Джоан Коллинз - Любовь, страсть, ненависть
– Здесь совершается самое большое количество помолвок в Лондоне, – прокричал Бенджи Инес, и в его глазах мелькнул огонек, когда они танцевали под музыку из нового бродвейского мюзикла «Карусель».
Бедром Инес опять ощутила возбуждение Бенджи. Она улыбнулась ему и чувственно замурлыкала: «Если б я тебя любила, я с трудом бы говорила».
– Восхитительно, – выдохнул Бенджи, тесно прижавшись к ней. – У тебя прекрасный голос, Инес, и вообще в тебе все прекрасно.
– Спасибо, – улыбнулась она. – Ты такой милый, Бенджи.
На следующий день он повел ее обедать в «Веселый гусар» на улице Грик, а оттуда в «Беркли», где они протанцевали всю ночь под веселую музыку Яна Стевена. Как обычно, здесь было полно посетителей разных национальностей, жаждущих удовольствия. Оркестр исполнял любимые мелодии Инес, и она напевала их на ухо восхищенному Бенджи. Особенно ему нравилась в ее исполнении «Это прекрасный способ провести вечерок», и он несколько раз заказывал ее оркестру.
Потом, когда они шли домой через площадь Беркли, птицы уже распевали свои утренние песни, и заря коснулась крон деревьев.
– Завтра? – нежно спросил он, когда они пришли на Пастуший рынок.
– Да, – прошептала она, думая, когда же он поцелует ее и решится ли он на это вообще.
– Мы пойдем в «Савой» с Чарли и его подружкой Генриэттой, – сказал Бенджи. – Надень вечернее платье. Я зайду за тобой в восемь.
Скромно поцеловав ее в щечку, он приподнял шляпу и пошел в направлении улицы Керзон.
– Ну, – спросил Ив, сонно приподнявшись в постели, когда она вошла в комнату – это, наконец, случилось?
– Еще нет, – вздохнула Инес, бросившись прямо на кровать, в теплые объятия своего друга. – Еще нет, дорогой. Он англичанин, и ему нужно больше времени, чем обычно. Думаю, ему надо сначала привыкнуть ко мне.
– Хм, – фыркнул Ив, – хорошо бы он поторопился. Тебе, конечно, хорошо; тебя кормят и поят вином по вечерам, а в это время бедный француз умирает с голоду. Черт возьми, я готов на убийство за чашечку горячего кофе с молоком и тремя ложками сахара и теплый рогалик с капающим из него малиновым джемом.
– Придется тебе пока питаться любовью, – усмехнулась Инес, целуя его в губы, – пока я не добралась до британских резервов Бенджи, придется заняться любовью, дорогой.
У Инес истощился запас вечерних платьев. Попросту говоря, у нее вообще было плохо с гардеробом. Ее платяной шкаф был так же пуст, как ее буфет. Каждый вечер, идя на свидание с Бенджи, она надевала одно и то же старое черное платье. В отчаянии она спросила у Стеллы, не может ли та одолжить ей что-нибудь. Стелла распахнула перед подругой дверцы своего гардероба.
– Все что угодно, дорогуша, бери, что хочешь. – Она великодушно улыбнулась. – У нас почти одинаковый размер, только я на несколько дюймов ниже и немного полнее тебя.
Не совсем так, подумала Инес. Гардероб Стеллы был забит яркими цветными платьями, украшенными различными бусинками, пуговичками и бантиками.
– Может быть, это? – Инес сунула руку в угол гардероба и вытащила оттуда светло-серое платье из крепа, корсаж которого был расшит металлическим бисером.
– О, это платье моей мамочки! – воскликнула Стелла. – Это было ее единственное нарядное платье. Она получила его от одной леди, которой оказала большую услугу. Для меня оно недостаточно яркое, дорогая. Но на тебе оно будет смотреться просто прекрасно. Возьми его себе, в подарок.
– О, Стелла, спасибо! – закричала Инес. – Ты замечательная подруга!
Инес примерила платье. Это было первое длинное платье в ее жизни. Оно выгодно подчеркивало рост, стройность и линию бедер. Скроенное по косой линии, с короткими рукавами с буфами, оно заканчивалось внизу веероподобной складкой, о которую Инес чуть не споткнулась, попытавшись пройтись по комнате.
– Тебе надо немного потренироваться ходить в нем, детка, – рассмеялась Стелла. – Ты будешь выглядеть по-идиотски, если грохнешься прямо посредине танцевального зала перед всеми этими ледями. Еще тебе нужны подходящие туфельки. Давай сходим к «Долсис». За семнадцать фунтов и шесть шиллингов ты сможешь купить классные туфельки подходящего цвета, и тогда у тебя будет шикарная одежка, а я научу тебя обращаться с этим шлейфом.
– Но у меня нет семнадцати фунтов и шести шиллингов, – в отчаянии сказала Инес. – У меня всего несколько шиллингов.
– Я дам тебе на туфельки, – усмехнулась Стелла. – У меня был просто чудный месячишко, дорогая, спасибо достопочтенному Чарли. Ты сможешь когда-нибудь сделать то же самое для меня, если я окажусь на мели. Смотри, улица Оксфорд, нам сюда.
У Инес было достаточно карточек на одежду, Стелла смогла купить ей туфли, и еще осталось, по крайней мере, на два платья. С тех пор, как она попала в Англию, Инес купила себе всего несколько вещей, и хотя у нее оставались заветные карточки, но совсем не было денег.
Вернувшись из магазина, Стелла зашла в комнату Инес, чтобы посмотреть на ее гардероб.
– О, лапочка! Киска, ты никогда не научишься хорошо одеваться с такими платьями, – сказала она, пренебрежительно перебирая вешалки. – Вот что я тебе скажу. Как только твой благородный Бенджи сподобится, наконец, поднять свой «клювик», мы устроим себе маленький магазинный праздник, ты и я. Ив-то, по крайней мере, сможет купить тебе на рынке пару карточек на одежду?
Инес кивнула головой.
– Хорошо, – сказала рыжеголовая. – Никогда не забывай, моя маленькая Инес, что мужчину делают деньги, а женщину – одежда.
Они обедали в «Савой грилл», в мягком свете ламп, под спокойные мелодичные звуки оркестра Кэррола Гиббонса. Как во всех лондонских ресторанах, здесь было полно посетителей, пришедших вкусно поесть и потанцевать. Обед из пяти блюд был очень вкусным, и Инес ужасно жалела, что не может унести то, что осталось, для Ива.
– Чертовски хорошее угощение за пять шиллингов, а, Чарли? – сказал Бенджи.
– Просто блеск, старина. Суп, рыба, мясо, десерт, все прекрасно приготовлено, остренькое, как надо. А не заказать ли нам бутылочку красного вина?
Инес осмотрелась. В присутствии Генриэтты она чувствовала себя не в своей тарелке. Девушка была из знатной семьи, и, когда ей представили Инес, она фыркнула, вызывающе осмотрела ее с ног до головы и пренебрежительно отвернулась. Инес покраснела. Ее мучил вопрос: сказал ли Чарли Генриэтте, кто она такая. Инес надеялась, что нет, однако Генриэтта ни разу не обратилась к ней, разговаривая только с мужчинами.
В тот момент, когда им подали рыбу, прозвучал сигнал воздушной тревоги. Резкий, хорошо знакомый веем лондонцам звук стал причиной неожиданно воцарившейся в зале тишины. Почти сразу же у их столика возник официант.
