортом, меньше ела, полагаясь на свой подростковый метаболизм и засовывала пальцы в горло, когда это было необходимо. Я сбросила детский жир и стала подтянутой.

Внешне я выглядел счастливой.

Но на самом деле я променяла одного монстра на другого.

Что бы я ни делала, этого было недостаточно. Я похудела на пятнадцать фунтов, и все же моей маме удавалось находить недостатки, которые можно было критиковать. Я начала прибегать к еде для утешения и очищению для наказания. Я пристрастилась к эмоциональному комфорту, который давала мне еда, и позволила немедленному чувству стыда, которое я испытала после переедания, подтолкнуть меня к туалету.

Каждый раз я обещала себе, что это в последний раз.

Каждый раз, когда этого не происходило, отвращение к себе росло, пока я не оказалась в ловушке этого порочного круга, из которого не было выхода. Я сражалась с невидимым противником, вела безмолвную войну сама с собой, и все это время внешний мир видел, как я процветаю.

Для них я была сильным и состоявшимся человеком. Перфекциониской, которой все давалось легко.

Если бы только они знали, как я разрушаю себя в собственной голове.

То, что начиналось как потребность в контроле, переросло в полное его отсутствие. Рациональное мышление сменилось жестоким голосом в моей голове, который звучал как я, но не был мной, и этим ментальным зудом, который становился все сильнее, чем больше я пыталась его игнорировать.

Я воздвигла стены вокруг себя. Чтобы защитить себя от боли, которую причинили мне мои родители, от осуждения и комментариев со стороны, но также и для того, чтобы никто не узнал о моей самой постыдной тайне.

В безопасности за моими стенами, никто не сможет причинить мне боль.

Никто не может увидеть слабость, которая скрывается под маской феноменального успеха.

Неудача - это не вариант, Нера.

В тот день я что-то потеряла в ванной. Я не уверена в своей невинности, моей радости, моей душе. Что бы это ни было, с тех пор я не плакала три года.

✽✽✽

- Где занятия? - Спрашиваю я.

-Эм, я не уверена, дай мне посмотреть. - отвечает Сикстайн, вытаскивая телефон и просматривая свое расписание. - В одиннадцать утра занятия проходят в ... лекционном зале Arc”.

- Черт”, - говорю я, глядя на свой телефон. - Это на другой стороне кампуса. Нам нужно бежать, если мы не хотим опоздать !”

Она пробегает мимо меня еще до того, как я заканчиваю предложение.

Я со смехом следую за ней.

- Это уже была проклятая неделя, не считая того, что к ней добавилось наказание за опоздание, - выкрикивает она. - Давай, моя маленькая королева фехтования”, - поет она на мотив Dancing Queen группы ABBA, - - Мне нужно держать свой рекорд в чистоте, о да!

Я смеюсь, потому что с Сикс это легко.

Она - мое убежище от множества других проблем в моей жизни.

Я никогда не могла рассказать ей о своих трудностях. Я боюсь, что если я это сделаю, это испортит маленький пузырь вокруг нашей дружбы, и я не хочу этим рисковать.

Я нервничала из-за приезда Беллами и Тайер. Мне трудно быть уязвимой и глубоко доверять людям. Я стараюсь держать их на расстоянии вытянутой руки, но достаточно близко, чтобы они могли видеть внешнее лицо, которое я представляю миру.

Но что-то в них подсказывает мне, что они не безразличны к боли и собственной внутренней борьбе. Прошло всего несколько дней, но у меня есть подозрение, что им, возможно, самое место в пузыре с Сикстайн.

В любом случае, Сикс не врала. Начало недели было тяжелым, и это только первый день занятий. За это время Беллами нажил себе опасного врага в "Изгое", Рис стал одержим Тайер, а Феникс решил признать существование Сикс после двух лет молчания.

Давайте просто скажем, что время никак не смягчило его подход.

В заключение скажу, что девочки в смятении, а мы еще даже не успели пообедать в первый день. Я рада освободиться от этой драмы.

Хотя.

В самых потаенных уголках моего сознания мелькает очень слабая мысль о том, что было бы неплохо иметь что-то, на что я могла бы отвлечься.

Мелькает еще одна нежеланная мысль, что, возможно, мне следует написать Гэри. Я могла бы увидеть его еще раз как Дженни, а затем удалить его номер ...

Нет.

Я не знаю, почему я зациклена на мыслях о нем. Это была всего лишь одна ночь. И теперь, когда я знаю, что не я была проблемой в моих отношениях с Рексом, я могу просто найти кого-нибудь другого.

Но именно его слова, так же как и его прикосновение, запомнились мне после нашей ночи в Женеве.

“С тобой все в порядке. Быть счастливым чертовски сложно”.

Он дал мне более вдумчивый ответ, чем я ожидал. Я задавалась вопросом, были ли у него свои собственные демоны, говорил ли он исходя из опыта и чувствовал, что я тот, кто может понять.

- Мы сделали это”, - восклицает Сикс, когда мы останавливаемся перед все еще открытой дверью класса. Она сгибается в талии и кладет руки на колени, пытаясь отдышаться. - я не в форме”.

-Эта задница не выглядит потерявшей форму.

Она выпрямляется и поворачивается лицом к Феликсу — четверокурснику из футбольной команды, — когда он подходит к классу. Он бледнеет, когда узнает ее, и делает шаг назад.

- О черт. Черт. Я не знал, что это был ты...

Его яростно дергают за воротник и заталкивают через дверной проем в класс.

Его летящее тело выдает Феникса. На его лице появляется грозное выражение, когда он заходит на место, ранее занимаемое Феликсом, и устремляет свой мрачный взгляд на Сикстайн. Она отводит взгляд и опускает его в пол, отказываясь выдерживать его взгляд.