Ольга Анисимова - Семейный роман
— Нет! — Антон вдруг с какой-то упрямой, дерзкой решительностью посмотрел ей в глаза, — я не отпущу тебя, ты моя жена — была и останешься ею навсегда. Слышишь? Если ты хочешь превратить меня в чудовище, монстра я им стану, но ты будешь моей! Будешь спать со мной, будешь любить меня подчиняясь силе или добровольно — мне всё равно! Я тебе не позволю разрушить нашу семью! Не позволю тебе причинить детям боль!
Сердце Полины сдавило ледяным обручем накатившейся вместо уверенности обреченности и безысходности. Она снова почувствовала себя беспомощной, маленькой и слабой. Силы для сопротивления чужой воле покинули её. Антон смотрел на неё прожигающим насквозь взглядом, надменным и повелительным. Полина стиснув ладонями виски метнулась к двери.
— Стой! — прозвучал приказ, — вернись немедленно ко мне!
Он повысил на неё голос, он говорил с ней, как с провинившимся ребёнком. И первым её позывом было желание послушаться. Но она набралась решимости, чтобы ответить:
— Не смей так со мной разговаривать!
А когда Антон взял её за запястье, чтобы притянуть к себе, решительно повела рукой, высвобождаясь, и вышла из комнаты, захлопнув дверь перед его лицом. Полина боялась сейчас только одного, что Антон выскочит за ней следом и свидетелями скверной сцены станут дети. Но Антон не вышел, даже не приоткрыл дверь. Полина быстрым шагом, чтобы никто из гостиной её не заметил, прошла в кухню и обессилено опустилась на табурет.
Однако Саша заметил, как мама зашла в кухню и сразу понял — что-то произошло. Он быстро поднялся и направился следом.
Дина, сообразившая что к чему, в сердцах ругнулась про себя. Опять сейчас ручьем польются эти сладкие сопли! «Моя ненаглядная мамочка… уси-пуси!..» Как это противно, как осточертело! Дина рывком допила коньяк из рюмки и, не сказав никому ни слова, с гордо поднятой головой удалилась из гостиной в их с Сашей комнату.
Ну что за семейка! Мать как угорелая выскакивает среди ночи из спальни, а следом за ней несется не муж, а сын, без раздумий оставляя свою подружку. А ей что теперь делать? Смотреть на беспрестанно целующихся молодожёнов или любоваться, как ещё два придурка гипнотизируют друг друга взглядами? Что задумал этот Илья — решил пройтись по лезвию бритвы в поисках новых ощущений? Ну а вдруг сорвётся? Тогда ощущений будет ему с лихвой!
Дина немного постояла под горячим душем, потом растерлась полотенцем и вышла из душевой, которая находилась в Сашиной комнате.
Она не стала одеваться. В этой комнате всегда было жарко. Дина откинула покрывало и обнаженная легла на простыни. Может быть, Саша всё же скоро вернётся, ляжет рядом, прижмется к ней и она поможет ему расслабиться, сбросить многодневное напряжение. В комнате царил спокойный полумрак. Только крохотный ночник освещал кровать и раскинувшуюся на ней Дину. А Саша всё не приходил и Дина не заметила, как задремала.
4В неожиданно опустевшей гостиной повисла напряженная тишина. Там остались два человека, но разговор между ними никак не завязывался. После Саши и Дины как-то стремительно исчезли в направлении своей комнаты Юля с Кириллом.
Музыка продолжала негромко звучать, свечи почти догорели, из открытой балконной двери веяло прохладой, запахом молодой листвы и влажной земли. Илья всё так же сидел напротив Гели, всё так же молчал. И она молчала. Она не знала, что теперь сказать, что сделать. Ей нелегко было признаться в любви, но она не могла предположить, что дальше будет ещё труднее. Как теперь себя вести с Ильёй, которому стало известно о её чувстве? Если бы он дал ей какой-нибудь знак, заговорил о чём-нибудь постороннем, рассказал что-нибудь смешное, но он молчит. Словно испытывает Гельку своим молчанием. Неужели он сам не знает, как ему теперь поступать? Он боится её обидеть случайной репликой, боится как-то оскорбить её чувства? Наверное, он просто жалеет её, маленькую, глупую девочку… Что в самом деле тут скажешь, что ответишь, услышав нелепое признание!..
Геля не могла больше сидеть в этом томительном молчании. Она уже всё поняла. Конечно же, не нужно было ничего говорить Илье. Это может их только разъединить, и ни в коем случае не сблизит. Но теперь поздно сожалеть о сказанном. И давать повод для жалости тоже не следует. Ничего не произошло! Это порыв, всплеск эмоций и не более. Мало ли что может сорваться с языка, после бокала шампанского! Геля поднялась с дивана и чтобы хоть чем — нибудь себя занять, принялась убирать посуду со стола. Но руки всё же дрожали, и Геле казалось, что Илья это замечает. Она сунулась было в кухню с кое-как собранной посудой, но её туда не впустил Саша.
Геля вернулась обратно. Тарелки со звоном посыпались из рук, Геля кое-как их подобрала, поставила обратно на стол и стремглав выскочила на балкон, даже не взглянув на Илью. Там, вцепившись пальцами в перила, она подставила разгоряченное лицо свежему ветру и пыталась как можно глубже дышать, чтобы подавить закипающие слёзы.
Она с собой справилась, она никогда не была плаксой и терпеть не могла собственной слабости и нытья. Сейчас она немного отдышется, переведёт дыхание, и заставит себя вернуться в комнату к Илье, и, как ни в чём не бывало, заведёт какой-нибудь пустой разговор. Например о Кирюшкиной Юле…или о том, устроит отец сыну выволочку за поспешную женитьбу или нет… Геля сосредоточенно глядела на темный парк в дымке молодой листвы, далёкие мерцающие за рекой огни, вдыхала прохладу весенней ночи, зябко поводя плечами.
Илья сидел откинувшись на стуле и, повернув голову, не отрываясь смотрел на одинокую фигурку на фоне ночного неба. Потом он поднялся и тоже вышел на балкон. Геля услышала его шаги, почувствовала спиной его приближение, но не повернулась, а, опустив голову ниже, ещё крепче вцепилась в перила балкона побелевшими от напряжения пальцами. Она готовилась к разговору, собирая в себе для него все силы. Геля знала, что может сказать ей Илья. Но ей не хотелось этого слышать, однако придётся вытерпеть, ведь она сама всё затеяла.
Геля думала, что Илья сейчас встанет рядом, облокотится о перила, неторопливо закурит. Она даже слегка повернула голову в ту сторону, где он должен был встать. Но Илья встал не рядом, а прямо за её спиной. Очень близко, так что она почувствовала тепло его тела. А потом он обнял её сзади за плечи, словно заключил в тесное кольцо своих рук, притянул к себе и прижался щекой к её макушке. Геля понимала, что Илья всего-навсего жалеет её, свою непутёвую, глупую племянницу, но как ей было хорошо в его объятиях! И как хорошо, что он ничего ей не говорит, потому что нет таких слов, которые бы успокоили и объяснили всё лучше, чем эти руки кольцом вокруг неё, оберегающие, защищающие, любящие. Пусть не так, как ей бы хотелось… но всё же… всё же… она дорога ему, он привязан к ней, он всегда выделял её из остальных в семье. А иначе он не обнял бы её так, что замерло сердце и сбилось дыхание.
