Барбара Фритти - Золотая ложь
– Я нашел Жасмин Чен. Она живет в двух кварталах от того места, где напали на вашего отца. Я хочу поговорить с ней. Присоединяйтесь!
Пейдж совсем растерялась от такой новости. А она хочет поговорить с Жасмин? Неужели она готова встретиться с женщиной, возможной любовницей отца? Она не может, нет, особенно после ночи без сна, когда ее разум словно в тумане.
– Я не могу пойти прямо сейчас, – поспешно ответила она.
– Все в порядке. Я иду один.
– Нет, это семейное дело, – возразила Пейдж. – Я хочу, чтобы вы держались от него в стороне.
– Пока я не верну статуэтку бабушке, дела вашей семьи – мои дела. Я еду на встречу с Жасмин Чен, с вами или без вас. Если ваш отец заходил к ней вчера, то, возможно, дракон был при нем. Она может оказаться последней, кто с ним говорил. Я уверен, что опережу полицию. Женщина, надеюсь, охотней поговорит со мной, чем с людьми в форме, особенно если ее отношения с вашим отцом…
– Стоп! – Пейдж не могла позволить Райли, потом полиции, потом еще бог знает кому говорить с Жасмин без нее. Что делать, если Жасмин скажет что-то компрометирующее отца, его репутацию, имя Хатуэй? – Я пойду с вами. Не хочу, чтобы вы говорили с ней без меня.
– Вас подвезти?
– Я возьму такси. – Пейдж запомнила адрес, который дал ей Райли, закрыла телефон и встала.
Ее дед и Мартин сейчас с отцом, а мать скоро вернется. Она должна поехать на эту встречу с тайной надеждой, что у Жасмин Чен нет личных отношений с ее отцом, что все их встречи исключительно деловые. Тот факт, что китаянка живет недалеко от места нападения на отца, еще ни о чем не говорит. Потеряла браслет – с кем не бывает? Отец тут ни при чем, если, конечно, браслет не его подарок.
Трезвый анализ немного поднял ей настроение. Если повезет, недоразумение разъяснится в течение часа и никогда больше она ничего не услышит о Жасмин Чен.
* * *Райли спустился по узкому переулку, одному из тех, что бежали позади главных улиц Китайского квартала. На Дэвида Хатуэя напали в этом переулке, и, видимо, никто ничего не видел и не слышал. Это обычное явление в районе, где гораздо полезней для здоровья не отличаться особой наблюдательностью. Вот и сейчас молодой человек, усердно подметавший тротуар перед магазином, заторопился внутрь и закрыл за собой дверь, явно не желая вступать в разговор.
Райли остановился там, где на земле валялись обрывки желтой ленты полицейского ограждения, и снова спросил себя: какого черта такой человек, как Дэвид Хатуэй, здесь делал?
Осмотр переулка возле места преступления ничего не дал. В нижних этажах здания ютились маленькие мастерские, компании мелких торговцев, фотостудия – ничего такого, что бы могло иметь общее со статуэткой дракона. Он увидел несколько дверей без вывесок, открывавшихся со стороны переулка, которые могли вести куда угодно.
Посмотрев вверх, Райли заметил квартиры на втором, третьем и четвертом этажах. Сушилось белье на пожарных лестницах, в открытых окнах надувались от ветра потрепанные занавески, и едва ли сквозь них можно разглядеть происходящее в темном переулке.
Все, что он видел, говорило о том, что здесь люди борются за выживание в мегаполисе. Маленькие квартиры с изношенными трубами и электропроводкой, множество людей, обитающих в тесноте. Стоит ли удивляться, что Дэвида Хатуэя ограбили в таком месте, как это? У него должно быть больше здравого смысла – можно ли гулять здесь поздно вечером?
Внимательно осмотрев тротуар, Райли проверил, не пропустила ли что-нибудь полиция, но ничего не нашел. В нескольких шагах от него была дверь, чуть в стороне от улицы, под козырьком. Он подошел к ней и через металлическую решетку увидел женщин за швейными машинами. Здесь, похоже, боялись грабителей. Он позвонил в колокольчик. Через мгновение молодая китаянка подошла к двери. Она посмотрела в верхнюю стеклянную часть дверей, открыла ее, но оставила между ними металлическую решетку.
– Привет, – сказал он, дружелюбно улыбаясь. – Могу ли я поговорить с вами одну минутку?
Девушка проворковала что-то на кантонском диалекте и начала медленно закрывать дверь.
– Подождите, я хотел спросить вас о мужчине, на которого напали здесь прошлой ночью.
– Нет английський, – сказала китаянка с сильным акцентом. Еще одна женщина подошла к ней сзади и схватила за руку, оттаскивая подальше от двери.
– Полисия? – спросила она.
– Нет, я друг. Друг, не бойтесь. Я друг мужчины, на которого напали в этом переулке прошлой ночью. Вы были здесь, когда это случилось?
Она покачала головой и захлопнула дверь у него перед носом. Трудно понять, подумал Райли, они защищают себя или кого-то еще.
Посмотрев на часы, он понял, что осталось всего несколько минут до встречи с Пейдж. Он пошел по переулку в сторону главной улицы, мимо храма на углу. Золотые драконы обвивали две колонны в передней части входа, украшенного китайским иероглифом. Ниже надпись на английском языке приглашала войти внутрь тех, кто ищет благословения. Райли чувствовал, что Дэвид Хатуэй бывал в этом храме, желая получить благословение дракона. Драконы – символ Китайского квартала: они здесь повсюду, обещают защиту, долголетие, удачу. Но что-то никаких признаков благоволения фортуны он не заметил с тех пор, как бабушка обнаружила дракона, да и Дэвид Хатуэй вряд ли ее вкусил.
Выйдя из переулка, Райли прошел два коротких квартала и перебрался из коммерческого района к жилым домам. Не лучше ли было пойти к Жасмин одному и поговорить наедине? Хотелось бы верить, что Пейдж ничего не знает об исчезновении дракона, но разве женщины не способны лгать, не поведя бровью и приятно улыбаясь? Разве не следует соблюдать осторожность и не принимать на веру их слова? Пейдж Хатуэй выросла в мире, в котором не было места идеалам и принципам, – в ее мире правили деньги.
Дэвид Хатуэй уже нарушил одно правило, он вынес дракона из магазина. Кто знает, что он собирался сделать? Дайте только время, когда Райли лучше узнает мир торговли антиквариатом, поймет, как в нем действуют мошенники, – вам не сдобровать. Его беспокоило то, что кто-то может скопировать фигурку дракона, вернуть дубликат бабушке и выдать его за подделку. А подлинную статуэтку тем временем продадут на черном рынке. Защитить интересы своей семьи для Райли было делом принципа.
Такси подкатило к обочине, из машины вышла Пейдж, все в той же одежде, что накануне. Она успела только причесаться и слегка подкрасить губы розовой помадой, но в потухших глазах залегла усталость, лицо осунулось. Страх застыл в каждой черточке ее лица, сквозил в скованных движениях тела.
– Вы неважно выглядите, – проворчал он.
– Скажите мне лучше то, чего я не знаю, – сухо бросила она. – Какой дом?
