Аннет БРОДЕРИК - ПРОСТО ЛЮБОВЬ
Хотя Кэмерон и улыбался губами, в глазах у него улыбки не было.
– Ты из тех людей, которые просто созданы быть кумирами.
– Что за чушь…
– И при этом – скромный. Ни одна женщина не способна устоять перед твоим сокрушительным обаянием.
Коул напрягся.
– Слушай, старик, с каждым днем ты становишься все несноснее. Я буду счастлив, когда врачи наконец поставят тебя на ноги.
– А я буду счастлив, когда ты позволишь мне наконец вернуться к работе.
– Ладно. Твоя взяла. Я позвоню и скажу, чтобы тебе присылали все, что ты хочешь. В худшем случае ты от этого снова сляжешь.
Коул поднялся и встал у кровати.
– Ну и упрям ты, старина. Считай, что ты победил.
– Иначе и быть не могло.
– Ты видел Тришу сегодня утром? Боль, исказившая при этих словах лицо Кэмерона, испугала Коула.
– Я?.. Да нет, не видел. Я еще не готов. Она так напоминает… – Он замолчал.
– Кэм, я не вправе тебе советовать, что делать, но думаю, ты совершаешь ошибку. Благодари судьбу за то, что у тебя есть дочь. И что ты можешь быть вместе с ней каждый день твоей жизни.
По глазам Кэмерона Коул понял, что до того дошел смысл его слов, – Я понимаю, что ты имеешь в виду, и знаю, что ты прав. Но всякий раз, когда я вижу Тришу, я могу думать только об Андреа.
– Делай, как считаешь нужным, – тихо сказал Коул. – Я все понимаю.
Коул вышел из комнаты Кэмерона и пошел искать Летти. Он застал ее на огороде в тот момент, когда она отчитывала рабочего за то, что он не выполнил какое-то из ее указаний.
Петиция Коллоуэй была среднего роста. Даже прибавив за последние несколько лет в весе, она осталась сухопарой. Ее темные волосы через один поседели. Она гладко зачесывала их назад, собирая в пучок на затылке. Может быть, в свое время она и была недурна собой, но годы постоянной хмурости и раздражительности оставили на ее лице неизгладимый след.
– Летти, я хочу с тобой поговорить, когда ты освободишься, – громко закричал ей Коул.
– Чего тебе так приспичило, Коул? Ты что, не видишь, я занята?
– Я вижу, что ты отвлекаешь человека от работы. Почему бы тебе не оставить его в покое? Он прекрасно обойдется без твоих нотаций.
Летти резко развернулась на каблуках и решительно направилась к нему. На ней были ее неизменные джинсы, ковбойка и ботинки, как будто она в любой момент была готова вскочить в седло. Хотя Коул не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел ее верхом.
– Он все делает не так, как я велела! – продолжала возмущаться она, подходя к Коулу.
– Альфредо снабжает нас свежими овощами Бог знает сколько лет. Вряд ли ему нужны твои указания.
– Но я велела ему, чтобы…
– Заходи и налей нам по стакану холодного чая. Я хочу с тобой поговорить.
– Это ты уже сказал. Какие уж у тебя срочные дела, что нельзя подождать? И вообще, что ты здесь делаешь? Коди сказал, что тебя не будет неделю, а может, и больше. Что делается в Остине? Эти идиоты все еще не решили, чего им надо? Не могу поверить, что…
– Летти!
– Что?
– Пусть политики разбираются без нас.
Хорошо?
Она повернулась и отправилась на кухню своей деревянной походкой.
Коул покачал головой. Хотелось бы знать, что сделало эту женщину такой злой и суровой? И она всегда была такой, сколько он ее помнил. Правда, он никогда не позволял, чтобы ее настроение переносилось на него. Подобное отношение к ней он перенял от отца – или не обращать на нее внимания, или молча терпеть.
Он прошел за ней на кухню, и она налила при нем два больших стакана чая. В это время Энджи, их повариха, резала овощи в углу.
– Как дела, Энджи? – спросил Коул. Энджи оглянулась и, увидев Коула, расплылась в улыбке.
– А, это вы, Коул. А я и не знала, что вы здесь. Не хотите ли попробовать моего свежего печенья?
Не успел он ответить, как Энджи извлекла из корзины горсть печенья и положила на тарелочку.
– Большое спасибо, Энджи. У тебя правильный подход к мужчинам.
Он услышал, как Летти фыркнула у него за спиной. Энджи поставила тарелочку с печеньем на поднос и протянула его Коулу. Коул добавил к ней стаканы с чаем и вслед за Летти вышел из кухни.
– А куда это ты со всем этим направляешься?
Обогнав ее, Коул бросил через плечо:
– Я знаю куда идти, Летти. В кабинет. Когда Летти его догнала, он уже устраивался в большом кресле возле письменного стола, задрав ноги на его блестящую поверхность.
– Коул, сними ноги со стола! Так не сидят. Боже мой…
– Хватит, Летти, – сказал он, потянувшись к печенью. – Сядь. Нам надо поговорить.
Она подошла и села на краешек кресла напротив, держась очень прямо.
– Ну давай, говори.
– Я хочу знать все о Тони Альваресе. Она замерла, уставившись на него так, будто он сказал что-то неприличное.
– Что ты сказал?
– Ты слышала.
– Зачем тебе это?
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне абсолютно все о Тони Альваресе, – повторил он, чеканя каждое слово.
– Мне нечего сказать.
– Летти, ты пятнадцать лет управляешь этим ранчо железной рукой в железной перчатке. К сожалению, я сам это допустил. Правда, меня можно понять. Я был молод, убит горем, перегружен ответственностью, пытался получить образование и не ударить в грязь лицом. А теперь я хочу услышать от тебя, Летти, чем ты объяснишь свое поведение в то время?
Она хотела было встать, но он так посмотрел на нее, что, едва приподнявшись, она медленно опустилась обратно и, казалось, приросла к своему креслу. Голосом, которого Коул у нее никогда не слышал, Летти прохрипела:
– В чем дело, Коул? Чего ты бесишься?
Скажи мне.
Он, кажется, даже уловил в вопросе сочувствие, которое когда-то от этой женщины можно было ожидать. Но на ее лице не было и тени доброты.
– Не обо мне речь, Летти, – не обращая внимания на резкую смену ее настроения, оборвал ее Коул. – Меня интересуешь ты.
Несколько мгновений она молча выдержала его пристальный взгляд, а потом опустила глаза.
– Так вот, Летти, зачем ты уволила и выгнала Тони Альвареса? Она резко подняла голову.
– Я никогда…
Он вскинул вверх руку, точно останавливая поток ненужных слов. На Летти это подействовало.
– Я хочу знать правду, Летти. Столько лет я слушал твою ложь. Пришло время сказать, как все было на самом деле.
– Не понимаю, что за муха тебя укусила…
– Летти…
Угроза, звучавшая в его голосе, заставила ее осечься.
– Через день после похорон ты вызвала Тони Альвареса в этот кабинет и велела ему убираться с ранчо. Ты сказала, что у него сутки на сборы. Так вот, я хочу знать – почему ты это сделала?
Ее подбородок слегка вздернулся.
– Какое это сейчас имеет значение? Все это было так давно.
– Мне надо это знать. И мы будем сидеть здесь до тех пор, пока я не получу ответа. А как долго – это зависит от тебя.
