Ника Сафронова - Все мужчины её жизни
Когда делегация скрылась из виду, Оксанка глазами указала мне на дверь. Дескать идем покурим. Только вдвоем.
Мы вышли на улицу. В небе собрались небольшие тучки – вот-вот мог начаться дождь. Ветер дул несильный и теплый, поэтому мы не стали возвращаться в офис за верхней одеждой.
Закурив, Оксанка разогнала рукой дым.
– Слушай, Ирка! Что это с Мишаней? – спросила она. – Ты заметила, как он выглядит? Как будто у него рак поджелудочной железы.
– Типун тебе на язык, Дорохова! Это все из-за твоего Лихоборского.
В лице моей собеседницы напряглась каждая мышца.
– А что с ним?
Я вкратце пересказала ей все, что видела и слышала сама, включая реакцию Всеволода на мои поздравления.
Оксанка слушала очень внимательно. Потом сказала:
– Ир! Хочешь – верь, хочешь – нет. Я уже как Балагура стала. Чуть что, сразу начинаю проклятие винить. Честное слово, прямо душа не на месте.
– Мать, да успокойся ты! Это же бизнес. А в бизнесе всяко-разно бывает. Конкуренция, налоговая, обэпы всякие. Это мы ничего подобного не видим, потому что так, мелочь пузатая. До нас дела никому нет. А у Лихоборского все на широкую ногу поставлено. Вот и огребает по полной программе.
Оксанка тяжко вздохнула:
– Ну ладно, слушай! Я тебя чего выдернула-то! Я там из Лондона кое-какие мыслишки привезла. Может, сейчас сходим куда-нибудь пообедаем? Я бы тебе их изложила.
– Ладно, – согласилась я.
– Ну, тогда все, договорились.
Оксанка уже было собралась зайти обратно, но я заверещала:
– Э, э! Погоди! Куда ты? А про Лысого-то ты мне расскажешь или нет?
Дорохова прыснула:
– Ну, итить твою за ногу! Вот ты меня с ним достала! Чего, влюбилась, что ли?
– Ага! – Я заблестела глазами. – Дорохунчик! Я его, как увидела – все! Мне крышу начисто срубило.
– Да это-то понятно, – проворчала Оксанка. – В здравом уме разве может эта мразятина кому понравиться? Чего тебе рассказать?
– Ну, какой он? Ты с ним общалась? Разговаривала?
– Пыталась один раз. Но он вел себя при этом так, будто я у него денег прошу. Я, Ир, честно, таких людей не понимаю. У него, наверное, из-за этой крутизны все волосы-то и повыпадали.
Тут в дверь высунулся хмурый Талов:
– Ирина, вы докурили? Идемте, мы вас ждем… С приездом, Оксана! Рад вас видеть.
Нда, с нытиком пришлось помучиться. Но в конечном счете второй, переварив лапшу, сказал свое веское слово. И контракт почти на полмиллиона долларов был подписан.
Когда клиенты ушли, мы с Мишей переглянулись. На его лице играла улыбка. Он мной гордился и был мне благодарен.
Я и сама собой гордилась.
– Вот! – Разведя руки в стороны, сказала я.
Он прикрыл глаза: мол, я и не сомневался.
– И ничего мне не скажешь?
Миша отрицательно мотнул головой, но все-таки сказал:
– Ты все знаешь…
– А ты похудел, ужасно осунулся.
Он молча заложил руки в карманы, продолжая смотреть на меня. Потом прошелся к окну. И уставившись куда-то вдаль, задумчиво произнес:
– Вчера держал на руках Севиного сына… Странное маленькое существо. С непонятными ручками, ножками. С непонятными мыслями… Он меня разглядывал. И ведь, наверное, думал что-то… Как ты считаешь, о чем может думать человек, которому две недели отроду?
Я пожала плечом. Мишино поведение меня настораживало.
– Вот и я не знаю… – Он, вздохнув, повернулся ко мне: – Что ж, Ира-Ирочка… любимая моя… Иди! Отпразднуй свою победу! Хочешь, отпразднуй с ребятами здесь. Хотите в ресторане посидите. Я оплачу.
– А ты? – вкрадчиво спросила я. – Не пойдешь?
– Я – нет. Мне пора ехать. – Миша взглянул на часы: – У-у, еще как, пора!
Он быстро собрал со стола разбросанные листы, сунул их в портфель, и мы вместе вышли из кабинета.
Пока спускались, он отдал мне свою кредитку, чтобы во время пиршества я себе ни в чем не отказывала. Потом сообщил подчиненным о моем временном повышении до ранга королевы бала и ушел. Никто ничего не понял, кроме того, что встреча прошла на «ура». Воспользовавшись этим обстоятельством, я не стала объявлять общий сбор. Подошла к Оксанке и, кося в сторону двери, процедила сквозь зубы:
– Идем жрать в «Итальянец».
Она, выразительно расширив глаза, ответила:
– А жэ не треснет?
– Не треснет, идем…
Тогда Дорохова подхватила какой-то пакет – на вид довольно тяжелый, – и мы двинулись к выходу.
Чтобы не вызывать ничьих обид, я сказала хорошо поставленным голосом:
– Идем-ка, Оксанка, пройдемся до метро! Я там видела кое-что!
– Ну, до метро – так до метро! – еще даже громче, чем я, ответила моя сподвижница.
Мы вышли. В полной уверенности, что своей прекрасной импровизацией отвели от себя все подозрения.
Дождь все-таки начался. Торопливый, мелкий, холодный и колкий, сразу просочившийся за ворот пальто. Мы припустили бегом. Благо что было близко. Элитный ресторан «Итальянец» находился от нас буквально в соседнем здании. Ворвавшись под навес, мы синхронно затрясли головами, стряхивая с волос капли. Потом прошли внутрь. Оставили одежду в гардеробе и, заприметив на другом конце зала уединенный закуток, направились к нему.
Едва мы расположились за столиком, как нам подали меню.
– Что ты будешь? – спросила я у Оксанки, нервничая под пристальным взглядом официанта.
– Не знаю, чиз-кейк, наверное. Ну и коктейль какой-нибудь.
– Да брось ты! Давай лучше выпьем шампанского. Оксанка! Ты хоть понимаешь, что я сделку на полмиллиона баксов заключила? Или не понимаешь?
Дорохова нервно улыбнулась официанту, который теперь смотрел на меня еще пристальней.
– Да-да, – быстро согласилась она, – конечно. Принесите, пожалуйста, бутылку самого лучшего шампанского! Один чиз-кейк и…
– Пасту с морепродуктами, – закончила я.
– Пасту… – механически повторил гарсон. После чего, вытянув меню из моих пальцев, жестко захлопнул его и удалился.
– Вот интересно, – сказала я, – почему в «Итальянце» такие цены, если здесь так обслуживают?
– Радуйся, что он в тебя еще не плюнул! – горячо возразила Оксанка. – Что ты человека нервируешь своими суммами? И вообще, Чижова! Где ты раньше была, когда мы эти деньги могли к себе в карман положить?
– Так ведь, мать, не попадались такие клиенты! Все шушера одна, вроде твоего Лихоборского. Ну и потом! За вычетом затратной части наших бы там осталось всего процентов десять, – добавила я, чтобы хоть как-то утешить себя саму.
А Дорохова взбеленилась так, что даже начала истерично прикуривать.
– Чего это он шушера? Он просто экономный. Мы же на нем вон какие деньги сделали! Можно сказать, за счет него одного и выжили! Эх, Ирка! Как бы я сейчас его… – И она сделала движение, как будто что-то энергично застирывает, но спохватилась: – Ну ладно! Я, собственно, вот о чем… – Оксанка зачем-то полезла под стол. – Гляди! – пошуршав пакетом, она вытащила и бухнула на стол передо мной талмуд «Желтых страниц».
