Диана Кади - Отвратительная истина
– Вы рассказывали о дедушке, который, по словам Вашей матери, был еще хуже отца. Как Вы считаете, каким было детство Вашего обидчика? – Марта впервые задумалась о прошлом человека, принесшего в ее жизнь столько страданий. – Представьте своего отца маленьким.
– Зачем?
– Представьте его маленьким, беззащитным ребенком, которого бьет и унижает отец. Представьте, как ему больно, тяжело, страшно, одиноко. Простите его хотя бы потому, что он пережил то же, что и Вы, и у него, так же как и у Вас, не было детства. Пожалейте его. Он же маленький ребенок, нуждающийся в тепле и заботе. Вы хотели, чтобы он сказал спасибо за то, что еще жив и здоров. А может, Вы сама скажете ему спасибо?
– За что я должна говорить ему спасибо?! Он испортил мне жизнь! Он лишил меня всего! Я теперь не могу никому доверять. Я несчастна спустя столько лет. За что спасибо? За то, что он меня жестоко избивал, издевался и тушил об меня окурки? За что спасибо?! – кричала Марта, дав полную свободу своим слезам.
– Скажите спасибо своему отцу за то, что благодаря ему Вы живете. За то, что Вы сильная женщина. Ведь если бы не Ваши муки, Вы не были бы такой. Скажите спасибо за то, что вопреки всему стали успешной. Только благодаря ему.
– Назло ему. Назло ему! – сквозь слезы воскликнула Марта. Она больше не могла терпеть и забилась в истерических рыданиях. – Я не могу его простить, я не могу, слышите? Мне тяжело, мне больно!
Марта никогда не позволяла своим эмоциям выплеснуться наружу. За стальной и непримиримой женщиной скрывалась ранимая, обиженная девочка, которой не хватало лишь одного – любви. Вадим подошел к Марте и присел рядом. В его груди все сжималось от дикой боли, сострадания и любви, но она была гораздо несчастнее. Он бережно прижал ее голову к плечу и стал баюкать, нежно поглаживая по волосам. «Моя маленькая. Как же я тебя люблю», – думал Вадим, но никак не решался произнести эти слова, в которых сейчас так нуждалась Марта Гордеева.
– Спасибо… – прошептала она, посмотрев на него беззащитным взглядом.
Впервые за много лет Марта чувствовала себя защищенной, и ей было хорошо. Она не стыдилась своей слабости. Только с ним она могла позволить себе быть уязвимой. Вадим нежно вытирал пальцами ее слезы. Губы ее дрожали, взгляд был робким, и в синих глазах уже не было холода.
Глава 14
– Когда я остаюсь наедине с собой, в полном одиночестве, я думаю о смерти. Я проигрываю сцены смерти в своей голове, все время выдумывая новые обстоятельства. Я прокручиваю разные сценарии. Как я только не умираю… – улыбнувшись совсем некстати, сказала Марта. – Но больше всего мне важен тот момент, когда меня найдут. И вообще, заметят ли люди, что меня уже нет.
– То есть Вы хотите умереть, чтобы узнать, заметят ли это посторонние люди?
– Посторонние… Я даже сомневаюсь, что родные будут переживать горе утраты.
– Вы не уверены. Вам так кажется.
– Я уверена, что никому не нужна при жизни, а после смерти – тем более.
– А если Вы умрете, это как-то изменит то, в чем Вы уже уверены? Что Вы хотите доказать этим поступком? Ведь если Вы уверены в том, что никому не нужны, что Вашей смерти никто не заметит, – зачем умирать?
– Умеете Вы, Вадим, все перекрутить так, что не остается аргументов. Но что мне делать? Что мне сделать, чтобы меня полюбили при жизни? Как найти человека, которому я буду нужна такая?
– Какая?
– Ущербная. Во мне столько комплексов, внутренних проблем. Я только сейчас могу признать это. Благодаря Вам. Но ведь никто не любит проблемных людей. Люди даже не подозревают, что за сильной, успешной личностью скрывается никому не нужная, стареющая женщина.
– По поводу Вашей ущербности и ненужности я бы поспорил. И то, что Вы стареющая женщина, для меня новость. Почему Вы раньше об этом молчали?
Келлер снова пытался шутить, и экстравагантное чувство юмора психолога уже не раздражало Марту. Каждый день о суициде задумывались миллионы людей, но Келлеру было наплевать на всех. Он хотел, чтобы Марта прекратила думать о смерти. «Что же сделать, чтобы моей девочке снова хотелось жить? Почему я не могу сказать ей, как нуждаюсь в ней? Почему мне тяжело произнести слова, которые подарят Марте надежду и веру в жизнь?» – спрашивал себя Вадим. Он понимал, что последует за этими словами. Он знал, что если сделает счастливой ее, то подвергнет страданиям других. Зная о том, какие страдания влечет за собой несчастливое детство, он волновался за собственных детей. Келлер думал о последствиях. «Неспроста индийские мудрецы сравнивали человеческие знания и опыт с фекалиями, наступив на которые ты потом долго не можешь отделаться от дурного запаха. Нужно учиться смотреть на мир глазами ребенка, который живет здесь и сейчас, радуется малому и не лишается счастья, остерегаясь того, что может произойти в следующий миг. Горе – от ума», – говорил себе психолог.
– Мне нравится Ваше чувство юмора. Еще мне нравится, что с Вами можно говорить о чем угодно. Можно открыться и не бояться, что Вы посчитаете меня слабой…
– Ну почему Вы так боитесь показаться слабой? Вы боитесь проявить истинно женские качества. Не бойтесь быть женщиной, Марта… Вы очень красивая. Вы особенная, и в Вас я вижу настоящую женщину, которой только приходится быть черствой.
– Вы преувеличиваете, Вадим. Я могу объективно оценить свою внешность, и она на самом деле далека от идеала.
– На самом деле. А что такое «на самом деле»? Это по Вашему мнению, но я, например, так не считаю.
Вадим подошел к Марте и, взяв ее за руку, повел к зеркалу. Марта послушно пошла за ним.
– Ты мне не веришь? Посмотри сама.
– Разве мы переходили на «ты»? – попыталась возразить Марта.
– Да, Марта. Теперь мы на «ты». Я так решил.
В зеркале Вадим увидел безвольные глаза покорной женщины.
– Посмотри, какая у тебя красивая шея, губы.
Они смотрели друг другу в глаза через отражение в зеркале. Вадим стоял сзади и вдруг, приблизившись к ее безупречному и до этого момента недоступному телу, провел ладонью по ее лицу, по полуоткрытым нежным губам. Он слышал ее дыхание и, неожиданно для самого себя, делал то, что все время запрещал себе, когда Марта была рядом с ним. Он давно мечтал без лишних слов заключить ее в свои объятия, целовать, говорить, как любит ее, как она ему нужна. Марта молчала, но ее взгляд был красноречивее любых слов. Он был робким, но в то же время насквозь пронизанным желанием.
– Твои волосы. Они прекрасны, – очень нежно и трепетно он распустил ее строгую прическу, скрывавшую всю прелесть божественных локонов. – Марта, я люблю тебя. Ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты жила.
Прикрыв то ли от удовольствия, то ли от стыда свои бездонные глаза, Марта продолжала молчать. Вадим слышал ее жаркое дыхание и был не в силах сдерживать безумное желание прильнуть к губам любимой женщины. Он повернул ее к себе и крепко поцеловал. Ее губы были нежными и податливыми, и она окончательно утратила способность сопротивляться.
