Дарья Волкова - Падение Рыжего Орка
— Да. Он.
— Вот так я и знала! — всплеснула руками Волгина. — Руки его, видать, как с первого раза к вам приклеились — так отлепить и не смог. А вы все одно это ему не позволяйте. Что ж Тихон Аристархович совсем не понимает, что с его лапищами и комплекцией с девушками нежнее надо как-то?
О, нет. Тихон Аристархович все прекрасно понимал.
И как быть нежным. И страстным. И как завести Варю одним взглядом. И как довести до оргазма в совершенно неподходящих для этого местах. Прямо в коридоре у входной двери. В машине. И даже в отдельном кабинете ресторана «Тин».
Спасало Варю только одно — он давал ей продышаться. Если бы их встречи были чаще — она бы точно пропала. А так — успевала собрать эмоции в кучу, поставить голову на место и вообще — привести себя в форму. Чтобы к следующей встрече — снова потерять все: выдержку, хладнокровие, себя. Потерять сладко, бездумно, не сожалея.
Именно благодаря этим паузам она сумела даже поставить себе диагноз. К двадцати семи годам она наконец-то созрела как женщина. Физически, с точки зрения физиологии, Варвара стала женщиной в двадцать. Но тогда, в двадцать, все удовольствие от секса лежало в плоскости эмоций. Тогда она любила, и это заменяла все, и облекало интим с Юрой в то, чего на самом деле не было и в помине. Нет, ей, конечно, было приятно — целоваться, обниматься с ним, чувствовать его внутри — после того, как привыкла. Но оргазмы — нет, не было даже и близко. Но тогда ей хватало эмоций от близости с тем, кого она так любила. Хватало осознания того, что ему хорошо, что он получает от секса с ней наслаждение. А потом, когда они расстались, у Вари в жизни вообще на какое-то время воцарился половой покой — не хотелось ничего. А потом она открыла для себя необременительную прелесть шалостей в ванной. Свой первый в жизни оргазм Варя организовала себе сама. И с тех пор регулярно это практиковала. Так проще.
Так было проще. До Тихого. До Тихона Аристарховича. До Тиши.
Что он разбудил в ней? Как у него это получилось? Тут Варя вставала в тупик. Но результат признала. Именно он чиркнул спичкой и пламя занялось. Она стала женщиной. Женщиной, которая знает, чего хочет в постели. Которая знает, как это получить. В ее случае цель и средство совпали в одном человеке. Тихон. Тиша. Тишка.
Она загоралась от прикосновения. От взгляда. От голоса в телефоне. У нее отказывали все тормоза, срывало все стоп-краны, напрочь сносило наклеенные обществом бирки «приличные девочки так не делают». Она делала все, что ей хотелось сделать с ним. И позволяла ему все.
И отсюда появлялись синяки на бедрах — от его пальцев. Потому что иногда Варе удавалась обуздать собственное распоясавшееся либидо и как следует потомить и раздразнить Тихона: расстегнутой пуговкой, мелькающим кружевом чулка, провокационными намеками. И тогда он, когда дорывался до нее, яростно сминал все: ее притворное сопротивление — своим горячим телом, ткань юбки — своим огромными ладонями, губы — своим шелковым языком.
И отсюда появлялись засосы на его шее — когда она принималась ему мстить. Кусала за шею, а он выворачивался, рычал, а потом вдруг замирал и подставлялся сам.
Отсюда же появлялись царапины — на его плечах и спине. И вовсе не из желания отплатить ему той же монетой, а потому что себя уже не контролировала. И потому же кусала его в ладонь, когда он закрывал ей рот. А она затыкала рот ему, когда с его губ сыпался хриплый протяжный стон наслаждения. Кто кому рот закрывал — зависело от того, в чьей квартире они были.
Несмотря на этот не на шутку разбушевавшийся тайфун, затянувший их обоих, они все же установили некоторые негласные правила. Никогда не оставались ночевать друг у друга. От Вари Тихон всегда уезжал сам, на своей машине. Варя — когда как. Бывало так, что она приезжала к нему на своем автомобиле и уезжала на нем же. Иногда он отвозил ее обратно — если было не слишком поздно. Но чаще всего — на такси. Как-то так вышло, что он стал провожать ее до машины. И сразу расплачивался с таксистом. И по приезду она присылала ему сообщение: «Дома» или «Ок», на которое он обычно не отвечал. Но стоило не написать — жди звонка и недовольного голоса в трубке, даром, что еще час назад этот голос принадлежал нежному или страстному — в зависимости от настроения — любовнику. И, да — он мог быть нежным. Очень нежным. Варе иногда казалось, что с ней он такой, как хочется ей. Будто идеально созданный для того, чтобы угадывать ее настроение и доставлять ей наслаждение в постели. Что не отменяло того факта, что вне постели с Тихоном было временами непросто.
_____________
Варя быстро сообразила, что если не взять дело в свои руки, то общение с Тином ограничится едой и сексом — правда, и то, и другое отличного качества. Но она решила, что ее это не устраивает. Нет, не в том дело, что ей мало. А в том, что Тихону Аристарховичу — много, если не сказать, жирно. Чтобы все было так, как ему удобно. А ему было удобно — привезти девушку в свой ресторан, угостить ужином, заодно решить какие-то рабочие вопросы — с персоналом, со Славиком, который, казалось, жил в ресторанах Тина — уж очень часто Варя его там встречала, неизменно в разнообразном и длинноногом сопровождении. А потом отвезти домой — к себе, к ней. И там «оформить десерт», как это называл Тихон. Ему удобно. Варе не хочется, чтобы Тихону было удобно. Вот не хочется — и все. Хочется выбить его из этого иронично-снисходительно-благодушного состояния. И поэтому Варвара озаботилась темой культурного отдыха.
Оперу Тихон отверг сразу, заявив, что ему там мешает спать оркестр, а зрителям — его храп. О балете высказался так, что в приличном обществе повторить стыдно будет — хотя Варя не удержалась от смешка. Про драматический заявил, что там буфет неважный. Со своей стороны предложил оперетту, мотивируя тем, что там «тетки смешные и пляшут». А в кино, как искренне полагал Тихон, люди ходят, чтобы целоваться. И не только целоваться. А экран там — чтобы другие на них внимания не обращали. В общем, с культурным отдыхом как-то не заладилось.
Зато Тихон все-таки сводил Варю в «Седьмое небо», как и обещал. И там свел с ума официанта своим подробным выспрашиванием ингредиентов, рецептуры и вопросами типа: «А здесь точно сто семьдесят грамм сыра?» и «А вы в курсе, что у рыбы второй свежести не бывает?». На пинки под столом Тихий не реагировал. Дело кончилось вызовом управляющего, который решил, что Тихон — ресторанный критик. Тин продемонстрировал визитку, после чего они довольно продуктивно побеседовали с управляющим — как коллега с коллегой. Тот даже позволил себе присесть за их столик. А Варе в финале ужина подали десерт от шеф-повара — шоколадный кекс с горячим шоколадом внутри и шариком ванильного мороженого рядом. Идеальное сочетание температур, текстур и вкусов. Тихий был прощен.
