Натали де Рамон - За первого встречного?
— Как тебе моя история про герцогов да Гарда и да Вилла-Нуова? На самом деле это реальные персонажи, я, конечно, кое-что добавил. Ну ты сам знаешь, — словесный поток Зика было невозможно остановить, — публика любит, как говорится, погорячее!
— Зик, я сейчас не один…
— Понимаю, понимаю! Передавай поздравления супруге и привет Клео! Как там она? Может, разрешишь ей сняться в моем фильме? Она же красавица!
— Она… она в круизе, — выдавил Леон и тут же вспомнил свой разговор со Шмерлоттом.
— По-моему, я действительно помешал твоей личной жизни, — многозначительно произнес Зик. — Извини. До скорого!
— Ваш друг? — нагло поинтересовался Вонахью.
— Уйдите. Я очень устал.
— Конечно, отдохните, сэр, мы поговорим позже, когда вы будете лучше себя чувствовать! Мне очень жаль, что я пришел не вовремя! Поправляйтесь, сэр!
Глава 32,
в которой Паоло успел подхватить фонарь
Погружаясь в воду, Паоло успел подхватить фонарь и обнаружил, что яма загибается в сторону, и поэтому конца этой расщелины не видно. Только бы хватило воздуху… И тут его ноги почувствовали дно. Он даже сделал шаг, еще один, и луч фонаря осветил стенку, снова уходящую вверх. Неужели искусственный туннель? Но размышлять об этом было некогда, Паоло чувствовал, что вот-вот задохнется, он поплыл дальше и вдруг ударился грудью о камень. Он непроизвольно согнулся, но все же не глотнул воды, и луч фонаря показал какие-то росписи над его головой. Или я сошел с ума, или… Он поднял руку с фонарем, но вдруг сообразил, что его рука уже выше воды, а в следующее мгновение он всеми легкими вдохнул воздух! И поплыл быстрее по мелевшей с каждым метром воде. Наконец он встал в полный рост.
Я жив, а Клео?
Но вот луч фонарика выхватил из темноты ее фигурку.
Клео лежала ничком, но вода доходила ей только до колен, и Паоло окончательно убедился, что туннель постепенно поднимается вверх. Он встал на колени и перевернул девушку на спину. Клео не шевельнулась.
Не успел! Такого ужаса Паоло не испытывал еще ни разу в жизни! Но ведь прошло еще совсем мало времени! Он набрал в легкие побольше воздуху и приблизился к ее губам, чтобы отдать им свое дыхание, но вдруг почувствовал, а вернее угадал, что она дышит — по слабой струйке ветерка, крылышком бабочки задевшей его губы. Он отнес Клео подальше от воды, усадил к себе на колени и принялся старательно растирать ладони, ступни и плечи, чтобы согреть хоть как-то.
Боже мой, ну как же такое произошло, ну почему за этим камнем оказалась пропасть! И ведь я сам велел ей спрятаться там! Лучше бы мы вернулись на катер! Я справился бы с Гарри и увез мою Соломинку в безопасное место! Только бы она пришла в себя! Боже, возьми мою жизнь, только бы жила она, взмолился Паоло, мне ничего не надо, только бы она жила!
И вдруг Клео открыла глаза и посмотрела на него.
— Родная моя, любимая! Все хорошо, все… Но ресницы Клео безвольно дрогнули и опустились.
— Только не уходи! — Паоло осыпал поцелуями ее лицо, глаза, мокрые спутанные волосы. — Пожалуйста, живи!
Она что-то беззвучно прошептала и вдруг начала очень сильно дрожать, он услышал, как застучали ее зубы.
Зачем же я здесь сижу? Надо выбираться, этот туннель должен иметь какой-то выход! Паоло поднялся и с бесценной ношей на руках пошел вперед, думая с тревогой, надолго ли еще хватит батарейки фонаря. Он чувствовал, что мощеный огромными плитами пол туннеля, ставшего значительно шире, поднимается в гору. Стены и потолок были сплошь покрыты латинскими надписями и узорами из мальтийских крестов. И вдруг впереди он увидел какую-то фигуру на постаменте.
Это была статуя святого Павла. Паоло сразу узнал своего небесного покровителя и обрадовался ему, как родственнику. Перед святым стоял массивный подсвечник со множеством оплывших свечей и масляных светильников, но самое главное, на плечи статуи была наброшена огромная бархатная мантия, тяжелыми складками задрапированная на полу вокруг постамента, а на подсвечнике лежал коробок спичек.
— Святой апостол! Ты прости меня, — совершенно серьезно обратился к нему Паоло, — но сейчас твоя мантия больше нужна Клео. Ты мне ее дашь, ладно? Я обязательно верну.
Паоло осторожно посадил Клео на постамент статуи, обошел вокруг, чтобы стянуть мантию вниз, и вдруг на стене за статуей обнаружил полукруглую чашу, наполненную водой, стекавшей из высеченного в камне широко распахнутого глаза. Паоло с жадностью напился, не уставая благодарить святого, снял с изваяния мантию и хотел было завернуть в нее девушку. Но ведь на ней совершенно мокрая одежда…
Святой Павел, я не сделаю ей ничего плохого, а ты пока не смотри, я тоже ничего не увижу, я выключу фонарь.
В полной темноте Паоло попытался осторожно снять с Клео разорванное платье, но понял, что не справится, потому что у него сразу почему-то затряслись руки, а мокрые тряпки словно приросли к коже. Он опять включил фонарь и, опять попросив прощения у святого, расстелил его мантию на полу, а потом осторожно освободил Клео от лохмотьев. Она не сопротивлялась, а только беспомощно дрожала. К горлу Паоло сразу покатился комок, едва он увидел ее грудь, живот, узкие бедра.
Это было совсем не то чувство, которое обычно приходило, когда Паоло оставался наедине с девушкой. Те мимолетные подружки всегда представлялись ему лишь неизбежными и заинтересованными участниками занятного физиологического процесса. Никогда после Паоло не искал с ними встреч, потому что оставалась неловкость: не только он сам словно подглядел за чем-то, что не предназначалось для чужих глаз, но и они тоже знали теперь о нем больше, чем ему того хотелось бы. Сейчас же слабая девичья плоть, уже не способная дальше бороться за свою жизнь и потому наверняка равнодушная ко всему, что мог бы сделать с ней любой мужчина по «праву сильного», вызывала в Паоло священный трепет, как если бы он увидел прекрасное творение художника, вот-вот готовое исчезнуть с лица земли от равнодушия и варварства людей.
— Святой Павел, милый! — со слезами на глазах взмолился Паоло. — Ты уже пришел нам на помощь! Пожалуйста, договорись с Богом, чтобы Клео не умерла, ты ведь знаешь, что я люблю ее больше жизни!
Паоло старательно прикрыл девушку мантией, зажег свечи перед статуей и затем, уже не стесняясь, принялся растирать маслом из светильника ноги, плечи, спину девушки. Паоло казалось, впрочем, он, пожалуй, был уверен в том, что его руками сейчас совершается чудесное таинство, потому что Клео действительно оживала: она постепенно перестала дрожать и задышала более ровно.
— Спасибо, святой Павел, — поблагодарил он. — Значит, мы спасены, к тебе же приходят люди, ведь кто-то зажигал эти свечи и подарил мантию. Я обязательно верну ее тебе, только помоги нам выбраться отсюда. Пожалуйста!
