Виктор Захаров - Роман для себя
Татьяна в тот же день при встрече рассказала все Владу. Это известие прозвучало для него как гром среди ясного неба. Хотя небо, если говорить образно, конечно, не было ясным. Влад остро ощутил, что своей нерешительностью и неготовностью все изменить он причиняет ей боль. Игнорируя страх потерять ее, он все же решился на крайний поступок.
— Танюша, раз все так получается, давай завершим отношения. Я не хочу, чтобы ты страдала от того, что я не могу проявить решительность и предложить тебе уже сейчас начать жить вместе. Ты сможешь наладить отношения с мужем, и все вернется на свои места. Ты же сама говорила, что любая определенность всегда лучше неопределенности.
— Может быть, ты и прав. Только трудно осознавать, что тебя в один и тот же день бросают двое: муж и любовник. Ужасно!
* * *Ангел приводил в порядок перекресток трех дорог, когда заметил, что по одной из них приближаются уже знакомые ему две души. Его насторожил ареол, образовавшийся вокруг этой парочки. Это не предвещало ничего хорошего. Раньше ему уже доводилось видеть подобное. События, которые затем последовали, были трагическими, а один известный поэт описал все это в поэме и стал знаменитым.
Ангел понимал, что люди несовершенны и не могут управлять своей судьбой. В общем, это было вполне естественно. Если бы они умели находить дорогу в лабиринте, страданий было бы значительно меньше. Тогда он стал бы им, пожалуй, не нужен. Следовало ли вмешиваться в то, что происходило сейчас на его глазах? С одной стороны, каждый человек должен сам делать выбор, в какой бы сложной ситуации он не оказался. С другой — им могут овладеть неуправляемые эмоции или, наоборот, излишний рационализм, которые, правда, каждый в своей степени, могут привести к ошибочному выбору. Но это станет известно позже, когда изменить уже будет ничего нельзя. Ко всему этому следует добавить страх перед ответственностью за сделанный выбор и, как следствие, желание переложить эту ответственность на других людей.
От размышлений его отвлекли приближающиеся к перекрестку души. Они, явно подчиняясь какой-то неведомой даже ему темной силе, не вполне осознавая, что с ними происходит, пытались оторваться друг от друга и пойти по разным дорожкам. Не дожидаясь, когда это произойдет, Ангел сделал то, чем вполне мог навлечь на себя гнев Учителя: укрыл каждую своим крылом.
Ауры обеих душ, напоминавшие до этого раскаленные шары, готовые разорваться на части, начали понемногу преображаться и постепенно приобретать сначала фиолетовый, а затем зеленовато-голубой оттенок. «Каково же было тем несчастным телам, в которых они живут?» — подумал он.
* * *Ночью Влад так и не смог уснуть. Никогда в жизни он еще не испытывал такого смятения души.
Пульс зашкаливал.
Волны удушья подступали к самому горлу и не давали дышать.
Железный обруч сковывал грудь так, что порой казалось, что сердце вот-вот готово выскочить наружу. В голове все перемешалось.
Чувство вины перед женой, страх и боль от потери любимой накатывались волнами, не давая думать ни о чем другом. Ко всему этому добавлялся страх, что с ней может случиться что-то ужасное, вызвавший жуткую ноющую боль в сердце. «Неужели так все и кончится? — думал он. — Но тогда зачем вся эта жизнь?»
Я не могу без тебя жить.
Мне без тебя эта жизнь — ложь!
Может быть, надо совсем уйти?
Может быть, надо уйти в ночь
И, не проснувшись, познать покой,
Чтобы так дальше не жить скорбя
С вечным стенанием души пустой,
Что потерял навсегда тебя…
Татьяне было не легче. Иммунная система, видимо, совсем сдала под воздействием стресса, и она внезапно заболела. Болело все: голова, горло, спина, шея. Сердце колотилось с огромной частотой. А тут еще аспирантка напросилась в гости, чтобы обсудить текст диссертации. Звонил Петр, предлагая встретиться. Георгий Иванович писал трогательные SMS. Сын старательно за ней ухаживал, не вполне понимая, что происходит. В середине дня позвонил Влад. «Что ему еще надо? — подумала она. — Он что, издевается, звонить после того, что произошло?» Но все-таки решила взять трубку. Услышала какой-то, как ей сначала показалось, незнакомый, чужой голос. Нет, это был он. Похоже, ему было несладко.
— Алло.
— Здравствуй. Извини, что беспокою. Очень за тебя волнуюсь. Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно. Все болит. Голова кружится. Еще аспирантка должна вот-вот прийти. Как ты?
— Если честно, отвратительно. Сказать, что я очень жалею, что предложил завершить отношения, — значит ничего не сказать. Чувствую себя ужасно. Всю ночь не сомкнул глаз. Давай встретимся и все обсудим, а то боюсь, что все это плохо кончится.
— Хорошо. Только не сегодня. Послезавтра, во вторник. Тебя устроит?
— Вполне.
— Тогда в два часа в нашем кафе.
— Договорились.
Влад после завершения разговора сел за компьютер и стал записывать стихотворение, которое уже вертелось у него в голове. Набрал текст и отправил ей файл по электронной почте.
Преодоление любви опасно,
Ужасно и, скорей всего, напрасно.
Опасно потому, что вслед за этим
События страшнее смерти встретим.
Ужасно потому, что наши раны
Не заживут, не вняв судьбы обману,
А будут кровоточить беспрестанно,
Обман питая. Это ли не странно?
Напрасно потому, что все не вечно,
И лишь любовь способна бесконечно,
Преодолев преграды и сомненья,
Остаться жить, как волшебство творенья.
Они часто встречались в том кафе. То во время обеда, то после работы, когда ей удавалось освободиться пораньше.
Оно было небольшим и очень уютным. Всего несколько столиков, расположенных очень удобно для посетителей, так чтобы никто не мешал друг другу. Некоторые — с небольшими диванчиками для двоих. Особенно хорошим был столик слева от входа, и в первую очередь тем, что стоял там один. Они занимали именно его, если он оказывался свободным. В этот раз тоже повезло, и Влад сел на диванчик так, чтобы можно было сразу увидеть, как Татьяна войдет в кафе. Она пришла через несколько минут.
— Привет. Я не опоздала?
— Конечно, нет. Я мог бы ждать сколько угодно. Время сейчас для меня не имеет никакого значения.
— Так о чем ты хотел поговорить?
— Понимаешь, я, кажется, переоценил свои силы и, что самое ужасное, недооценил силу любви, которая живет в моем сердце. Прошу тебя, забудь все, что я тебе наговорил в субботу. Последние два дня я много думал о нас. Страх потерять тебя, возникший в первый раз, когда я узнал о падении самолета, многократно усилился теперь. Я думаю, все, что с нами происходит, действительно, не случайно. Наверное, это наша судьба. И я решил, что не могу и не вправе противиться ей. Обещаю, что больше никогда не предприму попытку бросить тебя.
