Красси Зуркова - Самодива
– Пап, может у тебя есть копия этого рассказа?
– Эта беллетристика в прошлом. И ты пообещала мне не лезть в это дело.
Он выглядел расстроенным, потому я не настаивала – ни в эту ночь, ни следующие несколько месяцев перед отправлением в Америку. Все мои вопросы об Эльзе, а особенно о ее жизни в Принстоне, получали одинаковые ответы: "Ничто из этого уже не имеет значения". Ее письма из университета? Уничтожены. Ее пожитки? Не было смысла хранить их. А три закрытых сундука? Он отвел меня к запертой комнате и открыл их один за другим. Все три были пусты.
Я ни на секунду не поверила, что мои родители, два самых сентиментальных человека из всех, что я знала, хранившие даже корешки билетов с моих концертов, которые бережно размещались в альбомах, выбросили бы все, что осталось от их первого ребенка. Вероятнее всего, вещи Эльзы вынесены из дома и заперты в другом месте, в безопасности и вне досягаемости для меня. Возможно со временем, когда я проведу в Принстоне несколько семестров, мама и папа смогут наконец отпустить их страх и дать мне доступ к жизни сестры, включая упомянутый "вымысел", который захватил ее разум россказнями монаха и лесными ведьмами.
Сейчас же другая выдумка обнаружила путь к моим рукам, и я продолжила читать о самодивах, пока остальные в самолете спали. У слов был игривый, присущий сказкам ритм. И все же болгарские сказки часто читались с мрачным налетом предзнаменований.
Мягко ступая из их купален, смеясь и возбуждаясь из–за звездного тумана, девы начинают ощущать на себе скрытый взгляд путешественника. Они искушают его, выманивают и дарят ему их невинные тела. Пока ночь не пронизывает странный стук. Пульсация внезапно ожившего ритма. Красавицы начинают их танец, луна же дает волю их безумию. И задыхающиеся, неистовые, свободные в конце концов, они замыкают вокруг мужчины их смертельный круг...
Дальше следует кошмарный пир. Потворство жестокости. Ведьмы танцем подводят жертву к краю смерти и, как только его сердце поражают первые спазмы, они опускаются к нему, охваченные зверским голодом, вынимают его глаза, сердце, отрывают его конечности в мстительном порыве.
Затем происходит немыслимое: младшая из трех, Вилья, влюбляется. Так получилось, что он является юным пастухом, одаренным игроком на дуде, скитальцем, не имевшим в этом мире ни единой заботы. Как и другие до него, он натыкается на самодив. Спрятавшись во тьме леса, он наблюдает, как луна наполняет их танец необузданными ритмами. Но прежде чем взгляд Вильи падает на него, прежде чем где-то в глубине ее дикого сердца она замечает, что впервые его биение полно необъяснимым, новым желанием, ночь успевает явить пастуху (или ветер нашептывает, или же догадывается его сердце) секрет, прежде неизвестный ни одному смертному: секрет, где кроются силы Вильи и как их украсть...
Секрет, как пленить самодиву.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пленник
Мой профессор греческого искусства не поверил мне, когда я рассказала ему, как мало я знала об Эльзе. В некотором смысле он был прав: я поведала ему безумную часть, о самодивах. Но я понятия не имела о реальных фактах ее жизни, включая несколько последних месяцев в Пристоне.
Он тоже ничего не знал или, возможно, предпочел не говорить об этом. Когда я пыталась вытащить из него больше информации, он бормотал, что догадки никогда никому не приносили пользы, особенно догадки о прошлом.
– Прошлое в сторону, мисс Славин, я хотел бы продолжить нашу беседу о мифе об Орфее.
И намекая на то, что он хотел бы показать мне что-то еще, профессор попросил меня зайти к нему в пятницу около пяти часов дня.
В отличии от него, тем не менее, я не могла оставить прошлое в стороне. Все лето я фантазировала о том, как оказавшись в Принстоне, я пройду по стопам Эльзы. Узнаю о том, где в кампусе она жила. Что изучала. О ее любимых преподавателях. О соседях по комнате. О ее лучшем друге. Возможно даже о парне, после неудачных отношений дома.
Мой план действий был прикреплен к карте кампуса, изображающей административные здания, в которых наиболее вероятно можно было найти информацию о каждом из пунктов. Офис регистратора был отправной точкой. Самопровозглашенный "хранитель всех академических записей" хранил не только данные о регистрации, но также каждый выбранный студентом курс и их оценки. Далее в офисе финансовой помощи могли знать работала ли Эльза на территории кампуса и, если да, то где. В офисе расселения студентов могли бы подсказать мне ее общежитие, а если повезет, то и номер комнаты. Оттуда я хотела зайти в общежитие, чтобы узнать подробности о ее жизни в Принстоне.
Фокус в том, что я, конечно же, должна была задавать вопросы, не привлекая внимание к себе или к тому, что я пыталась раскрыть преступление. Поскольку, если бы распространился слух о том, что сестра сумасшедшей пропавшей девочки теперь в Принстоне и причиняет беспокойство, университет, скорее всего, установил бы за мной специальное наблюдение, чтобы контролировать мою безопасность и моральное состояние так же, как Уайли контролировал мою музыкальную карьеру, Доннелли – мой учебный план, Рита – мою социальную жизнь. Не говоря уже о том, что они могли сообщить моим родителям, а этого я хотела избежать больше всего.
Пока Джайлс был единственным, кто узнал о моей связи с Эльзой, и если бы это зависело от меня, то я бы предпочла, чтобы так и оставалось. Но, чтобы вывести незнакомцев на разговор, необходимы были навыки. И лишь неделю назад моя первая попытка расследования провалилась.
– Мисс, прошу прощения, должно быть я неправильно вас поняла. Вы Эльза Славин или нет? – уставилась на меня пухлая женщина поверх своих очков в черепашьей оправе, сидящая в регистрационном офисе. – Потому что если нет, я не так уж и много могу сделать, чтобы выполнить ваш запрос.
– Я сестра Эльзы, надеюсь это учитывается? – Мое студенческое удостоверение едва удостоилось ее беглого взгляда. – Она училась здесь в 96 году, а я только что сюда приехала и мне любопытно… каковой была ее жизнь в Принстоне.
– Любопытно? – идеально выщипанные брови изогнулись, давая понять, что ее взяли на работу не вчера. – Боюсь, что любопытство не является достаточным основанием для доступа к чужим файлам, даже для родной сестры. Все студенческие записи, за очень немногими исключениями, конфиденциальны. Это политика университета, и она строго соблюдается.
– Каковы исключения?
– Основная информация: имена, даты поступления, факультеты и курсы, места рождения. Также можно узнать вес и рост членов спортивных команд.
