Элизабет Нотон - Первое разоблачение
И, святый Боже, перед единственной зрительницей предстало загорелое мускулистое тело.
Неудивительно, ведь именно крепкие мышцы она ощутила во время поцелуя, но видеть эту скульптурную грудь, четко обрисованный живот и темную линию волос, стрелой исчезавшую под полотенцем...
– Эва? Что с тобой?
Она вновь метнулась взглядом к его лицу и, поняв, что чуть не изошла слюной, почувствовала, как запылали щеки.
– Что? Да. Со мной все в порядке.
Лгунья. Ее тело горело, а между бедрами нарастала тупая боль, занявшаяся в тот момент, как Кейд появился перед Эйвери практически голышом.
Его черты потемнели от тревоги.
– Уверена? Ты раскраснелась. Ты же не собираешься опять упасть мне на руки без чувств?
Без чувств?
– Я?
Кейд прошел мимо нее за барную стойку, достал из холодильника бутылку воды и, подойдя к краю кровати, протянул страдалице:
– Выпей. Тебе нужна жидкость.
Та взяла бутылку, намеренно избегая его прикосновений. Что с ней происходит? В венах стучала кровь, а в голове – единственная мысль: сорвать с него полотенце.
Эйвери медленно поднесла бутылку к губам и сделала глоток.
– Так-то лучше, – Губы Блэквела изогнулись в сексуальной полуулыбке. – Не хочу повторить прошлую ночь. Первую часть – да, безусловно, но не конец.
– Что случилось прошлой ночью?
Замешательство туманило голову Эйвери. Она вспомнила вчерашний неловкий момент в номере, затем ужин, до поцелуя проходивший в напряжении и возбуждении. Почувствовала, как горят щеки при воспоминании о том, как Кейд позаботился обо всем в ресторане. О его вкусе. Об ощущениях, которые он вызывал. Быстро отведя взгляд от его понимающих глаз, она посмотрела на кровать и судорожно вздохнула, поняв, что обнажена и что простыня, обернутая вокруг ее талии, оставляет грудь на виду.
Эйвери рывком подтянула ткань вверх, при этом толкнув бутылку и пролив на себя воду.
– Почему я голая?
Кейд усмехнулся. Когда он присел рядом со своей подопечной, кровать прогнулась. Совершенно выведенная из равновесия, Эйвери отдернула ноги, чтобы не чувствовать, как его тепло проникает сквозь тонкий хлопок.
– Расслабься. Я все это уже видел, помнишь?
– Нет, – отрезала она, широко раскрыв глаза. – Не помню. Что, к чертям, случилось прошлой ночью?
Его бровь изогнулась в очевидном веселье:
– Ты правда не знаешь? Ого, а ты вчера неслабо напилась.
Ее щеки буквально запылали. Эйвери яростно напрягла мозг. Что она упустила? Что произошло после того поцелуя?
«Проклятье, думай».
– Я помню ужин, поход в танцевальный клуб, разговор с барменом, а потом... ничего.
В голове было абсолютно пусто. Как будто время остановилось в тот момент.
– Постараюсь не слишком обижаться на то, что ты не помнишь, как буквально на меня запрыгнула.
Она резко подняла глаза:
– Что я сделала?
Кейд снова усмехнулся, наклонился и поцеловал ее в щеку:
– Поверь мне, это было хорошо. По-настоящему хорошо.
Блэквел встал с кровати прежде, чем Эйвери велела ему убираться, и вновь скрылся в ванной комнате, но на этот раз оставил дверь открытой. Оставшись в одиночестве, актриса почувствовала, как стучит ее сердце, и, крепко прижав к груди простыню, оглядела комнату в отчаянных поисках следов произошедшего ночью. Взгляд остановился на брюках Кейда, беспечно брошенных на угол кровати, и рубашке, кучкой лежащей на полу.
Глаза Эйвери расширились, а желудок перевернулся. Она со стоном прижала пальцы к закрытым глазам.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи, что мы не спали вместе.
Из ванной вновь послышался смех.
– Вот теперь я и вправду обижен. Когда ты обрывала пуговицы с моей рубашки... Пожалуй, это моя любимая часть.
Эйвери застонала громче, опустилась на кровать и с головой накрылась простыней. Ей хотелось умереть. Хотелось выкопать яму и спрятаться на весь следующий год. Не потому, что она все это натворила, но потому, что сделала это с Кейдом. То есть, отказавшись с такой легкостью от всех защитных барьеров, она не могла больше себе доверять. И, проклятие, сейчас Эйвери ненавидела каждую клетку своего тела, дрожащего от возбуждения при одной лишь мысли повторить все заново.
– Все было не так уж плохо, – сказал Кейд где-то рядом.
– Уйди, – велела Эйвери. – Сейчас мне надо побыть одной.
Край кровати прогнулся. Эва хотела было сбежать, но Блэквел поймал ее за ногу. Жар прожег тело через разделявшую их тонкую хлопковую ткань. Кейд потянул за простыню над головой подопечной.
– Эва, вылезай оттуда.
– Нет.
Она попыталась удержать простыню на месте, но оперативник вырвал ткань из рук упрямицы.
Через завесу растрепанных волос Эйвери посмотрела на него и задержала дыхание. Проклятие, он был слишком... знакомым. И в то же время слишком новым. Его особый мужской аромат напоминал о том счастливом времени, что они провели вместе. И сейчас, глядя на него, ставшего на годы старше, крепче, грубее, больше... во всем... она почувствовала неконтролируемое желание узнать его нового.
Выяснить, что изменилось.
– Эйвери, ничего не произошло.
Она посмотрела ему в глаза, пытаясь уличить во лжи. Во взгляде Кейда больше не светился юмор, исчезла и широкая улыбка, не сходившая с его лица с момента ее пробуждения.
– Не дразни меня.
– И не пытаюсь. Да, ты набросилась на меня в том клубе и сорвала оставшиеся пуговицы с рубашки уже в номере. Но пока мы добрались до кровати, ты отключилась.
Он почесал в затылке, выглядя немного... робко... Прямо как в их первую совместную ночь, когда оба были невинны и неумело барахтались в темноте. И, боже, это смотрелось так сексуально. Кровь Эйвери снова разогрелась.
– Честно говоря, это вроде как удар по моему эго. Раньше такого со мной точно не случалось.
Сердце Эйвери забилось сильнее, она сглотнула, но отстранила ненужные эмоции и сосредоточилась на том, что происходило здесь и сейчас.
– Я... Я набросилась на тебя в танцевальном клубе?
Глядя на нее, Кейд облизал нижнюю губу. Жар, кипящий в его глазах, послал разряд энергии в ее лоно.
– В задней комнате. Когда смотрела то шоу.
Мысли Эйвери скакали. Воспоминания никак не могли собраться воедино. А потом она выхватила из памяти видение связанной женщины на сцене, мужчины, овладевавшего ей сзади. Толпы, наблюдающей...
– О, Боже...
– Никогда не был любителем подобных зрелищ, – заметил Кейд низким голосом. Сексуальным голосом. Голосом «я-хочу-полностью-овладеть-тобой». – Но наблюдать, как на это смотришь ты, – его взгляд скользнул к груди Эйвери, чьи соски, она это знала, отчетливо выделялись под простыней, – это самое горячее, что я когда-либо видел.
