Полина Поплавская - Музыкант и модель
Мелодии двадцатых—тридцатых годов в сочетании с дорогим французским вином окончательно запутали Люсию во времени, пространстве и ощущениях. Тони потащил ее танцевать. Рядом элегантно, слаженно покачивались Джек и Сьюзи. Они представляли собой нечто неразделимое, это нельзя было не заметить…
– Тебе нравится здесь? – попытался обратить на себя ее внимание Тони. Партнерша уже минут пять смотрела поверх его плеча.
– Да, несомненно… Кстати, Фрэдди интересный собеседник?
– Менее интересный, чем ты, но за неимением лучшего… У него совершенно превратное представление о перспективах кардиологии, но в общем медицинские темы ему близки, как и многим людям за сорок.
– А ему за сорок? Я думала, он намного моложе.
– Ну, я не спрашивал, но думаю, что не ошибаюсь.
– Надеюсь, ты убедил его в том, что бояться за свою жизнь с каждым годом нужно все меньше.
– Он пытался убедить меня, что бояться будут, даже если мы откроем секрет бессмертия.
– Судя по докладам на твоем симпозиуме, секрету бессмертия пока не грозит быть открытым.
– Ну вот, и ты туда же. Во времена этого патефона не умели толком лечить даже воспаление легких. Патефон еще не утратил свойства крутиться и издавать свои трещащие звуки, а мы уже столько тайн постигли.
– Может, это тайны постигли нас.
– Что за несуразицу ты говоришь? Пей меньше вина, а то я не дотащу тебя до отеля. – Он поцеловал ее в висок и поблагодарил за танец.
– Вы прекрасно смотритесь вместе, – подоспел с наполненными бокалами Фрэдди. – Не хотели бы отправиться в свадебное путешествие на яхте?
– Вряд ли это будет под силу без предварительных тренировок. – Тони посмотрел на Люсию: она тревожно озиралась по сторонам. Пришлось как можно более незаметно подтолкнуть ее локтем, чтобы заставить включиться в разговор.
– Что? На яхте? Если вы не откажетесь дать нам несколько уроков. Надеюсь, это не так рискованно, как плавать с аквалангом?
– Гораздо более, моя милая, – ответил за Фрэдди Тони.
Снова зазвучала музыка. Том и Майкл соревновались в праве пригласить резвую, пушистоголовую Мари. Антонио сыпал тезисами своего доклада. Спиной почувствовав взгляд, острый, как стрела, Люсия позволила себе предположить: «Неужели он направляется ко мне?» Обернуться? Так оно и есть: Дэвид Маковски был в двух шагах от нее. Неужели пройдет мимо?
– Вы танцуете? Антонио, вы не будете против, если я приглашу вашу подругу? По-моему, проблемы современной науки наводят на нее скуку.
Уже знакомое прикосновение, нежное, почти неощутимое, но властное, растопило ее. Дэвид небрежно вывел свою партнершу на небольшой пятачок палубы, превращенный в танцевальную площадку. Но сейчас этот пятачок был для Люсии целым жизненным пространством: он вмещал в себя просторы морских далей, надежд, тонкие, только начинающие сплетаться сети взаимоотношений. Люсия осознала, что на яхте нет ни одного человека, который был бы ей неприятен. Эти люди непривычно сдержанны, в них угадывается огонек, который способен стать пожаром, но никогда не станет им. Он выходит из небытия и возвращается туда же, только слегка засветившись в человеческих глазах. Так мы, стоя на холодной, мокрой от дождя улице, замечаем свет ночной лампы в окне последнего этажа.
Патефон, предмет гордости Тома и Майкла, внезапно заскрежетал и сбился, не закончив музыкальной фразы. Зеленые пятна старости на его потускневших боках казались пятнами злости: ну чего вы от меня хотите! Пары застыли, готовые вернуться в размеренное, медленное плавание. Дэвид немного придерживал партнершу, чтобы она вдруг не упорхнула от него. Но Люсия спокойно отнеслась к заминке и молча смотрела на суету вокруг патефона.
Она воспринимала Дэвида как короля бала, и сама не могла понять почему. Он пригласил ее сюда, не более того. Его позиция здесь, на яхте, была теневой, он выходил на свет, только чтобы бросить пару милых шуток, колющих, но не больно, как массажер. Но Люсия помнила его концерт, и этого было достаточно для ее самолюбия. Если бы все, что с ней сейчас происходит, видели подружки по университету! Ее приглашает на танец такая знаменитость…
– Я видел, как вы танцевали с вашим мужем, – нарушил тишину Дэвид.
– Мы с Тони еще не женаты.
Он не обратил внимания на ее замечание:
– Вы замечательно двигаетесь. И насколько я смог заметить, вы относитесь к тому типу женщин, что стремятся лидировать.
Люсия не поняла, комплимент ли это в его устах, но ей захотелось сказать ему в ответ что-нибудь приятное.
– Мистер Маковски, я удивлена: вы так талантливы, но при этом совершенно не замкнулись в своем творчестве. Это тоже своего рода талант – быть внимательным к окружающему миру, – неуверенно прошептала она.
Дэвиду стало смешно, и он ответил, с трудом подавив улыбку:
– Если ты не в ладах с жизнью, то не сыграешь даже гамму. Я всю жизнь учился делать музыку, а не извлекать звуки, говорят, к старости это мне удалось.
– Вам еще рано говорить о старости. Маковски косо улыбнулся. Люсия посмотрела на его лицо: с такими чертами в юности выглядят взрослее сверстников, но остаются в одной поре десятилетиями. Его подвижное, немного нервное лицо могло принадлежать как старцу, так и юноше, пожалуй, лишь морщины на шее Маковски выдавали человека, чьи лучшие годы остались позади и были весьма насыщены событиями. Все это интриговало Люсию, ей хотелось прочесть этого мужчину, как увлекательную книгу. Попытки сравнить его с кем-нибудь из знакомых ни к чему не привели: даже приблизительных аналогий не находилось. Ее отец в чем-то мог быть похожим на Дэвида, но был гораздо более прост и понятен. А может, у Люсии никогда не возникало желания так пристально присматриваться к отцу. Она воспринимала Филиппа как человека старшего поколения, и исследовать тот мир было неинтересно – пока ей хватало собственного. Дэвид же в ее представлении разрушал границы этих двух миров.
– Вы как-то погрустнели, Люсия. Может, нам выпить, пока Том кряхтит над своей бандуриной?
Они направились было к бару, но тут вновь зазвучала музыка. Люсия положила руку на пальцы Дэвида и, чтобы насладиться как следует ситуацией, еще раз вспомнила концерт в Тель-Авиве: это те самые руки, за которыми восторженно следили тысячи глаз, и сейчас они держат ее ладонь. Каких только сюрпризов не готовит нам жизнь!
– Я так и не спросил еще о роде ваших занятий. В вашем возрасте обычно мечтают стать моделями.
– Я не мечтаю, я уже работаю моделью… Но это не главное в моей жизни.
– А что же главное? Хотите быть в дальнейшем голливудской дивой или матерью десяти очаровательных крошек?
– Нет, только не последнее. Моя мама хотела, чтобы я была актрисой или телеведущей, но я решила изучать в университете психологию.
